Остров великанов (с илл.), стр. 19

— Что же, в таком случае, заставило вас пойти в банду Курта? — не скрывая удивления, спросил Лаур.

— Не знаю, как вам ответить, гражданин майор. Я ждал удобного случая, чтобы рассчитаться с ним. Курт был уверен, что мне ничего не известно о причине смерти Сильви. Да… кроме того, у меня не было другого выхода. Я хорошо знаю немецкий, английский и русский языки. Мне приходилось переводить на допросах. Допрашиваемых, как правило, вешали и расстреливали на месте. Это были пленные красноармейцы и эстонские коммунисты. После войны я бежал в лес к небольшому отряду "Омакайтсе". Когда отряд истребили, перешел к Курту. Курт встретил меня, как родича, сделал своим адъютантом… Мысль о мщении не оставляла меня. Но я не был уверен, что смертью Курта оправдаю себя. — Метс глубоко вздохнул и прямо посмотрел в глаза майору. — Я знаю, спокойно продолжал он, — жить мне остались считанные часы, о пощаде не прошу, но перед смертью хочу честно сказать: я не убийца, за всю свою жизнь я не тронул пальцем ни одного человека. Не знаю, почему Курт поручил мне убрать Ояранда. Как видите, на первом же "мокром деле" я провалился.

— Я верю вам, Метс, — помолчав, сказал Лаур. — Тем досаднее, что вы упустили возможность избавить своих земляков от этого преступника и оправдать себя перед советской властью.

— Не стоит говорить на эту тему, гражданин майор. Гарантию в таких случаях может дать лишь один бог. — Метс замолчал и низко опустил голову.

— Хорошо, оставим это, — проговорил Лаур. — У меня к вам еще один вопрос. Скажите, кто вас ждал в городе?

Метс не отвечал.

— Это был сообщник Курта?

После долгого колебания Метс осторожно начал:

— Я должен был встретить в городе неизвестного мне человека. Место встречи — кафе, за угловым столиком у окна. Пароль — "Я привез вам вести от Густавсона".

— Кто этот человек?

— Я ничего о нем не знаю. Он должен был навести меня на Ояранда.

— Почему именно в кафе вы должны были встретиться, а не на явочной квартире?

— Я не хотел этого, — невнятно пробормотал Метс.

— Почему? Быть может, это затрагивает ваши личные, предположим, семейные интересы?..

Метс вздрогнул. Он быстро поднял голову и испытующе посмотрел на Лаура.

— Разрешите мне не отвечать на этот вопрос.

— Тогда я сам отвечу. Место явки — улица Соо, двадцать четыре…

Метс вскочил как ужаленный.

— Откуда вы могли узнать? Что вы хотите с ними делать? Сжальтесь… Бедная Вирве! — Ощупью, дрожащими руками Метс нащупал спинку стула, упал на него и закрыл лицо руками.

— Успокойтесь, Метс. — Лаур достал из стола бутылку легкого вина и сам поднес стакан к губам Метса. — Выпейте. Мы не собираемся трогать вашу семью. Если захотите, вы можете теперь же увидеть свою дочь… Нет, не здесь, — улыбнулся Лаур, перехватив испуганный взгляд Метса. — Мы отпустим вас к себе домой, на улицу Соо. Пойдете прямо среди белого дня, не переодеваясь в чужую одежду и не думая, что на каждом шагу вас схватят и расстреляют, как сообщника Курта.

— Вы издеваетесь… — глухо выдавил из себя Метс.

— Нисколько. Я хочу предоставить вам возможность снова стать человеком.

Метс начал догадываться, чего хочет от него этот спокойный, суровый на вид человек. Но он боялся ошибиться. Подавив страх, он вытянулся перед майором и с жаром проговорил:

— Верьте мне, я так хочу, чтобы вы верили мне! Мне надоела собачья жизнь в лесу. Вечный холод, голод, вечный страх за собственную шкуру. Я превратился в идиота. Но самое страшное — мне приходится лгать своей Вирве, маленькой Вирве. Я не вижу ее целыми месяцами. Она догадывается, кто ее отец. Девочка больна от горя. Это ужасно, майор. Если бы вы только знали, как это ужасно! — Не стесняясь Лаура, Метс торопливо стер рукой навернувшиеся на глаза слезы. — Скажите, как я должен поступить, чтобы вы поверили мне?

— Да, я скажу вам это. — Лаур не спеша сел за стол. — Вы вернетесь в банду и будете неотступно следить за Куртом. В назначенный день и час в старой крепости Кивипеа вас встретит человек, которому вы дадите необходимые сведения. Помните: Курта мы должны взять живым. Вот, собственно, и все, чего мы хотим от вас, Метс. Во избежание недоразумений, — многозначительно добавил Лаур, — мы будем тщательно оберегать дом на улице Соо, ничем не беспокоя его обитателей. Надеюсь, вы поняли меня?

— Да, я отлично вас понял. Но Курту известно, что я в ваших руках.

— Мы подумаем об этом. Вам устроят побег. Конвой повезет вас на открытой машине. У населенного пункта Торизе вы выпрыгнете из машины и броситесь в лес. Выстрелы будут холостыми…

Глава 11. ЮБИЛЕЙНЫЙ ВЕЧЕР

В субботу вечером у Ребане собирались гости. Входили тихо, чинно, тщательно смахивая маленьким веником налипший снег. Хозяйку приветствовали вполголоса, словно в доме находился умирающий. Из громадной полутемной передней Ребане провожала их в сверкающую паркетом гостиную. Здесь в честь юбиляра впервые за многие месяцы зажгли большую старинную люстру в тяжелой бронзовой оправе. Мягкий голубоватый свет, искрясь хрустальным дождем, падал на ковровые кресла, дорогие картины в массивных рамах и большое круглое зеркало, в котором отражался богато убранный стол. На желтой скатерти с китайским рисунком среди набора всевозможных ваз и графинчиков поблескивали изящные тарелочки с немецкими золотыми надписями.

Гости собирались медленно. Чувствовали себя стесненно. Причиной этого был несколько опечаленный вид хозяйки и отсутствие в гостиной самого виновника торжества. Почтенный юбиляр еще не выходил из кабинета.

Но вот появился доктор Руммо. Как всегда подтянутый и элегантный, в новом, с иголочки, костюме, с модным английским галстуком и со всепокоряющей улыбкой. С приходом Руммо в гостиной все пришло в движение. Гости повеселели, оживились, тотчас обступили доктора, которого Ребане наградила благодарной улыбкой.

Сегодня она была необыкновенно хороша. Черное муаровое платье с высоким воротником, отороченным леопардовым мехом, подчеркивало холодную и строгую красоту этой женщины.

Подхватив хозяйку под руку, восхищенный доктор напомнил ей обещание показать редкую коллекцию немецких открыток.

— Вы обещали похвастаться, Кярт, я жажду их увидеть.

— Ах да, доктор, у вас удивительная память. Сейчас принесу…

Гости не без любопытства стали рассматривать старые, пожелтевшие открытки — репродукции с портретов, написанных известными немецкими художниками. Руммо внимательно разглядывал каждую из них, читал на обратной стороне имена художников и иногда задерживал свой взгляд на почтовых штампах.

— Любопытно, весьма любопытно… — приговаривал он.

— Эту коллекцию, — вздохнула Ребане, — собирал мой муж, Роберт.

Роберт Ребане, родной брат Альберта Ребане, был офицером и погиб, как знали о том гости, в боях под Великими Луками. Находились злые языки, поговаривавшие, будто муж Ребане сражался не в рядах эстонского национального корпуса, а наоборот — против него. Но не всяким слухам, разумеется, можно верить. Как раз на сегодняшнем вечере Ребане сама заговорила о высоком патриотизме мужа.

— Роберт был человеком редчайшей души, — рассказывала она, — всю свою жизнь боролся против несправедливости и зла. Он погиб, так и не увидев, какой стала теперь наша родина. Боже, как это ужасно! — Ребане поднесла платочек к глазам. — Ульрих, дитя мое, — сказала она сыну, который с важным видом прохаживался по гостиной, — старайся во всем походить на своего отца, Будь достоин его.

— Хорошо, мама. — В голосе мальчика прозвучали нотки удивления. Впрочем никто, кроме доктора Руммо, не обратил на это внимания.

Комната продолжала заполняться новыми гостями. Пришла очень уважаемая и авторитетная в школе полная седовласая заведующая учебной частью Томингас. Следом за ней — похожие друг на друга как две капли воды две высохшие старушки учительницы с допотопными ридикюлями. Пришел и самый важный гость сегодняшнего юбилея — товарищ из уездного отдела народного образования.