Заблудший ангел, стр. 74

Их разговор о том, что Дора всегда знала, где и как его найти, тоже не облегчал ситуацию. Он все еще не решил, как это воспринимать. Пэйс много думал об этом по ночам, лежа рядом с ней. Дора говорила чистую правду, насколько сама ее понимала. Она всегда могла его найти. Дора прибежала, когда парни хотели избить его до полусмерти, нашла в тот вечер, когда Джози объявила о своей помолвке с Чарли, а также когда охотники за рабами ранили его. Он вспомнил и другие случаи, когда Дора появлялась в таких местах, где ей вовсе не следовало находиться, и все ради него. Он никогда раньше не думал о том, как ей это удавалось. Теперь же не мог не думать. Дора спасла его злополучную жизнь, а он отблагодарил ее тем, что сделал ей ребенка. А потом сбежал без единого слова, оставив справляться со всем этим в одиночку. Если бы Дора была ангелом, то он дьяволом во плоти. Неудивительно, что они больше не могут быть вместе.

Наблюдая, как Джексон ведет мула через дальнее поле, Пэйс подумал, не будет ли для Доры в тысячу раз лучше, если он исчезнет из ее жизни. Он слишком хорошо знал себя, чтобы вообразить, будто сможет и дальше спать с ней в одной постели и не взять ее, в конце концов. Тогда будут еще дети. Но вправе ли он обречь жену на это? Хуже того, Пэйс не знал, сможет ли прокормить и одеть тех, кто появится на свет.

Он мало на что годен. Джексон мог вспахать поле. Если бы нанять еще одного работника, то он, Пэйс, был бы здесь совсем не нужен. Он хотел, чтобы у Фрэнсис был отец, но каким отцом он будет? Таким, который преподаст ей урок раздражительности и научит бросаться на людей с кулаками, когда выйдет из себя?

От одной мысли об этом у него все сжималось внутри. Пэйс хотел бы поговорить с Дорой, но у Доры слишком доброе сердце, чтобы поверить, будто ей будет лучше без него. Она начнет разглагольствовать, что это его дом, и может даже сказать, что лучше сама уйдет, а не он. Пэйс не хотел этого. Он хотел заботиться о ней, хотел, чтобы у нее было все необходимое, но пока мало чего добился.

Пэйс так глубоко задумался, что целую минуту смотрел на показавшуюся на дороге карету, прежде чем осознал, на что смотрит. Не у многих в этих краях были кареты. Дороги были плохие, модные экипажи их не выдерживали. Пэйс знал каждую коляску и двуколку на много миль вокруг, но карета была ему незнакома. Конечно, кто-то мог купить себе новую, но это сооружение явно доживало свой век. Если память ему не изменяла, они когда-то нанимали нечто подобное на железнодорожной станции.

Железная дорога шла от Лиусвилла до Нашвилла. Пэйс не знал никого, кто мог бы приехать из этих городов либо с какой-нибудь промежуточной станции. Однако карета направлялась к их дому.

Крикнув Джексону, Пэйс побежал назад. Если к Джози должны приехать родственники, то Пэйс не хотел, чтобы Дора встретила их одна.

Он замешкался, и у него уже не было времени, чтобы надеть свежую рубашку и галстук. Пэйс вбежал в дом через черный ход как раз в ту минуту, когда карета остановилась у парадного подъезда. Он слышал, как женщины на лестнице гадали, кто бы это мог приехать. Где-то на верхнем этаже капризно захныкала Эми. Пэйс слышал, как застучали по лестнице каблучки Джози, когда она вслед за дочкой спустилась из верхнего холла. И прежде чем Пэйс успел пройти через столовую, он услышал, как Дора открыла парадную дверь.

Мы прибыли для того, чтобы повидать мистера Карлсона Николлза, – медленно растягивая слова, громко произнес надменный голос с английским акцентом, словно говоривший обращался к глухому слуге.

К сожалению, он скончался более двух лет тому назад, – вежливо ответила Дора. – Чем я могу быть полезной?

Пэйс стоял в конце холла и рассматривал незнакомцев, прежде чем представиться. Ему не понравились их голоса. Еще меньше ему понравилась их наружность. У них были шелковые цилиндры и на галстуках булавки с жемчугом. У одного капризный, порочный рот с толстыми губами. Другой был седой и смотрел через монокль так, будто изучал неизвестный вид насекомых. Пэйс уже знал, что произойдет дальше. Он мог бы не допустить этого, но, испытывая какое-то странное чувство, не стал вмешиваться. Существуют вещи, от которых он не должен защищать Дору.

В таком случае мы желаем видеть хозяина дома, – ответил седовласый сочным голосом. – И мы не желаем, чтобы нас заставляли ждать на улице. Немедленно впусти нас, девушка, позови своего хозяина.

У меня нет иного хозяина, кроме Господа Бога, – отрезала Дора. – Коли ты хочешь войти в дом, объясни сначала, что тебе надобно.

Клянусь Богом, я не потерплю подобной дерзости! Прочь с дороги, девчонка, или я велю Смизерсу тебя убрать. Я сам о себе доложу, если ты не желаешь это сделать!

И тот, что был повыше, с толстыми губами и близко посаженными глазами, устремился вперед. Пэйс уже отошел от стены и, сжав кулаки, бросился к двери, как вдруг младший из мужчин выпучил глаза и уставился на маленькую фигурку в строгом сером платье.

– Александра! Боже мой, Александра! Что они с тобой сделали?

К величайшему изумлению Пэйса, Дора захлопнула дверь буквально перед носом незнакомца и стремительно бросилась вверх по лестнице.

Глава 32

У Пэйса мелькнула мысль, что если он закроет дверь за сбитым с ног посетителем, то тем самым захлопнет ящик Пандоры. Но яростные вопли старшего из мужчин и стоны второго, распростертого на земле, убедили его, что проблема сама собой не разрешится. Появление на лестнице Джози спасло положение. На ее лице выразилось недоумение, она бросила на пострадавшего удивленные взгляды и спустилась вниз посмотреть, насколько велик нанесенный ему ущерб.

Преодолев нежелание вмешиваться, Пэйс взглядом приказал Джози оставаться на месте, а сам, широко шагая, прошел через холл. Когда мужчина с усилием поднялся, держась за нос, Пэйс скрестил руки на груди и преградил прибывшим вход. Он радовался, что был в рубашке с короткими рукавами и запачканных рабочих штанах. На нем были старые, стоптанные башмаки, из одного торчал большой палец. Он выглядит обтрепаннее, чем любой крестьянин, с которым этим элегантным господам когда-либо приходилось общаться, и они были так шокированы, что почти рассмешили его.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, господа?

Он намеренно, чтобы поиздеваться, разговаривал самым учтивым тоном. Сбить обескураженного противника с ног и с толку всегда было его лучшим приемом.

Было ли тому причиной его собственное поведение или то, как повела себя Дора, но оба посетителя целую минуту молча пялились на него, прежде чем что-либо сказать. Потом, очевидно, по какому-то безмолвному соглашению старший выступил вперед, а второй зажал нос платком. Пэйс обратил внимание на то, что ни один из них не снял цилиндр. Придется поучить их учтивости, прежде чем впустить в дом.

– Извините, но я сэр Арчибальд Смизерс, поверенный Джорджа Генри, третьего графа Бомонта. Это его сын Гарет, виконт Доран. Нам нужно обсудить с владельцем этого поместья дело чрезвычайной важности. Он дома?

Пэйсу по-прежнему не нравился тон этого человека. Не нравился ему и вид ублюдка с задранным кверху расквашенным носом. Это Гарет! [11] Так он и думал. Вот уж кому не подходит это имя! Он едва не усмехнулся, представив себе, как можно обыграть его, но Пэйсу не давала покоя реакция Доры на появление этих людей. Они назвали ее Александрой. Мокроносый, значит, знаком с ней. Пэйсу это решительно не нравилось, и вид у него был мрачный.

– Я Пэйс Николлз, и это моя усадьба. Моя жена оскорблена вашим грубым обращением и фамильярностью, поэтому изложите суть дела, и немедленно уезжайте.