Заблудший ангел, стр. 53

Пэйс надел золотое кольцо на палец Доры, повторил за священником обеты, даже не слыша собственных слов, и нагнулся, чтобы беглым поцелуем коснуться сухих губ новобрачной. В церемонии явно не было ничего торжественного или священного. Он не удивился, когда священник дал ему подписать свидетельство, на котором была предусмотрительно поставлена дата 1864 вместо 1865. Он был счастлив, что в карманах у него нашлось несколько долларов. Священник, конечно, рассчитывал на весомую благодарность.

Дора не заметила несоответствия дат. Зная ее склонность к правде, Пэйс безмолвно вознес благодарственную молитву. Его главной заботой было узаконить рождение младенца, но в будущем они с приятностью оценят подтверждение, будто поженились до наступления беременности. С годами правда забудется.

Он отблагодарил священника и с осторожностью вывел Дору из дома. Они женаты. Она стала его женой. Пэйс, не веря своим глазам, поглядел на ее спокойное лицо. Он и суток не пробыл дома, а уже закован в цепи мужа и будущего отца. Можно ли пасть еще ниже?

И тут Дора тоже посмотрела на него своими всевидящими глазами. Пэйс ждал осуждения с ее стороны, но она одарила его легкой улыбкой и сказала:

– Я благодарю тебя, Пэйс. Думаю, я научусь любить такого человека, как ты.

И у него появилось такое ощущение, словно она выбила почву у него из-под ног.

Глава 22

Дора не понимала, почему она произнесла эти слова. Пэйс был неприятно поражен ими, и ей захотелось взять их обратно. Но они сказаны, и так должно быть, если она хочет оставаться честной. Дора не очень легко поддавалась опасным эмоциям, но Пэйс уже дал им однажды волю. Он легко может снова поступить так же. Однако они постараются ужиться. Ее пылкие чувства к Пэйсу не имеют никакого отношения к браку. Сейчас главное – это чувство облегчения, ведь теперь она разделит бремя, которое прежде несла одна.

Дора взяла Пэйса под его слегка скрюченную руку, и они снова направились к зданию суда.

– Немногие люди знают, что правильно. Еще меньше тех, кто правильно поступает. И ты один из этого благородного меньшинства.

Выражение его лица смягчилось, он принял ее слова как выражение благодарности.

– Я сделал только то, что должен был сделать на моем месте любой человек. Я ведь не совсем негодяй, Дора, и сожалею, что тебе пришлось страдать из-за моего грешного поведения, но теперь с этим покончено, и я бы не хотел больше об этом говорить.

Она быстро и застенчиво улыбнулась:

– Я ведь и не знала, что мы делаем то, отчего рождаются дети, иначе я, возможно, и не пошла бы на это. Но я виновата столько же, сколько и ты.

– Проклятие, Дора, – разозлился Пэйс, – я же сказал, что больше не желаю об этом слышать. Я и так чувствую себя последним негодяем.

Итак, он решил себя наказать. Что ж, пусть. Ее донимали другие мысли, например, что в суде они могут встретить шерифа. Ей бы очень не хотелось доводить до его сведения, что они с Пэйсом поженились только что. А вдруг на этом основании шериф опротестует свое прежнее решение по недвижимой собственности? И может ли быть, что Пэйс не получил ее письма?

Ей довольно трудно было начать разговор на эту тему. Пэйс впал в одно из своих мрачных раздумий и вряд ли сознавал ее присутствие. Они подошли к коляске. Он молча помог ей сесть. Она его окликнула, но он отмахнулся и быстро поднялся по ступенькам в здание со свидетельством о браке. Дора сидела в коляске, сцепив руки, то ли от волнения, то ли собираясь молиться, непонятно.

Когда он вернулся, вид у него был не более хмурый, чем обычно. Дора восприняла это как добрый знак, но когда Пэйс спросил, не хочет ли она пойти в ресторан, Дора отрицательно покачала головой. Ей хотелось как можно скорее очутиться подальше от здания суда, прежде чем случится неизбежное.

Она просто не привыкла лгать. Дора уже подыскивала в уме слова, чтобы спросить, как обстоят дела с документом, когда Пэйс прервал поток ее размышлений вопросом:

– А где Джози и Эми?

– Они болели. И Джози решила сразу уехать, как только Эми немного оправилась, чтобы вынести дорогу. Они побудут несколько дней у родителей Джози.

Тут Дора закусила губу, надеясь изменить тему разговора, но Пэйс, думая о своем, продолжал расспрашивать.

– А почему поля не вспаханы? Неужели никого из работников не осталось?

– Только Солли. Он не может все успеть. В хижинах еще осталось несколько женщин, но у них маленькие дети и они не могут пахать.

– А почему бы не нанять работников? Почему Джози этого не сделала?

Дора пожала плечами:

– А кого нанимать? Президент объявил, что рабы свободны. Штат Кентукки этого не признал. Законы за время твоего отсутствия не изменились. Свободный негр не может жить в Кентукки как законный гражданин. И во всем штате не найдется ни одного белого, который согласился бы выполнять работу негров. Я бы сама этим занялась, но сейчас я не в состоянии. И если такое положение продолжится, мы все будем голодать.

Пэйс еле слышно выругался.

– Но почему тогда Джози не продаст проклятую усадьбу? Это дало бы возможность продолжительное время жить не нуждаясь.

Дора вопросительно взглянула на него:

– Но ферма не принадлежит Джози. Оба, и Чарли, и твой отец, выбрали наследником тебя.

Наверное, она не очень ясно выразилась в письме, но Пэйс так был поражен ее словами, что у нее не хватило духу сказать о решении шерифа и документе, на котором стоит ее подпись.

– Меня? Они сделали меня владельцем? Какого черта они ожидали от меня, каких действий? Я никакого понятия не имею о земледелии.

Дору развеселило его удивление, и она засмеялась:

– Но и Джози тоже. Думаю, у них обоих было подозрение, что она продаст усадьбу при первом же подходящем случае.

Дора перестала смеяться и взглянула на Пэйса внимательнее.

– Думаю, они считали, что ты скорее, чем она, захочешь оставить за собой владение.

– Ну, значит, они ошиблись. Я ничего не смыслю в фермерском труде и не собираюсь учиться.

Через минуту он поуспокоился, вздохнул и сказал:

– Ну, сдается мне, надо нанять человека, который в этом разбирается. И тебе, и остальным надо где-то жить, пока я не найду себе пристанище. И тебе потребуется какой-то доход. Не знаю, можно ли эту собственность продать так, чтобы какое-то время продержаться.

– У меня есть собственный дом, – негодующе возразила Дора. – Тебе нет нужды беспокоиться обо мне.

Он быстро взглянул на ее большой живот.

– Конечно, нет. Ты ведь пойдешь сама пахать, родишь в кустах и, покончив с родами, снова примешься за пахоту. Не глупи, Дора. Ты теперь моя жена. И, так или иначе, но я должен за тобой присматривать.

– Я не желаю, чтобы за мной присматривали, – ответила она по-детски капризно. – Я устала от постоянной опеки. И для разнообразия хотела бы сама о себе позаботиться. Ты можешь идти своим собственным путем. До этих пор я прекрасно обходилась своими силами.

– О да, поистине прекрасно. Ты только что призналась, что была слишком невежественна и не подозревала, как делаются дети. Черт побери, на свете еще много такого, о чем ты не знаешь, и я не допущу, чтобы ты узнавала об этом на собственном тяжком опыте. Кто-то должен заботиться о простодушных созданиях вроде тебя.

Наверное, он был прав, но Доре это все не нравилось. Она замолчала и зло смотрела вперед на дорогу. Она еще не вполне осознала, что уже замужем и что Пэйс имеет право на все эти пространные заявления. И она это скоро поймет. Вопреки всем разумным основаниям, она купила законное имя для своего ребенка в обмен на тиранию брака. И может быть, она сама нуждается в хозяине.