Та сторона, где ветер, стр. 36
– Я? – небрежно спросил Илька.
– Ага…
– Тю… – сказал Илька.
– А ничего не «тю», – серьезно возразил похожий на Владика мальчик. – Мы весной чуть-чуть не свалились. Вот тут же были, а потом как поехали по льду…
Илька снисходительно глянул на мальчишек. Все-таки они еще малявки. Тот, с молотком за поясом, наверно, еще в школу не ходил.
– По льду!.. – сказал Илька со взрослой усмешкой. – Я же по камням взбирался, а они шершавые. А по льду – конечно… У нас один мальчишка сорвался отсюда весной. Его не нашли даже… И вас бы тоже не нашли. Ясно?
Им, видимо, было ясно. И тогда было ясно, и теперь.
– А мы не упали. Нам какой-то мальчик выбраться помог, – сказал кудрявый. – Он нас сумкой вытащил.
– Как это – сумкой? – спросил Илька.
Просто так спросил. Думал-то он не про сумку, а про молоток. Очень уж здорово он торчал за ремешком у этого мальчишки.
– Очень просто, – охотно объяснил мальчик. – Сумку нам бросил и потянул за ремень.
– А-а… – сказал Илька.
И шагнул к обрыву посмотреть, что делают Владик и Генка.
Он не посмотрел. Именно в эту секунду толкнулась в нем догадка.
– Эй, послушайте! – тревожно сказал Илька. – А какой это был мальчик?
Ребята переглянулись.
– Большой…
– Нет, не очень большой. Но больше тебя.
– Мы его не знаем…
– Эх вы! – бросил Илька. – Он вас от смерти спас, а вы даже не знаете.
– Он нас прогнал, чтобы сушились. А сам остался.
«А вдруг в самом деле?» – подумал Илька.
– У него на ремешке у сумки фамилия написана, только я не прочитал, – объяснил кудрявый.
Они говорили с Илькой как-то слишком охотно и чуть виновато. Может быть, почувствовали что-то серьезное?
Илька сурово спросил:
– Ни одной буквы не помнишь?
– Это не фамилия, – сказал другой мальчик. – Я прочитал. Таких фамилий не бывает…
Глава пятая
– Не было никакого слова там написано, – сказал Генка. – Все это дичь и ерунда.
– Ну Гена, зачем они станут врать? – вмешался Владик.
– Я про вранье не говорю. Значит, это не Яшка был. Яшкину сумку я, как свою, знаю. Мы этой сумкой сто раз в футбол играли.
– Когда в футбол играют, на ремень не смотрят, – сказал Илька. – Ремень тогда в сумку запихивают.
– Да ну тебя!.. – отмахнулся Генка.
Яшкину сумку он действительно помнил отлично. Черная, кирзовая, с обтрепанными уголками, с протертой на сгибе крышкой. А ремень зеленый, брезентовый, разлохмаченный у пряжки. Без всяких букв…
– Ты же говорил, что сумка осталась, – сказал Владик.
– Осталась, только милиция забрала для следствия.
– Может, потом отдали… – нерешительно заметил Илька. Подождал и тихо добавил: – Все равно идти надо.
Все равно надо идти. Генка это и сам понимал. Не молчать же о том, что узнали.
Они шли от реки, и в спину им светило низкое солнце. И встречные люди думали, что трое мальчишек просто так, от безделья, бредут по улице и разглядывают на асфальте свои смешные, размазанные в длину тени.
Илька медленно сказал:
– И пальто у Яшки было серое. Я помню.
– Я знаю, – отозвался Генка.
Конечно, идти необходимо. К Яшкиной матери. В тот дом, где Яшка-Воробей жил, мастерил неуклюжие змеи, придумывал свои хитрости, смеялся и получал колотушки.
Ой, но как не хотелось идти! Честно говоря, было просто страшно. Генке казалось, что в доме, куда они придут, темно, как на старом кладбище, и каждое слово говорится шепотом. К тому же сердитая Воробеиха не очень жаловала Яшкиных друзей. Как она их встретит теперь?
– Шурику надо сказать, – вспомнил Илька.
Это была мысль! Во-первых, Шурка – голова, он что-нибудь придумает. Во-вторых, он в школе пострадал из-за Яшки. В-третьих, идти вчетвером просто лучше.
Шурка сидел дома и был мрачен. С Владиком поздоровался без долгих вежливых разговоров. Сообщил свою печальную новость: учительница истории, с которой он поспорил из-за Воробья, в будущем году станет их классным руководителем.
– Съест, – сказал он в заключение.
– Не съест, – сказал Генка. – Ты слушай…
И рассказал про двух малышей.
– Ого! – произнес Шурик. – А они не врут? То есть я хотел сказать, что они могли ошибиться.
– Они вроде бы толковые ребята, – возразил Генка. – Они все рассказали, как надо.
– Даже день вспомнили, когда это было, – добавил Владик. – Только жаль, что он заплакал…
– Кто?
– Тот, которого Юриком зовут. Маленький такой, кудрявый.
– Почему заплакал? – озабоченно спросил Шурик. – Вы, наверно, их перепугали. Наверно, насели на них со своими допросами?
Генка нахмурился:
– Никто не наседал… Ну, сначала насели немного, а потом все спокойно было. Он уже после заплакал ни с того ни с сего.
– Значит, испугался. Наверно, решил, что попадет теперь.
И тогда обиделся Илька. За Юрика обиделся, за этого незнакомого мальчишку с молотком за поясом.
– Ты думаешь, он трус? Думаешь, только от страха плачут?
Илька чувствовал, что на месте Юрки он и сам мог бы заплакать. От жгучей досады, что поверили Яшке и ушли с берега.
– Я так не думаю, – сказал Шурик. – Я только боюсь, что они обиделись на вас. С маленькими надо разговаривать осторожно… А вдруг еще придется что-нибудь у них узнавать?
Владик покачал головой.
– Они не обиделись. Они обещали еще рассказать, если что-нибудь вспомнят… Они там все время на берегу.
– Что они там делают?
– Клад ищут! – усмехнулся Генка. – Там же церковь была, вот они и долбят кирпичи. Думают, что тайник найдут.
Яшкин дом стоял в глубине двора. С улицы виден был только гребешок железной крыши, с которой Яшка в прошлом году запускал свой «Шмель».
Калитка была приоткрыта.
Ребята остановились. Посторонний мог бы подумать, что их смутила облупленная табличка: «Во дворе злая собака». Но ребята знали, что злой собаки во дворе никогда не было, а добродушный Тобик потерялся два года назад.
– Пошли, что ли? – спросил Генка и переступил на месте.
Тогда вперед сунулся Илька и первым нырнул в калитку.
Перед ними был знакомый двор. Желтые звезды одуванчиков в траве, березовая поленница у сарая, веревка с мокрыми простынями и наволочками.
На крыльце стоял толстый карапуз с голым животом и серьезно рассматривал гостей.
– Ой, это Санька! – удивился Илька. – Ходит уже.
Санька не обратил на Ильку внимания. Смотрел он только на Генку. Пристально и строго. Потом сказал:
– Дядя…
– Сам ты дядя! – обиделся Генка.
Санька опасливо попятился, повернулся, полез через порог и шумно шлепнулся. Подумал и нерешительно захныкал.
В доме захлопали двери, и на пороге появилась Яшкина мать.
Видимо, она удивилась, заметив ребят. Может быть, даже не узнала в первый момент. Не отрывая взгляда от мальчишек, машинально подняла Саньку, машинально хлопнула пониже спины, вместо того чтобы отряхнуть и успокоить. Санька, видно, привык к таким вещам. Реветь не стал, а снова взглянул на Генку и повторил:
– Дядя.
Яшкина мать вдруг заулыбалась.
– Дядя, – ласково сказала она. – Дядя Гена. И дядя Илька. И еще дяди… Яшины дружочки пришли к Яшиной маме. Проходите в дом, ребятки. Я и не узнала поначалу-то… Видишь, Саня, какие хорошие мальчики!
Санька был, однако, иного мнения. Он для верности опустился на четвереньки и, сопя, полез через порог подальше от подозрительных мальчиков и дядей.
– Здравствуйте, – запоздало сказал Шурик.
Подталкивая и пропуская вперед друг друга, они прошли в дом, куда раньше входили не часто и не очень охотно.
Не было в комнатах ни траурной темноты, ни заброшенности. Рыжие пятна вечернего солнца лежали на половиках. Тонкий оранжевый луч насквозь пробивал аквариум и рассыпался на полированной спинке кровати. На заляпанном кляксами столике, где Яшка всегда готовил уроки, спал серый котенок. Над ним отчетливо стучали часы.