Та сторона, где ветер, стр. 32

Илька охнул и рванулся к берегу.

Был невиданный разлив, и горящие на закате плесы уходили к горизонту. Внизу, вдоль береговых откосов, шел большой пароход. С круглыми иллюминаторами вдоль черных высоких бортов, с белой рубкой и мачтой, похожей на мачту фрегата.

Это было нездешнее судно. Видно, пользуясь высокой водой, пароход пришел с низовьев и теперь опять уходил в родные места.

Илька провожал его глазами. Вертелось в голове какое-то слово. Очень нужное и очень знакомое. И наконец Илька догадался: про этот пароход можно было сказать то, что никак не подходило плоским неуклюжим буксирам и пассажирским теплоходам, похожим на плавучие рестораны.

Можно было сказать: корабль.

И тут Илька понял, что же ему не дает покоя. Отчаянно хотелось в дальнюю дорогу. Туда, где незнакомые берега и города.

Глава третья

Телеграмму принесла сердитая тетка. Она долго ругалась, что на калитке нет заметного номера, и цепко разглядывала Генку: можно ли доверить? Потом велела расписаться и ушла, тяжело топая.

Генка взглянул на первую строчку. Из Москвы. Значит, служебная, отцу.

Распечатывать Генка не стал: отец не любил, когда трогали его почту. Ну, а если в телеграмме что-то срочное? Генка заколебался. Отец придет поздно. Весной он перешел на новую работу, чтобы меньше ездить, но ничего не выгадал: дела на участке шли неважно и он, начальник, иногда пропадал там круглыми сутками.

Может быть, телеграмма из того, московского института, куда отец отправил свой проект? Он сидел над этим проектом четыре месяца…

Генка понял, что придется плестись к отцу на участок. По жаре, через весь город. Автобуса, конечно, не дождешься… Чтобы она сгорела дымным факелом, эта бумажка!

За калиткой Генка еще раз посмотрел на открытые строчки. Внимательней.

«Москва 9007…» Еще какие-то цифры… Город, улица, дом, Звягину… Что?

Звягину Геннадию.

Что за фокус?

Он рванул бумажную ленточку.

Владька… Ура!

Он, кажется, крикнул вслух. Две студентки, проходившие мимо, оглянулись, хмыкнули. Генка дерзко засмеялся им вслед. И вдруг испугался: третье число сегодня! А когда приходит поезд?

Со скоростью Ильки бросился он на угол, к автомату, вывернул карман, вытряхнул медяки. Автомат слопал две монеты подряд и не откликнулся ни единым гудочком. Генка шепотом сказал проклятому телефону подходящие слова и подкрепил их кулаком.

В будку заглянул худощавый мужчина в соломенной шляпе.

– Молодой человек, пожалейте технику.

– Техника! Только деньги жрет!

– Позвольте, я помогу.

Генка позволил. Дядька был, кажется, ничего.

– Вам какой номер?

– Справочное вокзала, – сказал Генка. – Только я не знаю. Надо сначала справочное города.

– А что на вокзале?

– Шестнадцатый скорый.

– В четырнадцать двадцать три.

– Это точно? – с подозрением спросил Генка.

– Честное слово. Я им вчера из Москвы вернулся.

Повезло!

Четырнадцать – это два часа по московскому времени. Четыре – по местному. Да еще двадцать три минуты.

А сколько сейчас?

Генка кинулся навстречу первому прохожему:

– Который час?

– Надо говорить: «Скажите, пожалуйста», – сообщил худой длинноногий парень с желтой папкой.

– Пижон! – отчетливо сказал Генка.

– Шпана!

– Сам…

Ближайшие часы были у почтового отделения, недалеко. Когда Генка примчался, они показывали половину второго. Можно было не спешить.

Можно было позвать ребят. Но кого?

Шурка в школе на практике. Да и что Шурка? Будет вежливо мычать и топтаться рядом.

Тимка и Антон не знакомы с Владиком, у них своя компания. Был бы хоть Яшка…

Оставался один Илька.

Илька сидел в открытом окне с книгой на коленях и с унылым лицом. Книжка была старая – «Побежденный Карабас». Генка знал, что Илька давно прочитал ее.

– Хорошо, что ты дома. Я думал, скачешь где-нибудь, – приветствовал он печального Ильку.

– Вчера наскакался…

– Мать заперла, да?

– Никто не запирал.

– Велела дома сидеть?

– Ну…

– А чего нашкодил?

– Я, что ли, виноват?! – вскинулся Илька. – Тимкины дурацкие часы! Мы всё бегаем, а у него всё «шестой час» да «шестой час». Потом поглядели, а у них одна стрелка вообще отвалилась. Домой пришел, когда уже восемь часов. А мама велела в шесть.

– Ты бы объяснил.

– Объяснил я… А она говорит: на полчаса еще можно из-за этого опоздать, а два часа – это голо… головопят… Нет, как это?

– Головотяпство, – сухо сказал Генка.

Он знал, что, если мать запретила, Илька не выйдет из дома, хоть распахни сто широких ворот. В глубине души Генка считал это основательной глупостью, но Ильку не перевоспитывал.

У каждого свой характер.

– Долго тебе сидеть?

– Пока мама не придет.

– А раньше никак нельзя выйти?

Илька вздохнул и помотал головой.

– Вот балда! – возмутился Генка. – А если что-нибудь нужное? Ну, вдруг дом горит?

– Он ведь не горит, – с некоторым сожалением сказал Илька.

– А если другое важное дело? – Генка вытащил телеграмму. – Вот!

Илька читал медленно и внимательно. С самого начала. И вдруг взвился на подоконнике, издав непонятный восторженный крик:

– У-ых!

– А ты говорил – через месяц! – усмехнулся Генка. – Не через месяц, а через сорок минут. Ясно?

– Ясно, – огорченно откликнулся Илька. – Только мне нельзя.

Генке не хотелось идти на вокзал одному. Было почему-то неловко и страшновато.

– Боишься? – сказал он Ильке.

Илька удивился:

– Я? Я не боюсь, просто нельзя.

– Думаешь, мать не отпустила бы, если бы знала?

– Ну Ген… Она же не знает. Она скоро придет, а меня нет…

– Записку напиши.

– Записку?

– Илька, козел ты! – серьезно сказал Генка. – Владька же приезжает, а ты…

Илька прыгнул с подоконника в комнату.

– Я напишу. Ладно. Если надо, я могу ведь завтра целый день просидеть… Ген, а почему из Москвы, а не из Одессы?

– Ясно почему. В Москве у них пересадка.

По западной части неба, громыхая, проходила темная гроза. Но здесь, над привокзальной частью города, сияло солнце. Вымытый ливнем поезд выскочил из-под грозы и помчался к перрону. Сверкающий, зеленый. Все ближе и ближе к перрону.

Генке стало страшно. Илька вертелся и прыгал рядом, а Генка стоял и не знал, что сейчас будет.

Как они встретятся?

Надо что-то сказать при встрече. А что?

Он ждал этого дня, как праздника, а почему? Ну, в самом деле, почему? Они были знакомы с Владькой две недели. А потом? Несколько писем за девять месяцев. Коротеньких писем. Кому охота писать длинные?

Вот выйдет Владик, посмотрит на Генку вежливым и скучным взглядом, и оба они не будут знать, что говорить друг другу…

«Посмотрим!» – вдруг разозлился Генка. В самом деле, надо еще знать, на кого смотреть! Владька же его и не видел ни разу. Как он узнает, кто здесь Генка?

Поезд уже шипел тормозами, как сто рассерженных кошек. Генка с Илькой рассчитали точно: седьмой вагон стал прямо перед ними.

Сначала полезла из вагона какая-то тетушка, нагруженная узлами и корзинками. Откуда такие берутся в наш космический и атомный век? За тетушкой попрыгали на перрон веселые солдаты в расстегнутых гимнастерках. Потом выгрузились два гражданина в майках и пижамных штанах, с пустыми пивными бутылками для обмена. Генка посмотрел на круглые животы этих пассажиров и заскрипел зубами. В тот же миг радостно завопил Илька, и Генка увидел, как он взлетает в крепких руках Ивана Сергеевича.