Пленники Барсова ущелья (илл. А.Площанского), стр. 82

Ведь в лапах у медведя и барсу не слишком-то было сладко.

Ребята были бесконечно рады и мысленно благодарили отшельника за подарок. Ведь если капкан и не сыграл своей прямой роли, то все же именно он привел барса в состояние безрассудной ярости. В «здравом уме» он никогда не бросился бы на медведя, постарался бы избежать встречи с ним.

В общем, капкан сильно удружил ребятам, и они оказались сейчас перед заманчивой и богатой перспективой — овладеть жирной, крупной тушей павшего в бою медведя.

Не произнося ни слова, а только обмениваясь знаками, мальчики взяли топор, копья, головешки и, словно заговорщики, осторожно двинулись к убитому животному. Топором и ножом Ашот и Асо отделили от туши лопатки и бедра. Мальчики были в испарине, тяжело дышали и все время с опаской поглядывали в ту сторону, куда ушел барс.

Они спешили так, как могут спешить только воры, забравшиеся в чужой дом. У них не было времени даже на то, чтобы освежевать животное. Поэтому, взвалив себе на спины большие куски мяса, мальчики поспешили к своему жилью. Когда они были у южной «баррикады», Ашот толкнул ее ногой и разрушил. Страж-пугало, стоявший на верхушке каменной груды, свалился на землю. Теперь-то он не был нужен!

Задыхаясь, ворвались мальчики в пещеру, скинули с плеч свой дорогой груз и только тогда улыбнулись друг; другу. Затем «заговорщики» в том же молчаливом согласии снова вышли, из пещеры, однако в коридоре Ашот остановился, прислушался и подал знак возвращаться.

— Остальное придется пока оставить, — почему-то шепотом сказал он.

— Почему? Голову свою оставлю там, мяса не оставлю, — взъерепенился Гагик. — Сами же будете требовать от меня каждый день мяса!

Но Ашот считал, что медвежья туша должна оставаться на месте до тех пор, пока не будет выяснено, что же сталось с барсом, жив он или нет? Если жив, то, проголодавшись, он придет за своей жертвой. Конечно же, установить это важнее всего! Этот вопрос был для них вопросом жизни в смерти.

— Пока мы будем ждать барса, орлы все сожрут, — продолжал протестовать Гагик.

— Днем мы будем их отгонять, а вечером они и сами улетят. Зато барс, если жив, ночью обязательно придет.

Гагик с недовольным видом пошел в угол пещеры и принес оттуда корзину собственного производства. Уложив в нее огромное бедро медведя, он, охая, отнес корзину назад и водрузил ее на горку дров.

— Это мясной склад, несите все мясо сюда, — объявил он холодно.

По-видимому, все мысли мальчика были с остававшейся «на дворе» медвежатиной.

На всякий случай ребята переместили своих «стражей» к останкам бедного мишки — пусть охраняют! И, надо сказать, пугала выполняли свою миссию с честью: орлы не осмеливались даже близко подлетать. В охране «пещерной крепости» эти «стражи» такой роли не сыграли.

— Вечером, когда орлы улетят, ты отнесешь эти чучела домой, — сказал Ашот пастушку. — Если барс еще жив, оставлять их около медвежатины нельзя, потому что он не рискнет приблизиться к человеку.

Затем мальчики принялись за починку двери, сломанной медведем, а Асо должен был уйти в Овчарню.

— Ты опять вдохновился и забыл об опасности! — возмутилась Шушик легкомыслием Ашота. — Когда мы все вместе — куда ни шло, но как же ты посылаешь Асо одного?

Пастушок, смутившись, потянулся к голове, чтобы натянуть колпак на глаза, но его там не оказалось.

Ребята дружно засмеялись. Улыбнулась и Шушик. Ей всегда нравилось смущение, в которое приводила пастушка ее забота о нем.

— Не думаешь ли ты, что я посылаю Асо в пасть барсу? — спросил Ашот. — .Барса, скорее всего, нет, не бойся. А если он и жив, то подняться к Овчарне не сможет. Но я-то считаю; что он погиб. Я еще тогда понял, что ему пришел конец. Спросите — почему, по каким признакам? А ну, подумайте сами.

— Ну скажи. Быть может, именно это твое сообщение и окажется наконец полезным! — насмешливо заметил Гагик.

— А другие, выходит, были бесполезны? — рассердился Ашот. — Впрочем, что с тобой говорить! Дело вот в чем. Барс был голоден, когда напал на медведя, но вы заметили, что он ничего не съел? Значит, не до еды ему было. Это одно. А потом барс сразу к воде пошел: так всегда делают тяжело раненные звери. И третье: когда он шел, то качался, а голова его была опушена. Он вовсе не был похож на победителя… Четвертое: напившись воды, он не вернулся на верхние скалы, в свое логово. Дикие звери всегда ищут убежища вверху, над ущельями и долинами, откуда можно незаметно следить за врагом и будущей жертвой. Все это отец мне показывал и объяснял. Вот и барс. Когда я увидел, что он, напившись, не поднялся наверх, то сразу сказал себе: не выживет. Ведь каждый охотник знает, что раненое животное уходит вниз, потому что у него нет силы подняться на гору. Согласны?

— Ничего, кое-что умное есть, — снова съязвил Гагик.

— Ну, а раз вы согласны, займемся делами. Оставайся, Асо, раз Шушик… — Ашот посмотрел на девочку, улыбнулся и не договорил.

То ли потому, что не стало медведя, то ли благодаря успокоительным заверениям Ашота, но напряжение несколько разрядилось, и в пещере снова наступили «мирные времена».

Но как долго могли они продолжаться и что ждало ребят в дальнейшем, этого, конечно, никто не знал.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

О том, что после бурных событий могут наступить времена скучные, полные мелких забот

Наступившее спокойствие было, казалось, не по вкусу Ашоту. События последних дней с их волнующими происшествиями так взбудоражили воображение мальчика, так потрясли все его существо, что он только бредил желанием совершать необычайно важные поступки.

Ашот вообще был уверен, что он создан для борьбы, а не для спокойной, монотонной жизни. Действительно, что за интерес, отложив оружие, таскать глину для посуды, месить ее, «как баба». Нет, прошли, видно, рыцарские времена. А до чего же было хорошо, когда медведь и барс кувыркались в снегу и ущелье гремело от их рева!

Блаженные дни. Кровь кипит от таких зрелищ, и человек невольно проникается героическим духом.

Единственное, что еще интересовало Ашота сейчас, — был барс. Что же все-таки с ним? Жив или подох? Если и осталось что-то, о чем еще можно помечтать, так это именно барс! Вот найти бы его, раненого, и — одним ударом… Да хоть бы, на худой конец, и мертвого найти. Снять бы с него шкуру и, подняв ее на копье, прийти в село. Плохо ли? Все село на такую тамашу, [40] весь народ соберется. А сейчас? Починил дверь — иди ищи глину, чтобы сделать кувшин для воды.

Впрочем, глина пригодилась и для другого, более неотложного дела.

Как ни удобна была пещера, которую избрал для себя отшельник, а дым костра все же сгущался под ее сводами, и, чтобы он не ел глаза, ребятам приходилось все время сидеть или лежать.

Шушик не раз уже говорила о необходимости сложить печь, но что делать — руки не доходили. А сейчас, сидя у костра, девочка нетерпеливо переворачивала с боку на бок кирпичи, от которых поднимался едва заметный пар.

Терпение Шушик окончательно иссякло, и она потребовала, чтобы глину не употребляли ни на какую посуду, ни для какой другой цели, а немедленно приступили бы к сооружению печки.

— Кирпичи уже высохли, чего вы ждете? — торопила она товарищей.

Печку решили поставить недалеко от выхода, но какой она должна быть, никто из ребят не знал.

— Давайте сложим в три стенки, а спереди пусть будет открыто, — предложил Ашот.

— Почему в три? Довольно и двух. Третьей будет стена пещеры — вроде бухары. [41]

Предложение, которое внесла Шушик, показалось наиболее разумным, но никто не знал, прикрыть ли бухару сверху или сделать трубу для вывода.

— Ладно, вы пока ставьте стенки, а я скоро вернусь, — сказал Асо и вышел.

Он давно заметил поблизости тонкую, но довольно большую каменную плиту и теперь, кряхтя, притащил ее в пещеру.