Пленники Барсова ущелья (илл. А.Площанского), стр. 47

Прошло, однако, довольно много времени, прежде чем горшок подсох. Теперь трещины были очень тонкими, как паутинка.

Пленники Барсова ущелья (илл. А.Площанского) - pic_12.png

Гагик замазал их, снова подсушил и отправил горшок в костер. Победно оглядев товарищей, он словно сказал им взглядом: «Ну что, умеет этот парень найти выход?»

И верно, ведь выход был найден!

— Теперь, Асо, твоя очередь. Принеси снега, мы растопим его в горшке, а я пока сбегаю за лекарством для больных — за всесильным лекарством!

Он поднялся и не очень уверенной походкой пошел к выходу из пещеры. Стоя в дверях и всматриваясь в мрачные очертания далеких гор, Гагик жалел о том, что у него не такое отважное сердце, как у Ашота.

Сейчас это было особенно досадно. Днем недалеко от пещеры Гагик приметил кусты малины. Он знал, что из ее корней пастухи и охотники настаивают вкусный и целебный «чай». Но как дойти до куста?

Он сделал несколько шагов вперед, но рядом что-то зашуршало, и мальчик поспешно вернулся в пещеру.

— Я нашел кусты малины, Асо, да жаль, ножа со мной не было. Пойди, пожалуйста, нарежь корешков — это хорошее лекарство при простуде… А какая ночь, Ашот! Сердце говорит мне: пойди, поднимись на вершимы, найди гам спящих куропаток и перелови их по одной.

— Не вздумай идти, — серьезно обеспокоилась Шушик.

— Если Асо позволит, сию же минуту пойду… Что? Не ходить? Почему не ходить? Да, в самом деле, я ведь должен обжигать горшок. Асо, о чем я тебя просил?

Асо живо поднялся с места. Ведь корень малины нужен был прежде всего для Шушик! И, достав из костра горящую ветку, мальчик выбежал из пещеры.

Шушик снова почувствовала себя хуже и еще раз попросила дать ей воды.

— Сейчас, сейчас, родная моя. Я такой приготовлю для тебя чай, что сразу вспотеешь и все пройдет, — успокаивал ее Гагик.

Вынув из костра горшок, он еще раз внимательно осмотрел его. Это было очень грубое изделие, кривая и косая посудина, какую изготовляли, пожалуй, только ходившие в звериных шкурах первобытные люди.

— Форма не важна, моя дорогая, важно содержание, — говорил Гагик, вертя в руках горшок. — Сейчас я в этой корявой посудине заварю такой вкусный чай, что пить будешь — не оторвешься. А рассветет — куропатку поймаю и сварю тебе суп.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

О том, почему не осуществилась мечта маленького пастуха

Ночь прошла спокойно. В этой пещере спать было гораздо удобнее, лучше. Дым от костра, плывя по наклонному потолку, легко выходил наружу, а узкую дверь Ашот завешивал на ночь своим пальто, и внутри было так тепло, как в комнате.

Правда, самопожертвование Ашота вызывало протесты товарищей, но он поступал правильно: пальто могло защитить от холода его одного (да все равно и в пальто ему было бы холодно), а так оно сохраняет тепло семерым: пятерым ребятам, собаке и… ежику.

А ежик, этот колючий шарик, целыми ночами бегал по пещере, воровал сухие листья для своего гнезда.

Он делал это очень ловко: катался в листьях, накалывая их на свои иглы, и бежал в темный угол пещеры Сбросив там свой груз, возвращался за новым.

Несмотря на головную боль и мучивший ее озноб, Шушик не могла равнодушно глядеть на забавные проделки своего любимца. С любопытством наблюдал за беготней ежика и Бойнах, но подходить к нему не осмеливался, быть может потому, что нежный нос его все еще горел от уколов.

Темный чай, настоенный на корнях малины, утром пили все, не только больные. Но ужасный голод, несколько смягченный было жареным ежом, в это утро вновь напомнил о себе.

Это было девятнадцатое утро в Барсовом ущелье.

Ребята поднялись рано и беспомощно топтались, не зная, с чего же начать. А избранный старшим Асо был, как всегда, молчалив. Ведь пастушок давно привык исполнять то, что ему поручат. Ему ли отдавать приказания? Эта новая должность была для него просто бременем, и он рад был бы от нее избавиться.

Гагик понимал положение Асо. «Нет, — думал он, — как ни высокомерен Ашот, но у него все же есть способности организатора. Теперь он, кажется, кое-что понял, и можно будет пересмотреть наше решение…»

Пошептавшись с товарищами и получив их согласие, Гагик спокойно и серьезно сказал Ашоту:

— Мы поступили правильно, что свергли тебя. Массы никогда не ошибаются, — пофилософствовал он между прочим. — И все же я думаю, что ты по-прежнему будешь нашим вожаком — ты и сильнее всех и отважнее. Знай, что перевыборы мы провели лишь затем, чтобы сбить с тебя спесь.

У Ашота словно груз с сердца свалился. «Нет, Гагик все тот же! Какие там личные счеты, какая зависть? И лезли же мне в голову разные глупости!» — подумал он.

Но, кажется, больше всех обрадовался Асо.

— Да, — подхватил он, — командовать — не мое дело. Я опять отдаю тебе свой голос, Ашот. То, что было тогда, — не в счет.

Нет, товарищи желают ему только добра! Это ясно как день, это видно по их отношению к нему, по их глазам.

И Ашот ощутил, что в нем пробуждается какое-то теплое чувство к ним, какая-то новая любовь, а вместе с ней — уважение.

Ведь когда ты уважаешь кого-нибудь, когда ценишь чьи-то достоинства, то смотришь на этого человека как на равного. И здесь уже не может быть места грубости, презрительному слову, взгляду, жесту…

Так размышлял сейчас Ашот, и от этих мыслей с души его словно смывалось то плохое, что отягощало ее.

— Хорошо, — сказал он смущенно. — Но какое уж там командование? Будем работать вместе. Если…

— Вот-вот! — обрадовался Гагик. — Именно этих слов мы и ждали от тебя.

— Так-то так, — продолжал Ашот. — Но организованность все-таки нужна. Отец говорил, что когда в армии посылают на задание двоих, один из них обязательно старший. Так что, если и я иногда буду суров, не обижайтесь… A теперь о наших делах. Как мы уже решили, расчистка тропы откладывается. Так? Хуже всего, что поток унес самое необходимое — наше оружие. Чем будем добывать еду? Чем кормить больных?

— Оружие мы сможем сделать вечером, в свободное время, — предложил Асо.

— Пока же надо подумать о еде, — добавил Гагик. Этот разговор был прерван слабым вздохом Шушик.

— Подите отройте дорогу, — простонала она, — тут жить нельзя.

Ашот вопросительно посмотрел на Гагика. Но тот, как всегда, отделался шуткой:

— Как! Ведь я обещал, что накормлю тебя супом из куропатки! Мужчина должен держать слово.

— Иди, иди, Гагик… Я совсем не хочу есть, — отозвалась больная. Мне ничего не надо… Только бы дорогу домой скорее отрыли.

«И верно, ведь если дорога будет отрыта, то и суп будет и шашлык. Жизнь будет! Так зачем же, бросив главное, заниматься пустяками? Не помешай вода, мы, пожалуй, давно очистили бы тропинку. И больные тоже помешали…» — раздумывал Ашот.

— Дорогу, скорее отройте дорогу! — снова простонала Шушик.

«Ладно, — мысленно решил Ашот, — пойдем поищем по дороге ягод, а там, может, и поработаем немного, хоть для того, чтобы подбодрить больных».

О том же думал и Гагик.

— Надо сделать вид, что мы работаем на тропе, — прошептал он на ухо Ашоту, — а то эта девочка совсем отчается. — И громко добавил: — Ладно, суп поручается Асо. Послушай, парень, поднимись на гору, насыпь зерна и позови: «Цып-цып, цып-цып!» Поймаешь одну курочку — вот тебе и суп! — пошутил Гагик. — Ну, Ашот, пошли!

Асо остался в пещере. Он сидел около притихшей Шушик и прислушивался к радостным песням куропаток, встречавших там, наверху, утро нового дня. Казалось, птичьи голоса звучали совсем рядом — выйди и жди удачи! Но как подойти, как поймать хотя бы одну куропатку?

Нет, надо все-таки попытать счастья.

Асо уселся в стороне и, пока Шушик спала, долго водился — он делал пращу. Потом мальчик вышел из пещеры и стал взбираться на гору. Лениво-прелениво плелся за ним Бойнах.

Хотя Асо и считался хорошим стрелком из пращи, но ни одна из куропаток не пожелала убедиться в этом — все хотели жить. Зато Асо нашел в скалах орла со сломанным крылом, и это было настоящим счастьем!