На берегу Севана (др. изд.), стр. 50

Он поднял было руку, чтобы постучать, но сейчас же снова опустил ее. Мальчик прекрасно изучил характер матери. Если рассердится, то в течение нескольких минут молчит, а затем вдруг взорвется…

«Нет, сейчас она обрушит на меня весь свой запас проклятий. Пойду-ка я лучше к деду Асатуру, а утром полажу с матерью», — решил он.

Сэто дошел до дома старого охотника и постучал в окно.

— Кто там? — послышался сонный голос старика.

— Это я, дедушка, открой.

Дед вышел полураздетый. Увидев Сэто, он было попятился, но, сразу поняв, что произошло, так обрадовался, так сердечно обнял мальчика, что тот растерялся. «С чего бы это радость такая? — подумал он. — А, дед, должно быть, думает, что я ему ружье привез, ведь он охотник!»

А старик восхищенно вертел Сэто во все стороны, ощупывал его и то и дело повторял:

— Жив?… Жив?… Ну, слава небесам!

— Жив, конечно. В чем дело, дед?

— Вот так история!… Ну, беги скорее к Баграту, а то уедет в поле. Беги, беги!

Сэто не понимал старика. Почему ему надо так рано к председателю бежать? Может быть, он еще спит.

«Что мне спешить? Дядя Баграт теперь обо мне, должно быть, как о разбойнике думает. Но все равно, — размышлял Сэто, — когда-нибудь надо сказать. Пойду сейчас».

И Сэто неторопливо зашагал к дому председателя.

В окне у Баграта мерцал слабый огонек. Когда Сэто постучал, огонек разгорелся сильнее, дверь открылась и на пороге появился сам Баграт.

— Это ты, Сэто? — удивился он.

— Дядя Арут скоро пришлет подарки, товарищ председатель, я ему оставил деньги. Не хотел что попало покупать. Он поищет и пришлет. Самые лучшие, — стараясь скрыть волнение, говорил Сэто.

— Ты ли это, Сэто? Не во сне ли я тебя вижу? — переспросил Баграт.

— Товарищ председатель, это я… Я и к нам домой заходил и у деда Асатура был…

— Что мать сказала? Не лопнуло сердце от радости?

— Да я не постучался… Она, конечно, очень на меня сердита.

— Ну, входи. Как же так, парень? Как ты ожил? — уже смеялся Баграт.

— Товарищ Баграт, — взмолился Сэто, — как это «ожил»?… Когда же это я умирал?

— Ну, а кого похоронили в Алавердах? И как твой дядя может купить радиоприемники, когда все деньги и портфель твой у меня?

Сэто так и подскочил:

— Деньги нашлись? Вора поймали?…

Баграт все понял и расхохотался.

— Ой, парень, вора вместо тебя похоронили? Тогда рассказывай, что с тобой было.

Рассказ Сэто так развеселил Баграта, что, обняв мальчика, он сердечно расцеловал его.

— А ну-ка, дочка, — приказал он, — оденься да беги скорее, веди сюда тетю Сонб. Про Сэто молчи. Скажи: отец срочно по делу зовет.

— Она ночует у сестры! — крикнула из соседней комнаты жена Баграта.

— К ней пусть и побежит… Да, — продолжал он, обращаясь к Сэто, — видел бы ты, что тут было!… Ну и занятная история! Если бы ты знал, Сэто, как много людей по тебе горевали, какие слезы лили!…

Сэто не сводил с Баграта, этого сурового, но доброго человека, взгляда, полного горячей признательности. А какое счастье было слышать, что люди проливали по нем слезы!… Чувство собственного достоинства, гордости вызывал в нем рассказ Баграта.

В комнату вошла дочь Баграта — Маро. Она смущенно взглянула на Сэто и сказала:

— Значит, не умер? Как хорошо, что не умер! Вот-то обрадуются Камо, Армен, Асмик!… А мать твоя… Ну, ее радость мы сейчас увидим. — И она выбежала из дому.

Баграт увел Сэто в другую комнату:

— Посиди здесь. Вам с матерью нельзя сразу встретиться. Вскоре Маро вернулась, ведя за собой тетю Сонб.

Сонб в смятении остановилась на крылечке: зачем это ее зовут, да еще в такую рань?

— Сестрица Сонб, — сказал Баграт, — ошибка одна вышла… Хорошая ошибка, не волнуйся.

Он ввел женщину в комнату и не торопясь, спокойно стал рассказывать уже известную нам историю приключений Сэто.

Сонб слушала, не веря ушам, она почти задыхалась от волнения… Наконец, поняв, что произошло, женщина вскочила с места.

— Сыночек мой жив, значит?! — воплем вырвалось у нее. — Дай твои ножки поцелую, Баграт, родненький! — И, опустившись на колени, Сонб обняла ноги председателя.

Баграт поднял ее, дал воды, усадил, начал успокаивать.

— Где же он сейчас, мой сынок? — в тревоге спросила Сонб.

Из спальни вышла жена Баграта, поцеловала Сонб, сказала: «Свет очам твоим!…» После разговора с ней Сонб немного успокоилась, пришла в себя.

Тогда позвали Сэто. Он вбежал в комнату и, обливаясь слезами, обнял мать.

Жена председателя стояла в сторонке и плакала.

Наутро о происшествии с Сэто узнало все село. Особенно, конечно, радовались наши юные друзья.

В тот же день Баграт написал в Алаверды, начальнику милиции, что Сэто Мартиросян, член колхоза селения Личк, вернулся домой здоровый и невредимый.

А вскоре председатель колхоза торжественно вручал юным натуралистам подарки. За ними снова был послан Сэто, на этот раз в Ереван.

С удовлетворением смотрел Баграт на своих юных приятелей, получавших заслуженные премии, и черные глаза его светились ласково.

Этим история Сэто и закончилась.

Я остановился так подробно на ней потому, что она сыграла решающую роль в его жизни. Потеряв деньги, Сэто глубоко пережил то угнетенное состояние, в которое неизбежно впадает человек, когда он теряет доверие товарищей, коллектива.

И Сэто дал себе слово жить всегда так, чтобы не лишаться этого доверия.

Тайна Сэто

Тайну Сэто Армен открыл лишь недавно, зайдя однажды к нему за книжкой. Только теперь он понял, почему Сэто был «лентяем», что отвлекало его от школьных занятий.

Всё в его комнате — подоконники, столы, табуретки, полки, верхушки шкафов — было покрыто камнями. Камни грудами лежали на полу, у стен, в углах. Камни большие и малые, разной расцветки, разной формы…

Армен пришел к Сэто в тот момент, когда Сонб обрушивала на сына очередной поток своих проклятий:

— Чтоб ты лопнул!… Что эти камни — разорви тебя! — хлебом тебе станут?… — И, обращаясь к Армену, вошедшему в это время в комнату, продолжала: — Люди в поле выходят, работают, трудодни зарабатывают, а этот только о камнях и думает. Ни башмаков, ни одежды не напасешься. Только по горам и лазит. А что он оттуда приносит? Вон камни эти… Да пропади они пропадом! Все жилье завалил, проходу нет… — И Сонб в пылу негодования начала выбрасывать камни в окно.

Сэто обнял мать, усадил на тахту и сказал спокойно, но твердо:

— Ну чего ты? Ведь я же работаю теперь. Чего ты сердишься?

— Работает, правда, — смягчилась Сонб, — но голова его по-прежнему в горах. И ноги-то не вывихнет, хоть тогда бы не мог по скалам лазить!… Счастье мое такое… И младшего брата с пути сбил… Подумал ли хоть раз, что тысяча нужд у нас всяких?…

И долго еще Сонб жаловалась на свою «судьбу горькую» и на «бездельника сына». Наконец она утерла слезы концом передника и ушла.

Зрелище это — груды камней, разбросанных по полу, жалобы и брань тетки Сонб — в другое время произвело бы на Армена тяжелое впечатление. Но сейчас он подумал обрадованно: «А мы-то считали Сэто лодырем!… Вот у него какое увлечение!»

Теперь Армену все стало ясно. До сих пор никто не понимал Сэто, ничего не знал о его стремлениях, а потому и помочь ему не могли, не могли направить его по нужному пути.

Армен взял в руки один из камней, тяжелый и грубый. Светлячками поблескивали в нем какие-то яркие пятнышки.

— Не золото ли это? — спросил он.

— Нет, — засмеялся Сэто, — это медная руда. Я нашел ее под Черными скалами.

— А этот черный блестящий камень?

— Черный аспид. Из него в будущем станут делать бутылки для нарзана… А нарзанные источники как раз рядом с местом, где я нашел этот камень.

— Ну, а этот ржавый, рыхлый камень — не слипшийся ком земли?

— Нет, — улыбнулся Сэто, — какая же это земля! Это железо.