На берегу Севана (др. изд.), стр. 33

Высунув головки из корзин, птенцы в смятении ворочали ими. Они видели перед собой высокие тростняки, воду, вдыхали волнующий запах прибрежных зарослей и ила, слышали голоса своих сородичей…

Ах, эти голоса, доходящие до самого сердца! Ведь каждое существо в глубине сердца хранит память о своих родителях, о родных местах, хотя бы оно никогда не видало их. И вот эта инстинктивная тоска по ним пробудилась в сердцах молодых птиц и заставила их с радостным трепетом подняться на воздух.

На свободу, в родные места, к своим близким!…

И птицы, родившиеся на ферме, шумно взлетели над камышами, сделали несколько кругов над ними и быстро исчезли в их гостеприимных глубинах.

Старый охотник, приложив руку к глазам, долго следил за ними, и в уголках его глаз скоплялись слезы.

— Ну, теперь мы вернули свой долг природе, — удовлетворенно сказал Арам Михайлович, когда последняя птица опустилась с плеском на воды озера Гилли.

По следам дикого зверя

Как-то ночью гуси и утки подняли ужасный шум. Громко залаяли и выскочили из своих конур собаки. Прогремело ружье деда Асатура, охранявшего ферму.

Когда старик зажег свет, помещение, где птицы спали, оказалось усыпанным перьями. Здесь явно побывала лиса.

— Не будь я охотником Асатуром, если тебе дам переварить украденное! — поклялся старик и на рассвете по лисьему следу ушел в горы.

— Дед твой на охоту отправился, — сообщила Камо бабушка Наргиз.

День этот был выходным. Приготовив уроки, Камо разыскал Армена и Асмик и сказал им:

— Идем к Грикору.

— Что случилось? — обеспокоилась Асмик.

— Пойдем, потом узнаешь.

Грикор с увлечением помогал колхозному пастуху поить телят, вернувшихся с пастбища.

— Ого! — воскликнул он, увидев товарищей. — Вы зачем? — Грикор, когда ты окончишь свою работу?

— С вашей помощью в пять минут, — пошутил Грикор.

— Ну что ж, давай ведра…

— Нет-нет, мы уже кончили. Что у вас?

— Грикор, идем на Дали-даг, — сказал Камо.

— А что там есть? Что-нибудь съестное?

— Уж если охотник Асатур со своим Чамбаром туда пошел, то, надо думать, там и съестное найдется.

— Что же вы, коли так, раздумываете? Идем скорей, не то дед Асатур весь шашлык один съест! — в притворном ужасе завопил Грикор и бросился из хлева.

— Погоди, не торопись! — сделал попытку остудить — amp;ш пыл Камо. — Он за лисой пошел. Какой там шашлык!

Грикор остановился. Его черные, похожие на виноградины глаза были полны смеха.

— А чем хуже шашлык из лисы?… Что ест лиса? Кур. Почему же мясо лисы должно быть хуже всякого другого? — спрашивал он с притворным изумлением.

— Но ведь лиса и мышей ест, — брезгливо сказала Асмик.

— Чем же мышь погана? Она ведь только зерно грызет да сахар.

— Скажи ему, пусть не говорит таких противных вещей, — обернулась Асмик к Камо.

— Не люблю я, когда эти интеллигенты морщатся, да еще от чего: от шашлыка из лисьей печенки!… Да ну идемте же скорее!

С шутками и смехом они поднялись на склон горы, где на снегу виднелись следы недавно прошедшего человека. За ним шла собака.

— Следы деда и Чамбара! — обрадовался Камо.

По этим следам, за дедом и собакой, пошли и наши ребята.

Все вокруг было покрыто белым-белым снегом. Солнце сверкало так ярко, что глаза слепило. Казалось, мириады алмазов были рассыпаны по горным склонам.

Первый снег в горах!

Мрачная, туманная осенняя пора, когда все в природе окутано мглистым.сумраком, как только выпадает первый снег, сменяется светлыми, прозрачными днями. Небо становится ясным и мирным, его лазурь — гуще и ярче. Во всем своем великолепии возникают на ее фоне вершины высоких гор. Приятно греет еще горячее солнце первых дней зимы, и снег тает, струйка за струйкой стекая в ущелья.

Ребята остановились на одном из склонов и залюбовались сверкающим под солнцем горным пейзажем. Лучи солнца, падая на снег, преломлялись в нем и, отражаясь, ласковыми волнами касались детских лиц.

— Какой чудесный день! — прошептал Армен, — И у зимы есть своя прелесть.

— Стройся! — скомандовал Камо.

Ребята спустились в балку, а из нее снова начали подниматься вверх.

Следы старика то спускались в ущелье, то проходили по краям утесов, смотря по тому, где лежал путь лисы. В одном месте на снегу были разбросаны гусиные косточки и перья.

— Ах ты, бедная птица! И как же ты это свою душеньку отдала? И какой ветер унес твои перышки?… Ах ты, моя красавица! — притворно убивался Грикор, подражая старушечьим причитаниям.

А Асмик стояла молча над раскиданными по снегу перышками, и сердце ее сжималось от боли: ведь это были останки одного из ее птенцов!

— Не горюй, мой дед этого так не оставит! — уверенно сказал Камо.

Ребята продолжали карабкаться на гору.

Наконец за одной из ее складок они увидели охотника с ружьем за плечами и огромным кинжалом на боку.

Чамбар приветствовал ребят веселым лаем. Он подбежал к ним и, ласкаясь, прижимался к их ногам. Асмик погладила собаку и угостила конфеткой:

— Нарочно для тебя принесла, Чамбарушка.

— Мне тоже дай, — протянул руку Грикор. — Или я, потвоему, и собаки не стою?

— Стоишь, даже больше стоишь, но разве не Чамбар спас нашего Камо?

Девочка сказала это с таким теплым чувством, что Камо покраснел до ушей.

— Дедушка, шашлык готов? — еще издали крикнул деду Грикор.

— Куда это вы идете, львята мои? — весело встретил ребят охотник. — Ну, раз пришли, хорошо сделали: познакомьтесь с лисьим нравом, — добавил он, садясь на снег и закуривая трубку. — Здорово, проклятая, измучила меня. Вы только поглядите на ее штучки. Спугнул я ее там, внизу, выгнал изпод одного камня… Только прицелился — как она бегом на голое местечко, на горе, где снег сдуло ветром. Гляжу, а в глазах рябит, ничего не вижу… А ну, кто из вас скажет: зачем это лиса, оставив снег, на голое место бросилась? — вдруг перебил свой рассказ старик.

— Дарвин говорит, — сказал Армен, — что животные своим цветом приспособляются к окружающему. Лиса на белом снегу была бы тебе хорошо видна, а в траве она незаметна: мех-то ее цвета сухой травы и земли.

Старик был изумлен: откуда мог знать о таких вещах Дарвин?

— Ну, слов нет, Дарвин, конечно, был охотником, — разрешил эту загадку старик. — Да, так вот, — продолжал он, — смотрите, что лиса потом сделала. Перебежала через холм, я — за ней. Вдруг слышу — за мной камень покатился. Оглянулся — лиса позади меня… Как успела? И зачем это?

— А это лиса, чтобы тебя обмануть, обогнула холм и пошла за тобой. Если бы не камень, ты бы ее след потерял, — объяснил Грикор.

— Молодец! Сразу видно, что сын полей… Ну вот, иду я за ней, иду. Гляжу — след оборвался. Нет его и нет. Диву даюсь: ни крыльев у лисы нет, чтобы улететь, ни ямы нет, чтобы провалиться. И куда только делась? Ведь как она ни поверни, след на снегу должен остаться?… Вот и скажите-ка теперь: куда делась лиса?

Мальчики молчали. Это действительно было загадкой.

— Опыт нужен здесь, опыт да острый глаз. Это вам не плов, чтобы, засучив рукав, запустить в него пятерню… Ну, поглядите-ка теперь на лисьи фокусы. Всмотрелся я поближе в ее следы. Что же вижу? Коготки теперь лежат в мою сторону.,. Значит, лиса вернулась, наступая на прежние свои следы, чтобы меня запутать, А там и скакнула в сторону…

Тонкая хитрость лисы изумила ребят.

— А веда понимает, Хитрюга, когда по ночам бродит вокруг села, что наутро по ее следам охотник Асатур поднимется в горы, поймает ее да шкуру сдерет, — продолжал старик. — Вот она со страху и выкидывает такие штучки, чтобы спасти себя. Но меня не проведешь. Как ни вертись, а от охотника Асатура тебе не уйти!

Дед снял с головы огромную овчинную шапку-папаху, вытер ею выступивший на лбу пот и снова надел. От старика прямо пар шел.

Грикора смех разбирал, когда он глядел на круглую лысую голову деда.

— У твоего дедушки, — сказал он потихоньку Камо, — голова блестит под солнцем, как спелый арбуз. В темные ночи не бери фонаря, пусти вперед деда — будет светить, как луна.