На берегу Севана (др. изд.), стр. 26

— Грикор, иди сюда, ты насквозь промок, — умоляла его Асмик.

— Мне и тут хорошо!

Армен и Асмик силой втащили его под навес скалы. Здесь и сидели они, прижавшись друг к другу. А над ущельем гремел гром, короткими вспышками сверкали молнии, и на истомленную зноем и жаждой землю обильными струями лил дождь…

Поход на Чанчакар

В селе газету с портретом Камо все друг у друга из рук вырывали. Попала она наконец и к старому охотнику.

— Иди-ка, мой львенок, дай поцелую тебя! — воскликнул дед, обнимая раскрасневшегося от радостного волнения мальчика.

Доволен был и Баграт. Юные натуралисты все время ощущали его заботливое внимание, хотя держался он с ними по-прежнему сурово. Теперь ему хотелось чем-нибудь отметить этот радостный для ребят день.

— Ну что ж, — сказал он, — придется отдать распоряжение, чтобы работникам фермы учитывали трудодни.

— Мало этого, дядя Баграт: принимай в колхоз новые семьи, — вышел вперед Грикор.

Председатель колхоза поглядел на него удивленно и сказал:

— Это что еще за новости? Какие семьи? В нашем селе, мой милый, коллективизация была проведена тогда, когда тебя и на свете еще не было.

— Пчелиные семьи, дядя Баграт! С чадами и домочадцами и складами меда.

— А, с Чанчакара! — догадался Баграт. — Милости просим, пусть приходят. Только я не верю, чтобы вам удалось… Ты что? — обратился он к подошедшему бригадиру Овсепу. — Говоришь, сенокосилки и косы готовы?… Идем. Пока своими глазами не увижу — не позволю брать в поле.

Председатель вместе с бригадиром ушел.

— Что, братья ученые, пойдем на заре? — спросил Грикор.

— Пойдем, — ответил Камо. — Не проспите. Прислушиваясь к разговору, около них вертелся Артуш.

— Подумаешь, научную экспедицию организуют! — съязвил он. — Мы, значит, жили тут дураки дураками и ничего не знали о наших древностях, а он, видите ли, приехал из города и сделал открытие…

— Что тебя тревожит? — сказал Камо, посмотрев в упор в глаза Артушу.

. — «Что, что»!… — смутился Артуш. — Вот то, что ты бессмыслицы вбиваешь ребятам в голову.

— А ты береги свою голову… Чего злишься? Тебя не раз звали, а ты и сам не идешь и другим ребятам головы мутишь… Идем! Грикор, пойди уговори Арама Михайловича пойти с нами.

— Арам Михайлович вам не пара, — сказал Артуш. — Он человек умный.

— Это правда, он человек умный и очень серьезный и будет заниматься с нами серьезными делами. Мы, пожалуй, при его помощи найдем не только древности, а и руды, как нашли их алтайские пионеры, — сказал Камо.

— Сравнил! — усмехнулся Артуш. — Это тебе не Алтай, а Дали-даг.

— А разве ты, не знаешь, что горы Малого Кавказского хребта тоже очень богаты рудами? — спросил Камо.

— Поди добудь! Там золото только и ждет, чтобы ты пришел и взял его!

— Может быть, мы найдем там кое-что и поважнее золота… Идем!

— Не пойму, что у тебя в животе сосет? — оглянувшись, сказал Артушу Грикор. — Когда перестанет — приходи, будем работать вместе.

— Ну, пчельник у нас уже есть. Заведую им я, а дедушка — старший пчеловод, и он же сторож. Он будет по ночам охранять мед от медведя и куницы, — объявил Грикор, когда наши юные натуралисты, измученные, добрались наконец до старого дуба.

— Я дошел до дедовской границы, — сказал дед Асатур, останавливаясь под дубом. Сняв с головы папаху, он отирал ею обильно струившийся со лба пот.

— А вот сейчас ты ее перешагнешь, — улыбаясь, сказал Арам Михайлович.

— Я?… Я перешагну границу, дальше которой не ходили мои деды?…

— Да, ты. Ты ведь уже перешел ее.

— Когда? Как?…

— Когда вошел в колхоз и стал в нем передовым человеком. Когда перестал ходить в церковь — вот уже двадцать лет. Когда вот с этими комсомольцами начал дружить… Да, дед, ты от своих дедов давно далеко вперед ушел. Перейди уж и эту границу… — И учитель, взяв старика под руку, повел его вперед.

— Ур-ра-а!… Дедушка перешел границу! — закричали ребята и вслед за Арамом Михайловичем и стариком начали подниматься по крутой тропинке, ведущей на вершину Чанчакара.

Подъем был тяжелый. Но вот они добрались и до вершины. Дувший с Севана ветер освежил покрытые потом лица наших путников.

Севан был виден отсюда весь, от берега до берега. Воды его сначала были синими, но, когда взошло солнце, они стали светло-голубыми, а гребешки волн засверкали так, словно по широкой глади озера невидимая рука разлила поток расплавленного серебра.

Часть Севана еще казалась темной, но тучи быстро уносились на запад, и зеркало озера становилось все более прозрачным и радостным.

— Поглядите, поглядите, какая большая чайка! — вскрикнула Асмик.

— Ну что ты, это парусник рыбтреста, — сказал Армен. — А ведь и в самом деле похож на гигантскую чайку!

Суденышко неслось под белым парусом посередине озера, а за ним тянулся длинный пенистый след.

В то время как внимание ребят было занято озером, Чамбар рыскал по каменистым расщелинам, вспугивая куропаток, встречавших пением восход зари.

— Дедушка, — окликнул старого охотника Грикор и сделал вид, будто стреляет из ружья, — что ты думаешь о куропатках?

— Пусть живут: птенцы у них, — тепло улыбнулся старик.

А куропаток вокруг было так много и такой они задали концерт, что ребята заслушались и забыли о том важном деле, которое привело их на вершину Чанчакара.

— Ну, начнем! — первым опомнился Арам Михайлович.

Он внимательно оглядывал скалы, определяя их высоту. Укрепив в камнях конец веревочной лестницы, Арам Михайлович осторожно спустил ее на выступ у входа в пещеру. Вход этот был просторен и выходил на карниз шириной около четырех метров. Конец лестницы сложился на нем гармошкой.

— Ну, значит, отсюда до пещеры меньше шестидесяти метров, — сказал учитель. — Поглядите, сколько веревки осталось.

Приближался момент спуска. Тревожное чувство охватило ребят. То ли это было чувство боязни, то ли знакомое охотнику напряжение, когда с замиранием сердца он ожидает появления зверя.

Первым подошел к лестнице учитель, но Камо остановил его:

— Позвольте мне, Арам Михайлович, я спущусь раньше.

— Тебе, конечно, это легче, чем мне, — сказал учитель, оглядывая гибкую фигурку мальчика, — но я несу ответственность за всех вас и обязан спуститься первым.

— Арам, родной, а нельзя ли, чтобы никто из вас не лазил в эту проклятую пещеру? — взмолился дед. — Ведь постель сатаны как раз там сложена.

Ребята засмеялись.

— Не бойся, дедушка, — положил ему руку на плечо Арам Михайлович. — Я такие постели уже видел. Когда я был студентом, профессор Севян взял меня с собой в археологическую экспедицию. В Дзорагетском ущелье, книзу от села Агарак — это в Степанаванском районе, — пастухи показали нам одну почти недоступную пещеру, в глубине которой виднелась такая же, как на Дали-даге, горка тюфяков и одеял. С большим трудом мы добрались туда. Никаких дэвов там, конечно, не было — постели оставили люди, они когда-то, давно-давно, жили в пещере. Там со мной большая неприятность случилась: толкнул я нечаянно кладку, а она и рассыпалась в пыль… Так бывает с очень старыми вещами. До сих пор не могу забыть, как рассердился тогда профессор!…

Арам Михайлович подошел к краю скалы и поставил ногу на перекладину лестницы. Асмик отвернулась. Мальчики в волнении следили за учителем.

Переступая со ступеньки на ступеньку, Арам Михайлович спускался по лестнице лицом к скале, спиной к пропасти.

Вскоре он исчез из виду.

Лишь по тому, как дрожал конец лестницы, привязанный к утесу, можно было понять, что учитель продолжает спускаться.

Наконец лестница перестала трястись.

— Дедушка, он уже добрался! — закричал Камо и наклонился над пропастью.

Дед осторожно, держась за камни, тоже наклонился и увидел учителя.