Мечты о счастье, стр. 3

Она поднялась и поплыла к прилавку, где снова надрывался телефон. Аксель еще не встречал беременной женщины, которая двигалась бы с такой грацией. Когда Анджела была на таком сроке...

Он безжалостно пресек ход этой мысли:

– Будьте же благоразумны! Давайте обсудим другие варианты.

Вместо того чтобы снять трубку, Майя долила заварной чайник. Кот бесшумно спрыгнул с одной из полок, где он, оказывается, возлежал среди всякой всячины, и потянулся к мисочке со сливками (надо сказать, поставленной прямо на стол).

Как раз когда Аксель наблюдал все это, Майя повернулась, и он невольно задержал взгляд на выпуклости ее живота. Ребенок сменил позу... Аксель поспешно отвел глаза. С этой женщиной он то и дело испытывал неловкость.

– Не смущайтесь. – Проходя мимо, она легонько коснулась его плеча. – Я знаю, вам по душе, когда оловянные солдатики маршируют в четком строю, но в жизни так не бывает. Очень мило с вашей стороны пытаться примирить стороны, но поверьте, судьба сама решит, быть моей школе или нет. Мы можем лишь сделать попытку отвратить неизбежное.

– Вы здесь недавно, ведь так? – спросил он.

– Дом, милый дом... – пробормотала она.

– И вы пока еще не разобрались в политике местных властей.

– Действовать ко всеобщей пользе и процветанию? – Майя отпила чаю и поставила чашечку на блюдце. – В самом деле, Аксель, все это очень мило с вашей стороны, но у меня много дел. Констанс всегда будет желанной гостьей в моем классе после уроков, а когда школьный год закончится, может, если захочет, ходить в летний класс. По-моему, она нуждается в индивидуальном подходе. Как вы думаете?

Аксель поднялся.

– Я думаю, мисс Элайсем, что несбыточные мечты – шаткая основа для образования. Если Констанс нуждается в индивидуальном подходе, я помещу ее в закрытую частную школу традиционного направления. Спасибо за чай. Приятно было познакомиться.

И он зашагал к двери: гладкая прическа, безупречный костюм, стрелка на габардиновых брюках ровно отглажена. Высокий, широкоплечий, крепкий, совсем не похожий на сторонников «здорового образа жизни», он прошествовал мимо окна с видом человека, прекрасно сознающего свое место в обществе и системе вещей.

Майя следила за тем, как Аксель уходит, и восхищалась его уверенным шагом. Она улыбнулась, когда он остановился у магазина на углу, чтобы осмотреть складной воздушный змей, выставленный на улицу. Так и хотелось сказать, что любопытство погубит его.

Ребенок завозился снова. Ласково похлопав по животу, Майя уселась в кресло и снова включила арию из «Человека из Ламанчи». Она расслабилась, позволив музыке унести себя. Считается, что она развивает еще не рожденное дитя, а Майе хотелось дать ему все возможное. Она сидела, дыша по правилам и размышляя о том, что все ее мечты несбыточны.

Денег у нее нет, зато много счетов и никаких перспектив. Однако теперь есть дом. Она может поселиться здесь навсегда... разумеется, когда Клео выйдет на свободу.

Декабрь 1945 года

«В тот вечер я впервые увидела тебя в ресторане. Увидела и подумала: вот это да! В забегаловке пахло пролитым пивом, Пит уже успел отключиться за своим столом, пианиста больше занимали парни у стойки, чем клавиши, по которым он лупил что есть силы. И вдруг вошел ты, в строгом костюме и новенькой фетровой шляпе, пытаясь держаться так, словно всю жизнь шатался по притонам. Ты скользнул по мне взглядом, и я моментально протрезвела. Боже, какой же ты был красавчик!

Ну и зачем я это написала? Ты отлично знаешь, что привлекателен. Красота и обаяние – твои главные козыри, наверняка они помогли тебе пережить войну. К утру я протрезвею и порву это письмо, а пока можно болтать все, что взбредет в голову... А может, и не порву, а отправлю его, и оно хоть немного отравит тебе жизнь.

Твои глаза заглянули мне тогда прямо в душу, и мое усталое, пресыщенное сердце откликнулось. Я не хотела, чтобы ты сразу забыл обо мне, а потому подошла, взяла тебя за галстук и повела – прямо в это пекло. На что я надеялась? Что ты меня оттуда вызволишь?

Я никогда не была умна».

Глава 2

– Это ты, Майя? У нас неприятности, детка, – донеслось из открытой двери кабинета.

По-южному напевный голос звучал не столько встревоженно, сколько насмешливо. Майя присела на корточки перед племянником, вцепившимся в ее руку, обняла его и ободряюще улыбнулась:

– Селена шутит, милый. Ничего страшного не случилось и не случится, а если что-то не так, то это пройдет. Включи-ка свет и проверь, как там мистер С вин.

Серьезный пятилетний мальчик с глазами зеленого цвета (совсем как у матери) кивнул взлохмаченной головой. Его волосы давно уже нуждались в стрижке. Майя взъерошила их и чмокнула племянника в лоб. Возможно, это беременность сделала ее такой чувствительной, но серьезный взгляд ребенка разрывал сердце. Помимо глаз, в нем ничего не было от Клео – так думала Майя, пока не увидела, как он хмурится. В свои пять лет мальчик уже ощущал на плечах бремя мира, и хотя, подобно матери, негодовал на него, никак не мог довериться Майе настолько, чтобы позволить ей облегчить эту ношу.

– Мистер Свин скучает, когда тебя нет. Погладь его, чтобы он чувствовал, что тебе не все равно.

– Ладно. А могу я шоколадного молока?

– Можно мне, – поправила Майя. – Можно, шоколадный ты мой! Но только один пакетик. Надо, чтобы и другим осталось.

Провожая взглядом племянника, пока тот шел через холл к классной комнате, она кусала губы, чтобы не дать слезам пролиться. За эти несколько месяцев несчастный ребенок прошел через ад. Она мысленно прокляла сестру, а когда обернулась, Селена стояла в дверях, внимательно наблюдая за ней.

– С ним все будет в порядке. Дети рано или поздно выкарабкиваются, а вот ты меня серьезно беспокоишь. Прекрати будить спящих собак, лучше иди в кабинет.

– Ты могла бы выражаться поприличнее. – Майя уселась на диван, до того истертый, что ему было самое место на свалке. – Допустим, я – белое отребье, но ты-то из хорошей семьи.

– Как же! – Селена ухмыльнулась. – Ты у нас леди, а я просто зашла помыть полы.

– Вымыть. – Майя осторожно улеглась, устроила живот как можно удобнее и положила ноги на подлокотник. – Так более литературно. Видно, сколько ты знаешь о физическом труде.

– От сестры вести есть? – спросила Селена, посерьезнев.

– Каталажка не сделала Клео разговорчивее. Сама эта тема раздражала. Майя не видела Клео много лет и обменялась с ней едва ли десятком телефонных звонков с тех пор, как той исполнилось восемнадцать и она получила право отряхнуть со своих ног пыль приютов, по которым они скитались. Втайне Майя лелеяла воспоминания о том, как Клео, это крутое дитя улицы, вызволяла ее из мелких передряг. На нее нельзя было всерьез опереться, но этого сейчас и не требовалось. Чтобы опереться, имелся богатый младший партнер в юбке.

Однако сегодня рядом с Селеной в ее шикарном, без морщинки летнем костюме Майя чувствовала себя убогой и запущенной. Конечно, при стройной фигуре легко выглядеть элегантной. Пришлось напомнить себе, что беременность прекрасна сама по себе и совсем не требует элегантности. И все же на душе было как-то уныло – возможно, после разговора с Акселем Хоулмом, когда она сама себе казалась ходячей копной сена. Впрочем, он вряд ли это заметил. Из Валгаллы не замечают тех, кто копошится в пыли и прахе.

– Земля! Земля! Срочно сюда! Здесь одной женщине нужно на тебя спуститься! – Селена уселась за стол и терпеливо ждала, когда Майя вернется к действительности. – Еще немного рассеянности, детка, и ты родишь ребенка, не заметив как.

– Не напоминай! – поморщилась Майя. – Я даже опасаюсь, что потом не вспомню, где это было и где он, бедный, остался! Так расскажи, что за неприятности нам грозят, помимо стараний мэра прикрыть школу.