Лорд-мошенник, стр. 79

Взяв в руки деревянную статуэтку, которую ей удалось спасти при пожаре, Алисия подошла к окну и выглянула во двор. Пламя костра отбрасывало пляшущий свет на поляну, высвечивая гротескные фигуры, которые отделялись от группы и вновь сливались с ней. В открытое окно доносился женский смех, сопровождаемый хохотом и выкриками пьяных мужчин. Отдельные бранные возгласы свидетельствовали о том, что драка еще не закончилась. Алисия поискала знакомую мускулистую фигуру Трэвиса среди дерущихся.

Трэвиса не трудно было распознать среди крепких, мускулистых фигур. Его высвеченный огнем силуэт на полголовы возвышался над всеми. Даже среди тех, кто был примерно одного с ним роста, он отличался широкими плечами и узкими бедрами. Она видела, как он сбросил с себя рубашку с пышным жабо и отправил ее в кучу к снятым ранее сюртуку и галстуку, надетым по случаю свадьбы. Полуобнаженный, он стоял с поднятыми кулаками, приглашая противников помериться с ним силой. Обычный способ Трэвиса улаживать конфликты.

Даже сейчас, зная, как легко насилие может разрушить жизнь, Алисия была потрясена видом мощной фигуры Трэвиса, передвигавшейся расчетливо и грациозно. Возможно, мужчины иначе относятся к смерти и разрушению, но она так не могла. Слишком долго она находилась на грани безумия, чтобы не бояться все еще таившихся где-то внутри ее диких инстинктов. Трэвис будил в ней такие подспудные желания, которые лучше было бы загнать поглубже. Если даже Трэвис приводил ее в подобное состояние, то ей можно полагаться только на себя и ни на кого другого.

Алисия хотела верить, что Трэвис любит ее, что он окружит ее заботой и защитит от жестокостей жизни в этом диком краю, но теперь она знала, что это не так. Если бы он ее любил, то никогда не похитил бы ее, не изнасиловал и не унизил, зная, что она пережила до этого. Нет, он такой же варвар, как и все другие, и она должна держаться от него подальше. В ней он видит только средство достижения цели. Она поддалась своей тяге к физическому наслаждению, забыв о предостережениях матери о том, что мужчины думают только о себе. Было глупо полагать, что Трэвис мог оказаться не похож на других мужчин.

Даже зная об этом, она позволила ему уложить себя в постель, только чтобы испытать наслаждение от пронзительного ощущения, что она желанна. Она жаждала ощутить силу его рук, жар его поцелуев, их единение, такое тесное, что она почти готова была поверить его словам. Если бы она могла доверять ему, то отдала бы ему всю себя за то наслаждение, что получала от физической близости с ним.

Глядя на Трэвиса, который сбил с ног одного из противников и выискивал еще желающих подраться, Алисия поняла, что доверия больше нет. Этот человек чужд ей. Ей никогда не понять побудительных причин таких необъяснимых поступков, а доверять тому, чего не понимает, она не могла. Она уже однажды ощутила его дикий натиск. А что он сделает, уверенный, что она принадлежит ему?

Алисия боялась даже думать об этом. Мужчины все время портили ей жизнь. Почему она должна считать, что Трэвис не такой, как все?

Выйдя невредимым из схватки, Трэвис под приветственные крики толпы с триумфом направился к дому, и Алисия равнодушно отошла от окна. Всего несколько шагов, и привычным движением она задвинула засов, отделявший прошлое от будущего.

Пусть Трэвис отправляется со своей страстью куда захочет.

Глава 34

Перепрыгивая через ступеньку, Трэвис взбежал на заднее крыльцо, задержался у рукомойника, чтобы ополоснуть потные плечи и спину, и с рубашкой и сюртуком в руке, насвистывая, прошел на кухню.

Огонь уже был погашен на ночь, и Трэвис с взволнованно бьющимся сердцем в предвкушении ожидающего его приза проследовал в глубь дома. Он долго и много работал, чтобы получить в награду нежные объятия и чувственное тело. Не просто нежные объятия, а источающие нежный аромат объятия настоящей леди. Ниспосланные небесами объятия тому, кого в течение долгих лет награждали только проклятиями и плевками и называли дикарем. Он доказал, что он не только мужчина, но и джентльмен. Больше ничего доказывать не нужно.

Вспомнив, что Алисия не только леди, но и женщина с такими же, как у него, нуждами и желаниями, Трэвис на одном дыхании взлетел наверх. В предвкушении этого момента весь алкоголь выветрился из его головы. Если раньше ему доставляло удовольствие утихомиривать компанию, то сейчас это занятие его раздражало. Он разделался с буянами быстрее, чем обычно, чтобы не заставлять Алисию ждать. Он не хотел, чтобы остыл тот огонь, который разгорелся в них во время танца. Нельзя оставлять ей время на раздумья.

Трэвис замедлил шаг перед комнатой, в которой ночевал в течение последних недель. Может быть, ему нужно было не ополаскиваться, а вымыться более тщательно? Может быть, следовало побриться и одеться соответствующим образом? Трэвис поскреб заросший подбородок, но нетерпение одержало верх над приличиями.

Всего через несколько быстрых шагов он оказался перед закрытой дверью, служившей преградой на пути к его счастью со времени его свадьбы. Утром он сожжет этот чертов засов. Сегодня ночью они будут спать вместе.

Трэвис осторожно повернул ручку и толкнул дверь, которая громко стукнулась о деревянный засов, отозвавшись грохотом в его голове. Его рука до боли стиснула рукоятку, выдавая охватившую его ярость.

Отказавшись от дальнейших попыток, Трэвис повернулся и направился в свою комнату, где его ждала бутылка виски. В эту ночь ни общество друзей, ни жестокая драка не могли ослабить его боль и гнев. Ему нужно было подумать.

На следующее утро Милли, жена крестьянина, которая время от времени приходила помогать в работе по дому, передала вошедшей на кухню Алисии сообщение от Трэвиса:

— Хозяин попросил меня передать вам, что у него дела в Сент-Луисе. Он вернется с первым же направляющимся вниз по реке судном.

Алисия приняла из рук Милли чашку кофе и пошла к двери полюбоваться на прекрасный июньский день. Она слышала, как накануне вечером приходил Трэвис, как он ушел в свою комнату, и всю ночь пролежала без сна в ожидании его мести. Ее удивило, что не было никаких последствий: ни изрубленной топором двери, ни лестницы, приставленной к ее окну. Видно, ему действительно все равно.

Его отъезд в Сент-Луис без предупреждения озадачил ее. Если Трэвис отправился к ее отцу, чтобы потребовать расторжения брака, ей придется объявить всем о своей беременности. Мысль о том, как она это переживет, лишала ее покоя. Она не хотела больше никаких сцен. Ей хотелось остаться одной и попытаться собрать вместе осколки своей разбитой жизни.

С этой мыслью Алисия отставила чашку и отправилась на поиски Бекки. На ферме пока еще было немного детей: два мальчика Милли и сын одного вдовца. Но и мало кто из взрослых умел читать и писать. Бекки должна уговорить их начать учиться. Пора было воспользоваться ее помощью.

Когда Трэвис наконец вернулся как-то поздним вечером, он обнаружил на кухне мужчин и женщин, склонившихся над грифельными досками. Это был настоящий класс с большим количеством учеников, и все они очень старались. Никто из мужчин даже не взглянул на него, когда он остановился в дверях. Бекки подняла глаза и подмигнула ему, Алисия же посмотрела и нахмурилась. Трэвис не стал мешать занятиям и ушел.

Алисия не видела его до следующего утра. Трэвис пришел на кухню, когда она готовила завтрак. Она не слышала ни как он ложился спать, ни когда он встал утром. Он двигался по-кошачьи мягко, как пума в горах, и мог так же незаметно прийти и уйти. И он был таким же опасным.

Теперь он ничего, кроме слов приветствия, не говорил. Алисия была в напряжении. Она ждала удара, который свалил бы ее с ног, угрозы, что он отошлет ее к отцу и расторгнет брак, или чего угодно, что позволило бы ему сравнять счет. Он съедал то, что ему подавали, целовал Алисию в щеку, демонстрируя обходительность перед Бекки, и снова уходил.