Грезы любви, стр. 65

Не открывая глаз, Элисон сладко потянулась на скользкой простыне, пока пальцы ее ног не уперлись в волосатую и явно мужскую ногу. Распахнув глаза, она увидела склонившегося над ней Рори. Он усмехнулся, глядя в ее заспанное лицо.

– Доброе утро, милая. Как ты себя чувствуешь?

Глаза Элисон снова закрылись, запечатлев образ нависшего над ней мускулистого тела. Она ощутила уже знакомый трепет и пробормотала что-то очень похожее на «лунные грезы».

Тем не менее, когда Рори провел по ее щеке тыльной стороной ладони, она блаженно вздохнула и прижалась к нему. Он поцеловал ее в лоб и поинтересовался:

– Лунные грезы? Надеюсь, это лучше, чем витать в облаках средь бела дня?

Элисон лениво улыбнулась, когда он придвинулся ближе. Теперь она знала, что означает упершийся в ее бедро твердый ствол, и, приподняв ресницы, с любопытством посмотрела на него.

– Намного лучше. – В карих глазах Рори вспыхнул золотистый огонь, и Элисон почувствовала, что в ней снова разгорается желание. – И намного опаснее. Потому что они неосуществимы. Моя бабушка говорила, что нужно опасаться несбыточных мечтаний, иначе никогда не будешь счастливой.

На лицо Рори набежала тень, когда он осознал справедливость этого предупреждения. В сущности, он хотел лишь удовлетворить свою страсть к этому мечтательному ангелу и доставить ей наслаждение, стараясь не задумываться об осложнениях, которые могут последовать. Но причинить вред Элисон – это последнее, чего он хотел. Ладно, он позаботится о том, чтобы несбыточные мечтания не разрушили ее жизнь.

Но не сейчас. Худшее уже произошло. Ничего страшного не случится, если они еще немного насладятся друг другом. Расплата придет, но не сегодня.

– Уже день, милая. Хватит грезить. Разве нам нечем заняться? – поинтересовался он, склонившись ниже и прикусив зубами мочку ее уха.

Элисон пронзила дрожь удовольствия. Зачем спрашивать, когда он чувствует отклик ее тела и без всяких слов?

Между ногами у нее все еще саднило, но она не сделала ни малейшей попытки отстраниться. Ее рука, скользнув по тугим мышцам его груди, двинулась вниз, к бедру.

Рори воспринял этот жест как согласие, однако не спешил воспользоваться приглашением. Перекатившись через Элисон, он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться со смятой постели.

Приоткрыв глаза, она с опаской посмотрела на него. Одного вида возвышающейся над ней обнаженной фигуры оказалось достаточно, чтобы ее охватил трепет, а сердце учащенно забилось. Что он задумал теперь?

– Пойдем, лентяйка. У нас осталось только одно это утро, прежде чем мы отплывем. Позволь мне научить тебя плавать.

Судя по его лукавому виду, на уме у него было совсем не плавание, но Элисон не возражала. Искупаться было бы очень приятно. Вспомнив о лагуне, она огляделась в поисках своей одежды.

Но Рори схватил ее рубашку, прежде чем она успела дотянуться до нее. Он прихватил также свою рубаху и бриджи, а затем выдернул из-под Элисон шелковое покрывало, в которое она пыталась завернуться.

Заметив на белом шелке красноречивое пятно, он ухмыльнулся и развернул полотнище, демонстрируя свидетельство ее утраченной невинности.

– Надо будет сделать из этого флаг. Чтобы он всегда напоминал мне о тебе.

Элисон вскочила на ноги и попыталась вырвать у него ткань.

– Я слышала, будто пираты предпочитают флаги с окровавленными черепами, но даже они не додумались до такого. Мне стыдно за тебя, Рори Дуглас.

Вместо того чтобы отстаивать свое знамя, Рори бодро завернул в него девушку и подхватил ее на руки.

– Знаю, милая, но тебе придется смириться с моим скверным поведением, У пленниц пиратов просто нет выбора.

Затем голый, как в день своего появления на свет, он вынес ее из-под сени деревьев на яркое солнце. Спеленатая по рукам и ногам, Элисон могла лишь извиваться в знак протеста. Она начала сопротивляться по-настоящему, только когда Рори прямиком направился в воду. Накануне она оставалась на мелководье и не имела ни малейшего желания осваивать глубины.

– Рори, не надо! Верни меня назад! Здесь слишком глубоко!

Рори, не ожидавший столь яростных протестов, выгнул бровь.

– В чем дело, девонька? Чего ты боишься? Что мы утонем?

– Отнеси меня назад, Рори, пожалуйста. Я научусь плавать в другой раз.

– Придется учиться сейчас, раз уж ты связалась с пиратами и заимела привычку прыгать за борт. Сделай глубокий вдох и закрой рот.

Бросать ее в воду не входило в его намерения, но свирепый взгляд, которым наградила его Элисон, заставил его хмыкнуть и отпустить ее ноги, так что она наполовину оказалась в воде. Даже мокрая и сверкающая глазами, она возбудила его настолько, что он склонил голову и прижался к ее губам.

Шелковое полотнище, вырвавшись на свободу, всплыло, но Элисон даже не заметила этого. Находясь в объятиях Рори, она могла сосредоточиться лишь на чем-то одном, и шелк не был первым, что пришло ей на ум. Ее тело радостно откликнулось на призыв, и урок плавания был забыт так же быстро, как и шелк.

Они не стали выбираться на берег и занялись любовью, лежа на песке. Прохладные волны лениво набегали на их разгоряченные тела. Наслаждение, которое дарил ей Рори, вытеснило все мысли о неудобствах. Элисон ничего не чувствовала, кроме горячих лучей солнца, ласкового тепла воды и опьяняющего восторга, возникавшего каждый раз, когда он вонзался в нее. Нет, это не лунные грезы. Восхитительные ощущения, которые она испытывала сейчас, при свете дня, не только не уступали вчерашним, но даже превосходили их. Элисон ликующе вскрикнула, когда их тела содрогнулись в едином порыве. Это было так прекрасно, что она не желала ничего больше.

– А нельзя нам остаться здесь навсегда? – промурлыкала Элисон, когда Рори перекатился на спину, увлекая ее за собой. Оказавшись сверху, она набрала горсть песка и высыпала ему на грудь.

Блаженно вздохнув, Рори растянулся на горячем песке, наслаждаясь прикосновением мягкого женского тела к своему боку. Слова Элисон вторили его собственным мыслям, хотя они оба понимали, что это невозможно.

– Опять несбыточные мечты, любовь моя? Мы умрем от жажды, как только бочки с водой опустеют. Или утонем во время первого же шторма. Смотря что случится первым. Нам даже не придется беспокоиться о голоде, – лениво отозвался он, не глядя на нее.