Грезы любви, стр. 118

Раздевшись до мягкой фланелевой сорочки, Элисон торопливо, пока не остыла вода в кувшине, умылась. В камине горел торф, но тепло не достигало отдаленных уголков хозяйской спальни, отличавшейся внушительными размерами, и ей не терпелось забраться в старомодную кровать с высокими стенками, куда горничная положила горячие кирпичи, чтобы согреть простыни.

Обставляя эту комнату, Элисон заботилась главным образом о тепле. Деревянные панели, окружавшие кровать с трех сторон, преграждали путь сквознякам, а четвертую сторону она велела завесить тяжелыми драпировками из бледно-голубого бархата. На узких окнах висели занавески из той же ткани, отделанные серебряной бахромой и кистями. Единственный приличный ковер, имевшийся в башне, Элисон велела постелить в комнате Рори. Она собиралась приобрести еще один ковер, чтобы прикрыть холодные половицы у себя в спальне, но выговор, который устроил ей Рори по поводу счетов, поколебал ее решимость.

Может, если заказать ковер местным ткачам, он одобрит это излишество? Лучше потратить деньги здесь, где они так необходимы, чем обогащать лондонских купцов, которые не упустят своей выгоды.

Удовлетворенная компромиссным, как ей казалось, решением проблемы, Элисон потянулась за лентой для волос. Она завязывала бант, когда дверная ручка, щелкнув, повернулась.

Рори вошел и притворил за собой дверь. Изящный силуэт Элисон с поднятыми кверху руками четко вырисовывался на фоне пламени. Тонкое белое одеяние не скрывало очертаний ее тела, и Рори затаил дыхание при виде изменений, которые претерпела ее стройная фигура.

Высокая грудь Элисон еще больше округлилась, на месте некогда плоского живота появилась небольшая выпуклость. Она была так прекрасна, что его грудь мучительно напряглась от стесненного дыхания и рвущихся наружу слов. Боль была так сильна, что он не мог больше сдерживаться.

– Не надо, – хрипло вымолвил он, двинувшись к ней. – Не убирай волосы.

Элисон опустила руки, и каскад смоляных локонов обрушился на ее плечи и грудь. Пристальный взгляд Рори испугал ее. Она не понимала, как один и тот же человек мог нежно обучать ее искусству любви, а затем жестоко обидеть. Не знала, который из этих двух Рори стоит перед ней сейчас. Сердце ее колотилось, как у испуганного кролика, пока она молча ждала, вглядываясь, в его лицо с трепетной надеждой.

Не отрывая от нее глаз, Рори осторожно накрыл ладонью ее живот.

– Ты хоть представляешь, какая ты красивая сейчас?

Элисон вскинула черные ресницы, пораженная столь неожиданным заявлением. Она никогда не считала себя красивой. Собственно, она редко задумывалась над своей внешностью, но теперь, когда она становится толстой и бесформенной, о какой красоте может идти речь? Секунду-другую она вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, чем продиктованы его слова.

– Ты предпочитаешь полных женщин? – наконец спросила она с искренним любопытством. Розовая канарейка была значительно пышнее, чем она. Видимо, это то, что ему нравится.

Рори не мог не улыбнуться, поражаясь ходу ее мыслей. Любая другая женщина удовлетворилась бы комплиментом, но Элисон желала знать его причину.

– Я предпочитаю тебя, такую, как ты есть, без всяких исключений и добавлений. Возможно, я несколько пристрастен, но, на мой взгляд, ты самая красивая женщина на свете. И мне, как и всякому эгоистичному и самодовольному мужчине, нравится видеть, как мой ребенок растет в твоем теле.

Улыбка Элисон могла бы затмить солнце. Ладонь Рори бережно покоилась на ее животе, и она не стала противиться, когда другая рука обвила ее спину, предлагая поддержку. Этот жест напомнил ей прежние времена. Дивясь такой перемене, Элисон откинула назад голову, вглядываясь в его черты, казавшиеся особенно резкими из-за легкой поросли щетины, успевшей пробиться с утра. Подняв руку, она коснулась кончиками пальцев чувственного изгиба его нижней губы и снова улыбнулась при виде его настороженного выражения.

– Вы пьяны, милорд?

Рори на секунду задумался, прежде чем ответить.

– Пока нет. Но я уступил свою комнату Дугалу и его новобрачной. Если ты хочешь, чтобы я ушел, мне придется спуститься вниз и присоединиться к гулянке.

Лоб Элисон пересекла тревожная морщинка, и Рори поспешно опустил руки, предоставив ей свободу действий.

– Я ни к чему тебя не принуждаю, девонька. Если ты хочешь, чтобы я ушел, только скажи.

Лишившись его согревающих объятий, Элисон ощутила озноб. Ей отчаянно хотелось снова оказаться в его руках, но она более не доверяла ни своим инстинктам, ни Рори. Чего он хочет от нее теперь, когда она и так все ему отдала?

– Я думала, что больше не нравлюсь тебе, – смущенно прошептала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. – Тебе нужна только постель? Здесь хватит места для двоих.

Рори недоверчиво уставился на своего простодушного ангела, не зная, плакать ему или смеяться. Протянув руку, он нежно приподнял ее подбородок и заглянул в затуманенные глаза, сожалея, что не может заглянуть в ее сердце.

– Ах, милая, как бы я хотел, чтобы твой дар проявлялся в понимании, а не в ночных кошмарах. С чего ты взяла, что больше мне не нравишься?

– А что еще я могла подумать? Тебе пришлось напиться, чтобы жениться на мне. Ты занимался любовью с розовой канарейкой, а не со мной. Не успели мы вернуться в Лондон, как ты заявил, что я свободна. Ты постоянно избегал меня. Даже не хотел брать меня с собой, когда направился сюда. Посуди сам, Рори, что еще мне оставалось думать?

– Черт побери, Элис, вот, значит, как это выглядело для тебя? Ну и парочка мы с тобой. – Рори покачал головой, огорченный глубиной взаимного непонимания. Заметив, что она дрожит, стоя босиком в тонкой сорочке, он поспешил исправить это упущение.

Подхватив Элисон на руки, он опустил ее на постель, предусмотрительно откинув тяжелое одеяло, чтобы она могла забраться внутрь. Затем присел на краешек кровати и постарался собраться с мыслями.

– Что это за вздор про розовую канарейку? Ты уже упоминала о ней, однако я не припомню за собой такого греха, как шашни с птицами.

Элисон села на постели, вытянув под одеялом ноги, так, что они касались завернутых в полотенце горячих кирпичей. Она смотрела на Рори, освещенного пламенем.