Умирать — в крайнем случае, стр. 38

Я выхожу за ним следом, на ходу отбросив ногой «браунинг» — маленькую игрушку, которая при всем при том может послужить орудием убийства или самоубийства, смотря по обстоятельствам.

Человеку, снимающему квартиру с черным ходом, следует знать, что не все гости имеют обыкновение входить с парадного. И непонятно, как это мисс Нельсон, столь ловкая женщина, могла выпустить из виду такую вероятность. За что, видимо, ей пришлось поплатиться карьерой, а возможно, и жизнью, потому что буквально на следующий день после описанных событий она просто-напросто исчезла из Сохо. А зная привычки старого Дрейка, такое исчезновение трудно объяснить себе внезапной поездкой на континент. Более вероятно, что станция назначения — в случае, если поездка вообще имела место, — это какой-нибудь низкопробный провинциальный вертеп, где Бренде предстоит вернуться к оставленной профессии. Не исключено также, что ее попросту отправили в обьятья величественной Темзы.

— Вы позволили себе оскорбить мое достоинство, дружище, — упрекает меня Дрейк, когда мы с ним спустя несколько дней обедаем в китайском ресторане, выбрав столик в самом конце зала.

Обед наш состоит из белоснежного риса и зажаренного без костей цыпленка, поскольку Дрейк терпеть не может протухших яиц, червей и прочих лакомств старинной китайской кухни, которыми она так гордится.

— Да-да, — продолжает развивать эту тему рыжий, — вы нанесли весьма болезненный и, надо сказать, коварный удар по моему мужскому самолюбию. Вы равнодушно оставили женщину, гибкое тело которой будоражило мое несчастное воображение. Вы смотрели на нее так, будто она — вешалка в вашем гардеробе. Вы наплевали на мой идол, на мое божество и предпочли удалиться…

— Не мог же я позволить себе святотатства над вашим божеством, пусть даже бывшим, — сдержанно отвечаю я на эту тираду.

— Вы просто страшный мошенник, Питер, вот вы кто, — восклицает шеф, добродушно погрозив мне пальцем. — Но не забывайте, что старина Дрейк тоже не лыком шит. И не надейтесь, что я вам поверю.

— Ну какой из меня мошенник? Просто у меня богатое воображение. Вы бы тоже вряд ли легли с женщиной, от которой веет могильным холодом. Ведь вы уже тогда решили ее судьбу.

— Ошибаетесь, Питер! Она сама решила свою судьбу. Ведь я ни к кому не питал такой привязанности, как к ней. И знаете, почему? Да потому что она была холодной и расчетливой, а как вам известно, я терпеть не могу слюнтяев. Поэтому до поры до времени я мирился со всеми ее выходками. Но — до поры до времени, пока она не спуталась с этим тупицей Райтом, с которым вы так лихо расправились.

— Вы так упорно стараетесь внушить мне мысль о том, что я разделался с Джо, что еще немного — и я сам поверю в это.

— И это самое лучшее, что вы можете сделать, Питер! Так в вас поселится чувство вины. А чувство вины не позволит вам распускаться, а следовательно, убережет от ненужных ошибок. Надеюсь, вы понимаете, Питер, что все они — и Майк, и Райт, и Бренда — стали жертвой своей распущенности. Они имели большие претензии, не имея на то оснований.

— Значит, со мной вам будет проще, — констатирую я. — При всех моих основаниях претензии у меня скромные.

— Да, кстати, — вдруг вспоминает Дрейк, — я ведь пригласил вас на обед, чтобы кое-что сообщить. Я, видимо, в самом деле начинаю стареть, если только к концу обеда вспомнил, для чего, собственно, пригласил вас. — Он понизил голос. — Вы уже доказали свою основательность, о которой только что упомянули. Первый груз беспрепятственно прошел по каналу и благополучно прибыл в Вену.

При этом он смотрит на меня испытующим взглядом, ожидая моей реакции. И я реагирую — именно так, как он ожидает: надеваю на лицо маску сдержанного и в то же время приятного удивления. Впрочем, удивление мое фальшиво на все сто процентов, так как я уже все знаю из собственных источников.

— Хочу надеяться, что теперь ваша непомерная подозрительность примет разумные размеры, — мямлю я вполголоса.

— Да, первый груз прошел благополучно, — повторяет Дрейк, не обращая внимания на мои слова. — Настолько благополучно, что хоть вой с тоски…

— Вы хотите сказать, что груз был небольшой?

— А вы догадливы, мошенник этакий! — смеется шеф своим хриплым смехом.

— Не переживайте. Я, например, готов довольствоваться процентами и с небольшого груза, — успокаиваю его я.

— Ваши проценты от вас не убегут, получите все сполна, — в свою очередь успокаивает меня Дрейк. — Вся беда в том, что, к сожалению, вы получите по ним ровно два шиллинга.

— Ценю ваш юмор, но все же…

— Я не шучу, — в голосе шефа звучат нотки печали, — но все дело в том, что груз, о котором я говорю, — это всего-навсего крахмал, Питер, десять килограммов крахмала.

Я смотрю на него во все глаза, не забыв открыть рот якобы от изумления, хотя мне известна и эта подробность.

— Но ведь это же черт знает какая глупость! — восклицаю я.

— Совсем наоборот — необходимая предусмотрительность, — поправляет меня Дрейк. — Вы достаточно умны, чтобы понять: мы не можем отправить груз, который стоит миллионы, по непроверенному каналу.

— Но я ведь сам на месте проверил все. Такая тщательная подготовка — что может быть лучше в нашем деле? А вы, сэр, затеяли какую-то новую проверку!

— Вы, Питер, проверили для себя. А эту проверку мы устроили для себя. Хотя сейчас мне хочется волком выть… Вы себе представляете, что такое десять килограммов героина?

Я молчу с удрученным видом, чтобы в следующий момент с известным злорадством сказать:

— Единственное утешение, что из-за этой дурацкой проверки вы потеряли гораздо больше, чем я, рассчитывавший на скромные проценты.

— Да, проценты с десяти килограммов героина вряд ли показались бы вам скромными, — произносит шеф тоже не без злорадства.

— По моим скромным предположениям, этим удовольствием мы в одинаковой степени обязаны все тому же великому эксперту, мистеру Ларкину?

Дрейк не отвечает. Его рассеянный взгляд блуждает по ресторану, затем он переводит его за окно на почти безлюдную в этот час торговую улицу с кричащими витринами магазинов напротив.

— Может, господам принести по чашке зеленого чая? — услужливо склоняется перед нами китаец-официант, поймав блуждающий взгляд моего шефа и истолковав его по-своему.

— Нет, милейший, мы лучше где-нибудь поблизости выпьем кофе, — сухо отвечает ему Дрейк.

— О господа! У нас тоже есть кофе, чудесный кофе, — спешит уверить нас китаец.

— Чего же вы тогда подсовываете свой чай? — брюзжит шеф. — Конечно же, несите кофе. Чай, милейший, пьют в Англии в пять часов, а отнюдь не в конце добропорядочного обеда.

Дрейк вынимает из кармашка традиционную сигару, снимает целлофановую обертку и приступает к ритуалу обрезания, но не спешит закурить.

— Как я понимаю, Питер, ваши намеки на Ларкина в разговоре с Брендой следует, конечно же, считать выдумкой, — спокойно, без лишней категоричности произносит Дрейк.

— К сожалению, это не совсем так. — Я отрицательно качаю головой. — Конечно, если вы потребуете вещественных доказательств, я не смогу вам их представить. Но известные косвенные доказательства я получил от самой мисс Нельсон.

— Имейте в виду, Питер, что я собственными ушами слышал весь ваш разговор, — предупреждает меня рыжий.

— Не сомневаюсь. Но услышанный вами разговор — это уже вторая часть беседы, начало которой состоялось утром под аркадами гостиницы «Берлингтон».

— В предварительном разговоре можно самое большее назначить время рандеву, Питер.

— Косвенные доказательства потому и называются косвенными, что не базируются на чистосердечном признании преступника, мистер Дрейк. Но даже и в услышанном вами разговоре таких доказательств было немало. Достаточно вспомнить, например, сетования мисс Нельсон на то, что она ничего не знает об операции, не говоря уже о ее желании взять все дело в свои руки.