Честь, стр. 22

Заметив среди гальки маленькие морские раковины, я встала и принялась собирать их. Я подошла к самой воде, когда заметила двух мужчин. Они лузгали семечки подсолнуха, оставляя за собой след шелухи, как дети в сказке про Гензеля и Гретель.

– Добрый вечер, сестра, – сказал один из них, подойдя к маме. – Вид у тебя грустный. Почему такая красавица сидит одна в таком пустынном месте в такой поздний час?

– Да, похоже, тебе требуется помощь, – добавил второй.

Мама не ответила. Всхлипывая, она рылась в сумочке в поисках носового платка. Ей попадалось все, что угодно: шпильки, ключи от квартиры, неоплаченные счета, орехи, которые она захватила для меня и забыла отдать, фотографии детей, зеркальце, но платок никак не находился.

– У тебя есть где переночевать? – спросил первый. – Хочешь пойти с нами?

– Мы о тебе отлично позаботимся, – нахально заявил второй.

– Мне не нужна ваша помощь, – ответила мама, и голос ее зазвенел от раздражения. Она повернулась к морю и позвала меня: – Эсма, живо иди сюда!

Мое появление стало для незнакомцев неожиданностью, но они не отстали от нас. Напротив, они молча следовали за нами по пятам. Это была игра. Они ждали, когда у мамы дрогнут нервы и она нарушит молчание. Она долго крепилась, но наконец не выдержала.

– Ну-ка, убирайтесь! – крикнула мама. – Вы что, не видите, что я замужняя женщина?

Во взгляде одного из преследователей мелькнула растерянность, но второй ухмыльнулся и округлил глаза, словно говоря: «Ну и что из этого?»

Мы торопливо шли по слабо освещенным улицам, стараясь избегать особенно темных мест, где деревья полностью заслоняли лунный свет. Прохожих становилось все меньше, машины тоже попадались редко. Пару раз нам встречались женщины, сопровождаемые мужьями или братьями и потому чувствовавшие себя под надежной защитой. Внезапно мы едва не столкнулись с пожилым мужчиной, который вел за руку мальчика.

– Салям алейкум, – сказал он. – У вас какие-то неприятности?

Не дожидаясь маминого ответа, я выпалила:

– Мы заблудились!

Старик понимающе кивнул и улыбнулся мне:

– А где вы живете, милая?

Мама назвала наш район, но из вежливости добавила, что ему нечего волноваться и мы прекрасно доберемся домой сами.

– Вам крупно повезло. Мы с внуком идем туда же.

– Да ты что, дедушка! – возмутился мальчик, который был немного старше меня.

Дедушка сжал его плечо.

– Дорога становится короче, если тебе по пути с другом, – сказал он.

Заметив наших преследователей, он так грозно нахмурился, что они проворно растворились в темноте.

А мы двинулись в сторону нашего дома – я, мама, старик и его внук. Я вдыхала соленый воздух, который ветер приносил с моря. Сердце мое переполняла благодарность к чужим людям, которые неожиданно стали нашими покровителями и защитниками. Когда мы оказались на нашей улице, мама спросила у старика, как зовут его внука.

– Юнус, – с гордостью ответил дед. – Если на то будет воля Аллаха, в следующем месяце он пройдет через обряд обрезания.

– Если Бог подарит мне еще одного сына, я назову его Юнус, – пообещала мама. – Может, он будет так же добр к незнакомым людям, как вы были добры ко мне.

В подвальной квартире, под окном, за которым стояла непроглядная тьма, нас ждал отец, куря сигарету за сигаретой. Едва услышав, как в замке повернулся ключ, он вскочил на ноги:

– Где вас носило допоздна?

– Нам пришлось идти пешком, – объяснила мама и, повернувшись ко мне, хмуро приказала: – Эсма, сними пальто и иди в свою комнату.

Она вытолкнула меня в коридор и закрыла дверь, хлопнув так сильно, что дверь тут же приоткрылась. Вместо того чтобы идти к себе, я приникла к щелке.

– У меня не было денег на долмаш, – донесся до меня мамин голос.

– Как это – не было денег? Хозяева должны были тебе заплатить!

– Ничего они мне не заплатили. Больше я к ним ходить не буду.

– Это еще почему? – Отец слегка возвысил голос, но на крик не срывался. – Ты прекрасно знаешь, что я должен расплатиться с долгами.

– Зачем мне у них работать, если они не платят?..

Примерно минуту до меня не долетало ни звука. Потом отец вдохнул так громко, словно вынырнул на поверхность из пучины темных вод.

– Ты приходишь домой посреди ночи и плетешь какую-то ерунду! Зря ты считаешь меня идиотом! Где деньги, потаскуха?

На диване валялся скребок для чесания спины. Ярко-желтая увесистая штуковина, сделанная из бараньего рога. В мгновение ока отец схватил его и запустил в маму, которая была так потрясена, что не успела увернуться. Скребок угодил ей в шею и поцарапал кожу так сильно, что кровь хлынула ручьем.

Нет, мой отец Эдим Топрак не имел привычки бить жену и детей. Но когда он выходил из себя, а это случалось нередко, он наполнял воздух ругательствами, исполненными злобы и желчи, и швырял о стены все, что попадалось под руку, задыхаясь от ненависти к миру, который довел его до такого состояния. Думаю, в такие минуты он явственно видел призрак своего отца. Призрак грустно качал головой, сознавая, что в конце концов сын пошел по его стопам.

Коробка пахлавы

Деревня поблизости от реки Евфрат, 1961 год

Родившийся и выросший в Стамбуле, Эдим в первый раз покинул этот город, когда ему исполнилось восемнадцать. Взял чемодан, где лежало чистое белье, флакон с лавандовым одеколоном и коробка пахлавы, и сел в автобус. Почти сутки спустя, измученный, потерявший представление о времени и пространстве, он вышел в маленьком юго-западном городке, о котором почти ничего не знал. Путешествие пришлось продолжить в кузове грузовика, который доставил Эдима в деревню, расположенную у северных границ Сирии. Неподалеку находилась воинская часть, где вот уже несколько месяцев нес военную службу его старший брат Халил.

За эти месяцы Халил заметно похудел, лицо его загорело под зимним солнцем. Но самое главное, он вел себя совсем не так, как прежде. Глаза его были подернуты задумчивой поволокой, он казался непривычно сдержанным, словно военная форма изменила его характер. Конечно, он был доволен, что младший брат привез ему белье и одеколон, но радость, мелькнувшая в его задумчивом взгляде, тут же исчезла. Эдим засыпал брата вопросами, ведь через год ему тоже предстояло идти в армию. Окончив среднюю школу, он понял, что иного выбора у него нет. Для того чтобы учиться в университете, у него не было ни средств, ни способностей. В армии он станет настоящим мужчиной, а вернувшись, сразу найдет работу и женится. У него будет шестеро детей – три мальчика, три девочки. Именно так он в общих чертах представлял свое будущее.

Когда время свидания истекло, Халил вернулся в свою казарму, а Эдим сел на ослика и потрусил к ближайшей деревне. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась мерзлая земля цвета овсяной каши. Природа была здесь безрадостной и убогой. Озирая унылый пейзаж, Эдим внезапно вспомнил, что забыл отдать брату коробку пахлавы.

Кисмет, подумал он. Может, эта коробка предназначена для кого-нибудь другого.

Добравшись до деревни, Эдим отыскал дом мухтара – деревенского головы. По счастливому совпадению отец Эдима когда-то имел с ним общие дела. Они никогда не встречались, но поддерживали связь через общих друзей. Поэтому, прежде чем отправиться в путь, Эдим послал этому человеку открытку, в которой сообщал о своем скором приезде. Как ни странно, никакого ответа не последовало.

– Открытка? Какая открытка? – крикнул через дверь деревенский голова, когда Эдим постучал в его дверь. – Я ничего не получал!

Тем не менее дверь распахнулась, и перед Эдимом предстал смуглый мужчина, такой высокий, что ему приходилось нагибаться, чтобы переступить через порог. Кончики густых усов загибались вверх, а волосы, судя по всему, были щедро смазаны маслом.

– Я… простите… я пойду… – запинаясь, пробормотал Эдим.

– И куда же ты пойдешь, позволь узнать?