Ущелье Батырлар-джол (журн. вариант), стр. 7

— Несомненно, — ответил Павел — Нам повезло. Теперь подъем будет легче.

Борис критически посмотрел вверх, где ложе потока скрывалось за нависшей скалой.

— Посмотрим, — пожал он плечами.

Отдых был недолгим.

— Пошли, — сказал Павел, докурив наскоро скрученную папиросу.

По-прежнему — он впереди. Женя за ним, Борис сзади — они продвигались вперед, низко наклонившись всем корпусом над камнями. Резко взвизгивали стальные шипы, скользя по кварцевым плитам. Шурша и гремя, катились мелкие камни из-под ног. Но подъем стал несравненно легче. Они не карабкались, а шли. Шли, твердо ступая ногами, и только местами, где ложе принимало вертикальное направление, прибегали к более сложной технике подъема. Так двигались они больше часа. Борис начинал чувствовать голод.

— Вот так штука! — услышал он неожиданно громкий, заставивший его вздрогнуть голос Павла.

— Что такое? — крикнул Борис.

— Подойди-ка сюда, — сказал Павел. — Вот тебе и голова твоего верблюда.

Борис быстро двинулся вперед. Женя уже заглядывала через плечо Павла, усевшегося на корточки и рассматривавшего какой-то предмет у своих ног. Этот предмет показался Борису гладко отполированным камнем, имеющим форму шара.

Павел с усилием вытащил и протянул его Борису.

Это был огромный, хорошо сохранившийся череп. Борис взял его в руки. Тяжесть была небольшая. Очевидно, вода и ветер годами обрабатывали кость, вымыв из нее все органические вещества.

Павел и Женя смотрели вопросительно на Бориса. Он в смущении разглядывал вытянутую верхнюю челюсть, большие глазницы, дуги скуловых костей, не решаясь определить, какому животному принадлежал этот череп… Его смущали совершенно непонятным образом оказавшиеся в этом огромном черепе два передних резца — длинные, острые, совершенно типичные для грызунов.

— Не понимаю, — пробормотал он, осторожно трогая резец и расшатывая его в лунке.

Зуб с легкостью вышел из своего ложа.

— Чорт его знает! — воскликнул Борис, рассматривая зуб и взвешивая на ладони. По размерам он был не меньше указательного пальца. — Таких грызунов у нас нет… И все-таки череп не вызывает никаких сомнений… Зубы настоящего грызуна. Но если размеры животного соответствуют черепу, то он был крупнее лошади.

Павел недоверчиво усмехнулся.

— Ну, займемся этим черепом на обратном пути, — сказал он поднимаясь. Клади его обратно, с ним ничего не сделается. Пошли!

И снова — шуршанье и стук срывающихся и катящихся из-под ног камней, скрежет стальных шипов, вой ветра, рвущегося снизу вверх по ущелью…

Непонятная находка не выходила из головы Бориса. Он перебирал в памяти все известные ему виды грызунов. Эта группа, он прекрасно знал, — самая многочисленная среди млекопитающих: в ней насчитывается не менее трех тысяч видов. И среди этого многообразия нет ни одного зверя, поражающего своими размерами. Мыши, крысы, суслики, сурки, зайцы — все эти животные небольшой величины. Борис помнил, что самые крупные грызуны относятся к семейству свинковых. Среди них известна водосвинка — величиной с собаку. Но все они встречаются в Южной Америке. Только морская свинка проникла в Европу, но и то в качестве лабораторного животного. Самый же крупный грызун среди наших животных — бобер, который немногим превышает размеры крупного зайца.

"Может быть, я ошибся?" недоумевал Борис. Он достал из кармана зуб, вытащенный из черепа, — длинный, изогнутый, как турецкая сабля, с острым краем. "Нет, такие зубы могут принадлежать только грызуну…"

— Батырлар-джол… — сказал он громко. — Дорога богатырей.

Дыхание становилось затруднительным. Борис слышал резкие удары сердца, отдававшиеся сильными толчками в горле. Перед глазами вспыхивали и погасали зеленые и фиолетовые круги.

"Должно быть, тысячи три с половиной", подумал Борис. Он поднял голову. Стены ущелья по-прежнему отвесно уходили вверх, скрываясь в недосягаемой высоте. Из-под ног беспрерывно катились, осыпаясь, мелкие камни. Путь казался нескончаемым. Борис с удивлением и невольным уважением смотрел в спину Жени, которая шагала, словно не ощущая усталости. И в тот момент, когда Борис уже открыл рот, чтобы предложить остановку, раздался звучный голос Павла:

— Выход!

Женя бросилась вперед. Натягивая веревку, она заставила Бориса ускорить шаги.

Он бежал за ней, тяжело дыша, увлекаемый общим порывом. Стены ущелья раздвигались. Вот показался свет. Еще несколько шагов — ив глаза им блеснула сияющая голубизна неба…

6.

Они безмолвно стояли над крутым обрывом, с трудом переводя дыхание.

Русло потока вывело их на узкую площадку, повисшую над горной долиной. Глубоко внизу светлел овал огромного озера, отражающего бездонную синеву неба и снеговые шапки гор, обступившие ровной стеной водную гладь. Вокруг озера зеленела полоса растительности. Выше тянулись желтовато-бурые холмы предгорий. А дальше поднимались отвесные скалы, слева — горящие на солнце всеми оттенками красного цвета, справа погруженные в густую, почти черную тень.

Павел медленно, не отводя глаз от развернувшейся перед ним картины, стащил с плеч рюкзак, развязал, вытащил из него анероид, постучал пальцем по стеклу.

— Три шестьсот сорок, — сообщил Павел. — Ну, друзья, нам повезло, добавил он, поднимая взгляд, чтобы увидеть вершину горы над их головами. — Если бы не этот ручей, нам пришлось бы карабкаться еще добрую тысячу метров и переваливать через лед.

— Как изумительно красиво! — мечтательно сказала Женя, не сводя глаз с озера.

— А вот как мы спустимся, это вопрос, — заметил Борис.

— Там, где прошла вода, пройдет и человек, — спокойно отозвался Павел.

— Она же шла сверху, я полагаю, -возразил Борис.

— Да, но не только по тому руслу, которым мы прошли, а и по другому, которое ведет в долину.

Борис вытянул шею, посмотрел через край обрыва. Действительно, под площадкой, метров на двадцать ниже, виднелось углубление в виде чаши, очевидно размытое падающей с обрыва водой. От него по дну глубокого ущелья круто вниз уходило высохшее русло потока.

— Представляю себе этот водопад в период таянья снегов, — сказал Павел. — Конечно, пробраться здесь не было никакой возможности.

— Да и сейчас будет нелегко, — ответил Борис, начиная разматывать веревку с пояса. — Кто пойдет первым?

— Я, — решительно ответил Павел. Он внимательно осмотрел площадку, нашел подходящий для спуска выступ, испытал его прочность сильными ударами ног, перекинул через него веревку и коротко сказал Борису:

— Ну, спускай потихоньку.

Его голова и плечо скрылись за обрывом. Мгновение виднелись пальцы, крепко вцепившиеся в скалу. Затем послышался его голос:

— Давай!

Женя легла на площадку, опустив голову в пропасть. Борис смотрел на возбужденное лицо девушки, повернутое к нему в профиль, в котором, как в зеркале, отражались беспокойство, восхищение мужеством и бесстрашием Павла и азарт преодоления опасности.

Второй спустилась Женя. Борис перегнулся и посмотрел вниз. Оба, разгоряченные, довольные, стояли, запрокинув головы и махая ему руками. Борис закрепил веревку на поясе, проверил еще раз выступ скалы на прочность, спустил ноги с обрыва, повис на руках и крикнул:

— Держи!

Он разжал пальцы. Веревка у пояса натянулась, сильно нажав на ребра. Павел медленно отпускал конец, веревка дрожала, сползая с выступа скалы над головой Бориса. Он вытянул руки и ноги, чтобы держаться за камни. Но Павел ускорил движение, веревка пошла быстрее, и прежде чем Борис успел принять правильное положение, он уже почувствовал под ногами твердую почву. Павел отпустил конец и дернул тот, который был укреплен у пояса Бориса. Веревка упала к их ногам.

Отсюда шел крутой спуск по глубокому высохшему руслу потока. Они уже не стали задерживаться для отдыха. Ими овладело лихорадочное возбуждение. Вниз, вниз, к неведомой цели!