Опасный выход, стр. 2

Дальше были только боль и тьма, тьма и боль, кружащие стервятниками, чередующиеся между собой за право терзать мое тело и душу.

Но Рюш не хотел убивать меня, он всего лишь испугался и, поймав мои не успевшие остыть льйини нежности, направленные к нему, тут же пустил сок противоядия. Мастеру потребовалось три недели, чтобы окончательно поставить меня на ноги, а кагарша — на ножки. За все время моей болезни паукокрабик не отходил от меня ни на шаг, ничего не ел, страшно ослаб и щебетом передавал учителю свое беспокойство и сожаление.

Привязанность его ко мне только крепла с каждым днем, к великому удивлению наставника, который слышал о лояльности кагаршей, но никогда — о дружбе человека и паука.

Я тут же дала имя моему новому другу: Гаврюша, или просто Рюш. Он не возражал и вскоре охотно на него откликался. Мы стали неразлучны, и даже во время сложных поручений наставника маленький паучок отказывался покидать меня, соглашаясь на это лишь после долгих увещеваний и с большой неохотой. Все свои нерастраченные эмоции: раскаяние, тепло и заботу, которой он лишился, всю дружбу, нежность, любовь я передала ему, и он платил мне тем же. Учитель только вздыхал и качал головой: «Такая молодая… Ох, Нишасса! Игрунья со смертью». Такое прозвище я получила вместе с именем, став учеником. Забыть, что было прежде, принять новое! Так говорил Мастер. Но было слишком много всего, чтобы забыть, и хотя сейчас все воспринимается в легкой дымке прошедшего времени, тоска давит на грудь, а непрошеная слеза нет-нет, а пробежит по щеке.

Я поморгала, стряхивая оставшиеся на ресницах слезинки. Рюш успокаивающе курлыкал мне в ухо, сидя на своем любимом месте у моей шеи. Конвульсии у Тела (не могу иначе воспринимать ЭТО ввиду того, что просто не видела, как ОНО выглядело раньше) уже закончились, лишь слегка подергивались конечности. Зато прогресс был налицо — кокон сиял серебром, сообщая, что пациент скорее будет жить, чем умрет. Но раз сердце выдержало такие судороги, значит, потянет и весь процесс восстановления, который, по моим прикидкам, должен продлиться не меньше пяти недель, одну из них займет дорога домой.

Я подавила вздох. Как могло случиться такое, что я спокойно воспринимаю часть подземных пещер как свой дом?! Не оттого ли, что смирилась с невозможностью выбраться отсюда? Ну уж нет. Просто осматриваюсь и жду удобного момента. И если Мастер был прав, то этот момент уже на подходе, а Мастер никогда не ошибается!

Пошарив вокруг, я собрала свои пожитки, которые смогла найти, захватив и сумку учителя, — загляну туда на досуге. Часть вещей осталась под завалом, но их достать почти нереально, да и важного ничего там нет — так, комплект походной утвари, всякая мелочь.

Что тут у нас еще? Вещи этого типа — мешок, достаточно легкий, беру; а это что под камнем? Э-э-эх! С легким звоном перед глазами предстала сначала одна, затем вторая сабля. Не очень длинные, со слегка изогнутыми тонкими клинками из темно-серого металла, они были прекрасны даже на мой неискушенный вкус абсолютного дилетанта, несмотря на бурые пятна на обоих лезвиях. Я даже присвистнула от восторга — красота! Ничего конкретного сказать не могу — родившись в мире высоких технологий, не научилась разбираться в холодном оружии.

Нашлись только одни ножны из черной чешуи какого-то снорга, разбирать завал ради вторых не было ни сил, ни желания.

Так, вроде все… хотя нет. Я подошла к Телу, возле головы которого лежала горка обрезанных волос. Простишь ли ты меня, Воин, за такое посягательство на твою честь и жизнь?! Мастер достаточное время уделял истории этого мира, чтобы я смогла четко определить, кто передо мной. Но даже страх перед гневом хассура — лучшего воина здешней Ойкумены — не остановил моего ножа, когда я отрезала роскошную гриву волос, которая явно спускалась ниже поясницы. Мой хвост, едва прикрывающий лопатки, показался жидкой метелкой.

Ты же не хочешь дурачком остаться до конца жизни? Иначе как я залечу пробитый в нескольких местах череп? После уроков Мастера я несколько опасалась касаться его головы, но все же решилась, приготовив на всякий случай щиты, ведь главное оружие хассура, данное ему Сестрами, — это его волосы.

Выдохнув и мысленно перекрестившись, я дотронулась до спутанных темных локонов. Тут же под пальцами пробежали синие искры, но никакого вреда, кроме легкого и даже приятного покалывания, они мне не доставили. Наверно, сбоит оружие, раз хозяин в отключке.

В общей массе волос попадались особые. Они-то, как объяснял Мастер, и воспроизводили энергетические разряды, по желанию владельца парализующие или смертоносные. На ощупь их структура казалась чуть более жесткой, а цвет в общей серо-пыльной массе различить было невозможно.

Наклонившись, я рассмотрела, что волосы не совсем просты, в них попадались причудливые плетения с шариками и грузиками на концах, косичками и маленькими кольцами в узелках, и, хмыкнув, положила всю эту массу в сумку, мало ли, вдруг ему это нужно, а выбирать мелочи некогда.

Встав на колени на том месте, где лежало тело наставника, я прижалась щекой к холодным камням, не замечая, как острые крошки впиваются в кожу.

Полное развоплощение! Шаграйн! Мастер, сколько же тебе было лет, раз аура — Льйи Тайги полностью растворилась в льйиниэре мира?!

Ох, дедуля, как же я буду скучать! Все так неожиданно и некстати! Нет времени, чтобы оплакать и провести церемонию прощания! И это запретил мне Ты! Ты, Кто учил чтить законы и традиции этого мира!

Катись он в тартарары!

— Ой, прости меня, маленький, я не хотела тебя обидеть, малыш… Только ты у меня и остался! — запоздалое раскаяние отвлекло от мрачных мыслей. Поглаживая расстроенного Рюша, я взвалила сумки на плечи и накинула несколько лассо из льйини на кокон. Полноценной левитации не получится — много сил шло на поддержание жизнеобеспечения, но можно тянуть его за собой, сантиметров на двадцать приподняв от земли, создав не совсем левитацию, а скорее некое магнитное поле под телом остроухого.

И кто это сказал, что эльфы хрупкие создания?! Попробовал бы тащить за собой эту махину под метр девяносто, не меньше, да и в плечах, надо сказать, внушительную. Ладно, все равно делать привалы придется, мне ему еще кости вправлять да обновлять регенерационные щупы. И хотелось бы надеяться на всяческое содействие с вашей стороны, сударь, или как там тебя?.. Хассуэре. Все-таки ты необычен даже по местным меркам, не разочаруй меня, пожалуйста, и особенно моего наставника.

— Домой, Рюш! Мы идем домой.

Глава 1

СКИТАТЕЛЬНАЯ

Все началось с темноты.

Странно, не правда ли? Ведь у всех нормальных людей начало — это свет: рождение, пробуждение или яркий тоннель в конце жизненного пути. У меня же был мрак.

Не простая темнота ночи или комнаты, где забыли включить свет, а настоящая тьма, чернота, темень. В тот момент, когда я познала тьму, она стала для меня одушевленной, осязаемой, ее можно было потрогать, лизнуть. И было под рукой что-то вязкое, а на языке солоновато-горькое, как кровь из прокушенной губы.

Однозначно: я ударилась головой. Это многое объясняло. И потерю ориентации во времени и пространстве, и, возможно, временную потерю зрения, хотя в тот момент я старалась об этом не думать — для меня зрение было всем. Потерять его означало потерять себя!

Со зрением или без, еще не поняла, но себя я точно потеряла. Так же, как ребята потеряли меня.

Я открыла и снова закрыла глаза. Ничего не поменялось, абсолютно ничего. Так — темно хоть глаз выколи, и так — темно, можно и не выкалывать. Голова гудела страшно. Не поднимаясь, я подтянула руку к правому виску и осторожно ощупала сначала лоб, а потом и все остальное. Ахххх! Ссссс! Шишка уже показалась во всей своей величине на правой стороне моего бедного черепа, но крови вроде не было. Ладно, говорят, что у творческих людей задействовано левое полушарие, так что правое, возможно, мне никогда и не понадобится. Теперь посмотрим, что с остальным: руки целы, ноги… вроде тоже.