Любовники и прочие безумцы, стр. 32

Он поднял руку.

— Ты согласишься услышать только начало? — спросил он и быстро добавил, не дожидаясь ее возражений: — Большего я все равно пока не могу тебе сказать.

— Ну хорошо, — нехотя согласилась она.

— Дело в том, что твой брат был моим другом. Еще с колледжа.

— О Боже! — вскричала она. — Ты серьезно?

Он кивнул.

— Мы с Фрэнком разговаривали незадолго до его смерти, и я подозреваю, что он умер не случайно. Вот почему я решил стать твоим телохранителем.

Пораженная, Тереза воскликнула:

— Но почему ты сразу не сказал мне правду? Зачем надо было городить какую-то чепуху?

Он печально покачал головой:

— К сожалению, пока я не могу тебе этого объяснить.

Тереза разозлилась:

— Черт возьми, Чарлз, ты хоть представляешь, какие муки мне пришлось вытерпеть с тех пор, как ты ворвался в мою жизнь? Ведь я думала, что ты…

— Убийца твоего брата, — горько закончил он.

— Да, — призналась она, вскинув подбородок. — И полагаю, мою подозрительность вполне можно простить.

— Разумеется, — согласился Чарлз.

— Мне кажется, ты много знаешь о Фрэнке.

Он схватил ее за плечи:

— Послушай, Тереза, Фрэнк был моим другом, и я непричастен к его смерти. Ты мне веришь?

Она вгляделась в его лицо и кивнула.

— Слава Богу, — вздохнул он.

— Но почему ты не говоришь мне всего до конца?

Чарлз провел рукой по волосам.

— Не могу, Тесс. Все очень сложно. Есть вещи, которые я не имею права разглашать.

— Чарлз…

— Прости. — Он понурился.

Тереза была в ярости. Чарлз признался, что знал Фрэнка, и тут же закрылся, словно захлопнул дверь у нее перед носом. “Все очень сложно”!

А может, наоборот: все просто, как дважды два? Если Фрэнк и Чарлз были друзьями и беседовали незадолго до смерти ее брата, то по логике вещей Фрэнк должен был рассказать Чарлзу про клад.

Не случайно Чарлз так долго скрывал сам факт их знакомства: он тоже гонялся за сокровищами и не хотел, чтобы она обвинила его в алчности.

Однако он по крайней мере попытался быть честным. Тереза не сомневалась, что все им рассказанное — правда. Просто оставалось слишком много неясного.

Она сосредоточенно вглядывалась в его напряженный профиль, но ни крепко стиснутые челюсти, ни хмурый лоб Чарлза не выдавали его мыслей.

Обернувшись, она увидела пестрый вращающийся круг чертова колеса и подумала, что ее отношения с Чарлзом напоминают карусель: такие же захватывающие, романтичные… и опасные.

Разумеется, на аттракционе опасность — всего лишь иллюзия, зато Чарлз вполне мог оказаться опасным по-настоящему…

Глава 17

Когда они приехали домой, Чарлз предложил выпить бренди на задней веранде с видом на залив. Она села в плетеное кресло, а он принес два налитых до половины бокала.

— Спасибо, — сказала Тереза. — И за чудесный вечер тоже.

— Пожалуйста. — Он сел в кресло и поднял свой бокал: — Выпьем за его окончание!

— Ура!

Они чокнулись.

— И за начало еще более впечатляющей ночи? — предложил он.

От его лукавого, но пылкого взгляда у Терезы перехватило дыхание. Она поставила бокал, встала и, преодолевая слабость в ногах, подошла к перилам веранды. Он встал рядом и погладил ее обнаженную руку. От прикосновения его теплых сильных пальцев по телу Терезы побежали мурашки.

— Что с тобой, Тереза?

— Ничего, просто любуюсь ночным пейзажем: лунный свет на воде — это так красиво!

— Ты меня избегаешь, — упрекнул он.

— Чарлз… — она обратила к нему взволнованное лицо, — у меня сейчас столько забот!

— Хотел бы я быть в их числе, милая.

Она усмехнулась:

— Считай, что ты уже в их числе.

— Рад это слышать. — Он покрутил в пальцах тонкий завиток волос у ее уха.

Вздрогнув, она отпрянула:

— Не надо, Чарлз. Я думаю, нам не стоит совершать опрометчивых поступков. Все и без того… слишком запутанно и опасно.

Он нахмурился:

— Ты до сих пор считаешь меня опасным, Тесс?

Она вздохнула и отвернулась к заливу.

— Я этого не говорила. Давай просто немножко полюбуемся океаном.

— Хорошо.

Несколько минут они вглядывались в плавную линию берега и серебристые волны с отблесками лунного света. Потом он легонько ткнул ее локтем в бок и спросил:

— Почему тебе здесь так нравится?

Она обернулась к нему, озадаченно улыбнувшись:

— Где, на веранде?

— Да.

— Ну… отсюда я могу вести наблюдение за птицами.

— Неплохая утренняя забава!

— А еще я прихожу сюда, чтобы подумать, сделать наброски к диссертации.

— И давно ты здесь живешь, Тесс?

— Девять месяцев. Знаешь, здесь повсюду жизнь: в океане — рыбы, водоросли, морские черепахи, на берегу — птицы и крабы. И потом, океан успокаивает своей первозданностью.

— Но ты сама как краб-отшельник, Тесс. Живешь, огородившись от всего мира. Поблизости — ни души.

Она посмотрела на него с кривой усмешкой:

— Мы что, опять возвращаемся к “тихой безумной жизни”?

— Да, Тесс. Твои единственные собеседники — книги, камни, вода и кошка. Как и она, ты предпочитаешь замыкаться в себе.

Тереза искоса взглянула на него:

— Кто бы говорил! Ты сам человек-загадка.

Засмеявшись, он обнял ее за талию. Она напряглась.

— Тебе не нравится, когда я до тебя дотрагиваюсь, Тесс? — спросил он, касаясь губами ее уха. — Ты все еще меня боишься?

Она отодвинулась от него:

— Я не знаю, кто ты, Чарлз, и это меня тревожит.

Глядя в ее лицо, освещенное луной, он хрипло спросил:

— Ты знаешь, как сильно я тебя хочу?

Тереза в смятении молчала. Он опять нагнулся к ее уху.

— Знаешь, как мечтаю о близости с тобой?

— Знаю. — Она слегка отстранилась, взволнованная его речами и романтикой ночи: запахами моря, пением ветра, великолепием водной глади с россыпью лунных бликов.

— Тесс?

Она обернулась. Серебряные лучи подчеркивали его красивые тонкие черты.

— Я тоже не железная, Чарлз. Но мне кажется, это… неблагоразумно…

— Тогда давай будем неблагоразумными, милая, — прошептал он, прижимая ее к себе, — и начнем совершать глупости.

Он поцеловал ее под шум волн. Тереза вновь не нашла в себе сил сопротивляться. Ее самообладание отступало, точно морской отлив. Опьяненная, она прильнула к нему, пылко отвечая на поцелуй. Он ласкал ее, распаляя и без того жгучее желание. Тереза не могла ни свободно вздохнуть, ни собраться с мыслями.

Когда их губы разомкнулись, он опустил тонкую бретельку и погладил ее обнаженное плечо. Она застонала от острого наслаждения. Он проложил горячую дорожку из поцелуев по ее нежной шее, затем его пальцы скользнули под сарафан и тронули ее грудь.

Тереза невольно вскрикнула. Маленький сосок затвердел и напрягся. Все тело пронизали огненные нити страсти.

Его ладонь, осмелев, обхватила ее обнаженную грудь, губы скользнули ниже, и тут к Терезе наконец-то вернулся разум. Она поняла, что сейчас совершит нечто крайне неосмотрительное, причем с мужчиной, которого едва знает. Она резко отпрянула, судорожно хватая ртом воздух. Голова кружилась, на глазах вскипали слезы.

— В чем дело, Тереза? — спросил он.

— Я не могу, Чарлз. Не могу. Слишком рано… и слишком бурно.

Он опять привлек ее к себе, целуя в щеку и уголок губ.

— Я хочу тебя больше жизни!

Ей удалось вырваться из его объятий.

— Нет, не сейчас! А может быть — никогда.

Боясь утратить свою решимость, она убежала в дом…

Чарлз с тоской смотрел ей вслед. Почему она так пуглива? Он желал ее и видел, что это взаимно. Но она как будто боялась секса, что было довольно странно для женщины ее возраста и опыта. Ее отчаянное сопротивление только подливало масла в огонь его страсти. Чем больше он узнавал Терезу, тем сильнее ему хотелось понять причину ее страхов.

Он прошел в гостиную. На диване спала Дорис Хуан, но Тесс там не было. Он приблизился к двери спальни и тихо постучал.