Уже мертва, стр. 76
Она посмотрела на меня, потом переключилась на что-то другое: на всплывший в памяти образ или какую-то пришедшую на ум мысль.
– Да, появлялся.
Я молча ждала продолжения. Джуэл в очередной раз затянулась, проводила взглядом проехавшую мимо машину.
– А Жюли я давно не видела. – Сделав еще одну затяжку, Джуэл закрыла глаза и задержала дым в легких, потом медленно выпустила его вверх. – И вашу подругу Гэбби тоже.
"По-моему, она не против, чтобы я продолжила расспросы", – подумала я.
– Я могу его где-нибудь найти?
– Признаться честно, дорогуша, мне кажется, что без карты вы не разыщете даже собственную задницу.
Прекрасно.
Джуэл в последний раз затянулась, бросила окурок на тротуар и затушила его ногой.
– Пойдемте, Маргарет Мид. Я кое-куда вас отведу.
31
Джуэл целенаправленно куда-то зашагала. Ее каблуки застучали по асфальту, как палочки по барабану. Я не знала, куда она меня ведет, но шла следом.
Мы свернули на восток, прошли два квартала и, оставив позади Сен-Катрин, двинулись наискосок по свободному участку земли. Залитая лаком прическа Джуэл мерно покачивалась, светлым пятном выделяясь в темноте. Я спотыкалась о куски цемента, разбитые бутылки и смятые жестяные банки, недоумевая, как это Джуэл так легко вышагивает на своих шпильках.
Мы пересекли этот участок, свернули на какую-то аллею и вошли в невысокое деревянное здание без табличек и надписей. Окна изнутри выкрашены в черный цвет. В качестве иллюминации здесь использовались лишь нити рождественских гирлянд. Их красный свет создавал атмосферу выставки ночных животных. Наверное, на то все и было тут рассчитано: на пробуждение ночных звериных инстинктов.
Я осторожно осмотрелась вокруг. Стены в зале, где мы оказались, украшали нарисованные ели: по-видимому, декоратор, оформлявший этот бар, в самом деле любил рождественскую тему. Красные виниловые стулья, бордовые перегородки, отделяющие столики один от другого. Ящики с пивом вдоль ближней стены.
Несмотря на то что бар был почти пустым, воздух пропитывал тяжелый смрад: пахло сигаретным дымом, дешевой выпивкой, блевотиной, марихуаной.
Джуэл и бармен обменялись кивками. У бармена были кофейного цвета кожа и широкие кустистые брови. Из-под них он пристально следил за каждым нашим движением.
Джуэл медленно пошла по бару, скучающим взглядом осматривая немногочисленных присутствующих. Я засеменила за ней. Какой-то старик за столиком в углу махнул рукой, приглашая ее присоединиться к нему. Она послала в его сторону воздушный поцелуй. Другой мужчина схватил ее за запястье. Свободной рукой Джуэл разжала его пальцы.
– Аттракцион закрыт, мой сладкий.
У одного из столиков она остановилась и чуть наклонилась вперед, загораживая собой единственного человека, сидевшего за этим столиком.
– Привет!
Я сделала шаг в сторону и увидела молодую женщину с засаленными каштановыми волосами, разделенными неровным пробором на две части. Она сидела, подперев щеки руками, глядя в стакан со светло-коричневой жидкостью. Лицо закрывали пряди волос.
– Жюли, – произнесла Джуэл.
Женщина не шелохнулась.
Джуэл села на стул с противоположной стороны. Я последовала ее примеру. Поверхность стола была залита какой-то гадостью, определять, чем именно, у меня не возникло ни малейшего желания. Джуэл облокотилась на край стола, но тут же отдернула руки, закурила, выпустила дым вверх и произнесла громче и тверже:
– Жюли!
Жюли отрывисто вздохнула и подняла голову.
– Жюли? – повторила она собственное имя. Создавалось впечатление, будто ее неожиданно разбудили.
Мое сердце заработало в темпе, ускоренном вдвое. Я закусила нижнюю губу.
Перед нами сидела девочка лет пятнадцати с мертвенно-бледным лицом, потрескавшимися губами, безжизненными, запавшими глазами, обрамленными темными кругами. Девочка, похожая на человека, давным-давно не видевшего солнечного света.
Она уставилась на нас безучастным взглядом, словно еще не осознала, что перед ней кто-то появился. А по прошествии нескольких секунд протянула над столом дрожащую руку. Сгиб ее локтя, освещенный тусклым красным светом, выглядел фиолетовым. Вены на внутренней части запястья пересекали серые, напоминавшие червей полосы.
– Угостишь, Джуэл?
Джуэл зажгла еще одну сигарету, протянула ее Жюли, сделала затяжку, закрыла глаза, задержала дым в легких и выпустила дым к потолку.
– М-м, – блаженно промычала она и в очередной раз затянулась, полностью отдаваясь ритуалу заядлого курильщика.
Я ждала.
Джуэл взглянула на меня и медленно отвернулась. По ее глазам я ничего не могла понять.
– Жюли, дорогая, ты сейчас работаешь?
– Немного.
Жюли втянула в себя сигаретный дым, выпустила две сизые струйки из носа и проследила, как они превратились в светлое облачко, а потом растворились в красном свете.
Пока она курила, мы с Джуэл молчали. По-моему, наш приход не вызвал в Жюли ни тени удивления. Наверное, ее в этой жизни вообще ничто уже не удивляло.
Загасив окурок, она посмотрела на нас:
– Я ничего не ела сегодня.
Ее голос, как и взгляд, был безжизненным и безразличным.
Я взглянула на Джуэл. Та пожала плечами и закурила следующую сигарету. Я осмотрелась по сторонам. Ни меню, ни доски с перечнем блюд.
– Здесь продают гамбургеры.
– Купить тебе?
Я принялась вспоминать, сколько денег наличными взяла с собой.
– Их готовит Банко.
– Хорошо.
Жюли наклонилась в сторону и махнула бармену:
– Банко. Сделай для меня гамбургер. С сыром.
Сейчас она походила на шестилетнего ребенка.
– А платить кто будет, Жюли? – крикнул тот.
– Я.
Я тоже наклонилась, чтобы он увидел меня из-за перегородки.
Банко стоял, прислонившись к раковине и сложив на груди ручищи.
– Один?
Я взглянула на Джуэл. Она покачала головой.
– Один.
Жюли придвинулась к стене и обхватила обеими руками стакан со светло-коричневой жидкостью. Ее рот был приоткрыт. Послышался сигнал микроволновой печи, затем приглушенный шум.
Джуэл курила.
Наконец микроволновка издала четыре гудка, а спустя пару минут к нашему столику подошел Банко. Он поставил дымящийся, завернутый в целлофан гамбургер на картонной тарелке перед Жюли и вопросительно уставился на нас с Джуэл. Я заказала стакан содовой, Джуэл покачала головой.
Сдвинув вниз целлофан и оглядев внутренность булки, Жюли удовлетворенно кивнула и откусила кусочек. Когда Банко принес мою содовую, я бегло глянула на часы – три двадцать. Мне начинало казаться, что Джуэл никогда не начнет разговор.
– А где ты работаешь, детка? – спросила она у Жюли, словно прочитав мои мысли.
– То там, то тут.
– Я давненько тебя не видела.
– Я болела.
– Теперь чувствуешь себя лучше?
– Гм...
– Работаешь в Мейне?
– В общем-то... м-да.
– А в сорочку перед тем чокнутым все еще наряжаешься?
Джуэл спросила об этом как будто между прочим.
– Перед кем?
Жюли облизала гамбургер, как ребенок мороженое в стаканчике.
– Перед придурком с ножом.
– С ножом?
– Ну, перед тем парнем, который наглаживает своего дружка, когда ты лежишь перед ним в сорочке его мамочки.
Жюли перестала жевать, замерла, ничего не ответив. Ее лицо – серое и гладкое, как шпаклевка, – не выразило никаких эмоций.
Ногти Джуэл стукнули по столу.
– Ну же, милая! Ты наверняка догадалась, о ком я говорю?
Жюли сглотнула, глянула на нас и вновь сосредоточила внимание на гамбургере.
– А зачем он вам?
– Нам просто интересно, болтается ли до сих пор этот тип в нашем районе.
– Кто она такая?
– Темпе Бреннан. Подруга доктора Макаулей. Ты ведь знаешь ее, правильно, дорогая?
– С этим парнем что-то случилось? У него СПИД или гонорея? Почему ты спрашиваешь о нем, Джуэл?
Разговор получался бессмысленным. Если Жюли и отвечала на какие-то из задаваемых ей вопросов, то сбивчиво и уклончиво.