Твоя, только твоя, стр. 27
Прошло с полминуты. Ответа не было. Джон Томас покачал головой и снова окликнул Жюли. Она опять не ответила, и тогда он встревожился.
– Жюли, что с тобой? У тебя что-то не ладится? Опять эти проклятые крючки? Я буду рад тебе помочь!
И снова никакого ответа. Тишина.
– Жюли! Жюли! Да скажи что-нибудь!
Джон Томас нахмурился, сбросил на диван плащ и шляпу и пошел в спальню. В дверях он встревоженно огляделся. Жены не было за туалетным столиком. Не было ее и за ширмой для переодевания. Он начал тщательно осматривать комнату. Сердце его тревожно забилось.
И тут он увидел Жюли. Она была по другую сторону кровати. Испуганный, Джон Томас бросился к ней. Новое бальное платье из тафты было надето только наполовину. Жена стояла на коленях, держа одной рукой вышитое покрывало. Другая рука сжимала горло. В глазах Жюли был страх. Она силилась произнести его имя. Но вместо звуков из горла пошла кровь.
– Господи милосердный! – воскликнул насмерть перепуганный муж, опускаясь на колени рядом с женой. – Жюли! Жюли!
Джон Томас в отчаянии позвал на помощь. Через несколько минут прибыл врач.
Все еще в окровавленном платье, Жюли была отправлена в больницу Святой Марии, которая находилась в нескольких кварталах от отеля.
Но спасти ее не удалось. Жюли умерла от кровотечения, вызванного прободением язвы.
Джон Томас был неутешен.
Он повез любимую жену домой, чтобы похоронить ее в Мемфисе. И с тех пор не покидал Лонгвуда. Сраженный горем вдовец отказывался принимать даже старых друзей, приходивших его навестить. Он проводил долгие часы на хозяйской половине дома, сжимая какую-нибудь безделушку, принадлежавшую жене, или глядя на ее фотографию.
Джон Томас не позволял слугам дотрагиваться до вещей Жюли. Он зарычал как раненый лев, когда Мэри Элен предложила вынести одежду матери. Целыми днями Джон Томас сидел один в своих комнатах, перебирая пальцами золотистые волоски жены, застрявшие в щетке для волос.
Он был раздавлен горем – до такой степени погружен в свое несчастье, что совершенно забыл о том, что они с Жюли собирались рассказать Мэри. А они собиралась рассказать ей о том, что же на самом деле произошло с Клеем Найтом более десяти лет назад.
Мэри Элен очень волновалась из-за отца. Она потеряла мать, а теперь боялась потерять и его. Боялась, что отец в прямом смысле умрет от горя.
Проходили недели, но Джону Томасу не становилось легче. Пришло и ушло Рождество, но горе его было все так же глубоко. Зима сменилась весной, а Джон Томас был все так же печален. Наступило лето с его липкой жарой и духотой, а хозяин Лонгвуда по-прежнему сидел в своих комнатах в мокрой от пота рубашке, с безжизненным взглядом.
Джон Томас совершенно утратил интерес к своей хлопковой империи. Доходы его стали уменьшаться. Состояние таяло. Рабов продали соседям. Плодородные земли не обрабатывались.
Мэри все больше тревожилась за отца. Она пыталась встряхнуть его сообщением о том, что их ждет полное разорение, если он не перестанет горевать и не займется делами. Дочь предупреждала Джона Томаса и о возможной гражданской войне. Если это случится, то блокада северян отрежет хлопковые плантации от богатых европейских рынков. Лучше бы ему очнуться! Хорошо бы отправить за границу как можно больше хлопка, иначе они будут разорены…
Но Джона Томаса ничто не интересовало.
Глава 18
Сторожевой корабль «Морская ведьма» направлялся на юг. Поздно ночью на носу корабля, на ходившей ходуном палубе, стояла одинокая фигура высокого моряка, одетого по-зимнему. На нем были темные шерстяные брюки, свитер с высоким воротником, тяжелая морская куртка и черная фуражка.
Сильный ветер ерошил выбивающиеся из-под фуражки иссиня-черные волосы. Длинные ноги моряка, облепленные брюками, были широко расставлены, как у людей, которым постоянно приходится передвигаться по качающейся палубе движущегося корабля.
Несмотря на бурное море, мужчина не терял равновесия. Из внутреннего кармана он достал тонкую манильскую сигару и спички. Вставив сигару в рот, моряк чиркнул спичкой и тут же спрятал ее в ладонях, чтобы не дать погаснуть крошечному огоньку.
Капитан Клей Найт глубоко затянулся. Оранжевые искорки взметнулись над его головой, и их тут же унес северный ветер.
Ночь была холодной, но он провел в открытом море сотни таких ночей. Клей бывал в море в зимние штормы, когда море со всей яростью обрушивалось на корабль. Он знал, что такое снасти и поручни, покрытые льдом, когда вся команда страдает от пронизывающего холода. Ему доводилось бывать в море, когда ветер был так силен, что из-за рева волн приходилось изо всех сил кричать, чтобы тебя услышали. При этом корабль движется так, словно участвует в гонках, в то время как на самом деле он только спускается и поднимается по гигантским волнам, фактически оставаясь на месте.
Клей Найт не понаслышке знал, что такое канаты, врезающиеся в истертые до крови ладони, знал, что значит скалывать лед. Он также знал, что значит бороться со стихией, бороться с непроглядной тьмой, которая так рано наступает в эти короткие свинцово-серые дни. Много, очень много холодных, одиноких ночей провел молодой моряк на палубе корабля в открытом море, очень, очень далеко от берега.
И все же, видно, не так далеко, как следовало бы.
Окончив военно-морскую академию двенадцать лет назад, капитан Найт пропадал в море месяцами и побывал во многих иностранных портах. С самого начала он добровольно вызывался участвовать в различных кампаниях, которые позволяли ему бывать вдали от берегов Америки. Ему казалось, что чем дальше он будет от города Мемфиса, что в штате Теннесси, тем меньше он будет думать о Мэри Пребл Лотон.
В сентябре 1852 года, через три месяца после окончания академии, Клейтон Найт был одним из немногих офицеров, которые в числе сотни моряков были отправлены на корабле «Джеймстаун» в Буэнос-Айрес, в Аргентину, чтобы защитить живших там американцев.
В июне 1853 года его направили в экспедицию на борту корабля «Бринкли», который должен был нанести на карту острова между Алеутскими островами и Японией. На берег Клей сошел только через девять месяцев, в Сан-Франциско. И его тут же отправили в Шанхай, третьим помощником на борту корабля «Брисон». Это было в апреле 1854 года.
В числе девяноста моряков под руководством командора Джона Келли Клей Найт принял участие в десанте с борта корабля «Вичита». Американцы присоединились к британским военно-морским силам, чтобы помочь им выбить китайские подразделения, угрожавшие иностранным концессиям в Шанхае.
В 1855 году он служил в консульстве в Гонконге, а в конце того же года – на островах Фиджи. В 1856 году Клей возглавил небольшой десант, высадившийся со сторожевого корабля «Декатур», чтобы помочь жителям Сиэтла, штат Вашингтон, отбить нападение тысяч воинственных индейцев.
Большую часть 1857 года он провел в Соединенных Штатах, читая лекции в Аннаполисе. В конце года молодой моряк получил повышение и стал старшим лейтенантом.
В 1858 году Клей Найт был в Парагвае первым помощником на борту корабля «Свобода», а в устье Конго он попал уже в следующем, 1859 году.
А сейчас был январь 1861 года. Клейтон Найт недавно получил очередное звание и стал капитаном. Десять дней назад он покинул верфи военно-морского флота в Норфолке, где его «Морская ведьма» была полностью переоборудована. Сейчас корабль направлялся на западную военно-морскую базу, в порт Сан-Франциско. По пути ему предстояло обогнуть мыс Горн.
Путь был неблизкий, и корабль должен был сделать, по крайней мере, четыре остановки. Первая и самая длительная из них предстояла на тропическом побережье, в городе Рио-де-Жанейро. Команда уже мечтала об увольнительных в теплом бразильском порту.
Покуривая в одиночестве холодной январской ночи, капитан Клей Найт продолжал вспоминать годы, проведенные в море. Он вспоминал места, где ему довелось побывать, и женщин, с которыми ему довелось иметь дело. Моряк покачал темноволосой головой и невольно посмеялся над собой.