Кривой дом (сборник), стр. 94

Я осторожно ногой передвинул кресло на несколько дюймов. Труп уже задеревенел. Я прикоснулся к его лодыжке — даже лед не бывает таким холодным.

На столе, справа от локтя, недопитая бутылка и пепельница, полная окурков и пепла. Три окурка испачканы губной помадой, ярко-красной, какой обычно пользуются блондинки.

Рядом с другим креслом еще одна пепельница. В ней много пепла и обгорелых спичек, но ни одного окурка. Воздух в комнате тяжелый: пахло духами и смертью.

Подсвечивая фонариком, я прошелся по дому. Две спальни, обставленные легкой кленовой мебелью, довольно светлые. Прекрасная ванная в темно-красных тонах, отдельная душевая кабина. Кухня маленькая, в раковине груда бутылок. Множество бутылок и бокалов, множество отпечатков пальцев, множество улик... Во всяком случае, для следствия это может пригодиться.

Я вернулся в гостиную и задумался. Итак, я нашел убитого Филлипса, обнаружил труп Морнингстера — и убежал. Теперь еще одно убийство. Все складывается как нельзя хуже. Марлоу — и три убийства. Марлоу ходит по трупам. Никакая логика здесь не поможет. Хуже всего то, что я, так или иначе, замешан во всем этом. Ну да Карл Мосс как эскулап позаботится о Мерль.

Сжав губы, я вернулся к трупу и, взяв его за волосы, повернул голову. Пуля попала в правый висок. Это могло быть и самоубийство, но люди такого типа не кончают жизнь самоубийством. Шантажист, даже испуганный шантажист, испытывает чувство власти, и это дает ему удовлетворение. Я вернул голову трупа в прежнее положение. Наклонившись, заметил под столом уголок рамки от картины. Я подошел поближе, обернул ладонь платком и поднял ее.

Стекло в рамке треснуло наискось. Она упала со стены— я сумел разглядеть маленький гвоздь. Кто-то стоял справа от Ванньяра, наклонился над ним, неожиданно выхватил пистолет и выстрелил ему в правый висок. Этот человек был ему знаком, и Ванньяр не боялся. А потом убийца, ошеломленный видом крови или грохотом выстрела, отскочил назад и спиной сшиб со стены картину. Она упала, ударилась углом об пол и отлетела под стол. Убийца либо был слишком напуган, либо из осторожности не поднял ее.

Я посмотрел на картину — небольшая и совершенно не интересная. На ней был изображен парень в бриджах и камзоле, рукава которого были стянуты шнурками. Он стоял перед высоко расположенным окном и махал шляпой с пером кому-то, стоящему внизу. Человека которому он махал, не было видно. Это была цветная репродукция какой-то картины.

Затем я осмотрел комнату. Здесь были и другие картины: пара прекрасных акварелей, несколько гравюр. Может быть, этот Ванньяр был любителем картин? Человек выглядывал из окна много лет назад...

Мелькнувшая мысль была настолько проста, что сначала я почти не обратил на нее внимания. Это было словно легкое касание. Касание снежных хлопьев. Высокое окно, мужчина, много лет назад выглядывавший из него...

Я вздрогнул, меня бросило в жар. Много лет назад — восемь лет — .мужчина слишком далеко высунулся из окна — он упал и умер. Этим мужчиной был Гораций Брайт.

— Мистер Ванньяр, вы играли очень искусно,— с восхищением проговорил я.

Я повернул картину. На обратной стороне, на картоне, были написаны даты и проставлены суммы денег. Даты всех прошедших восьми лет, суммы — в основном по пятьсот долларов, несколько — по семьсот пятьдесят, две — по тысяче. Внизу проведена черта и подведен итог: одиннадцать тысяч сто долларов. Последнего взноса мистер Ванньяр не получил, Ой был мертв, когда принесли последний взнос. Для восьми дет шантажа сумма была невелика. Мистер Ванньяр не слишком давил на своих клиентов.

Картонка была прибита к рамке патефонными иголками, две из них выпали. Я оторвал картонку и обнаружил между картонкой и картиной конверт. Конверт был заклеен; я вскрыл его. В нем бежали две фотографии и негатив. Фотоотпечатки с этого негатива: мужчина, падающий из окна, с открытым ртом, искаженным в крике. Он цеплялся руками за нижние края рамы, а над его плечами — женская голова.

Мужчина был худ и темноволос. Лицо получилось не очень четко, так же как и лицо женщины. Он падал из окна и кричал или звал на помощь.

Я рассмотрел фотографии. На первый взгляд, они не представляли никакой ценности. Но я продолжал- рассматривать их, так как чувствовал в них какую-то фальшь. Какая-то небольшая деталь создавала впечатление диссонанса. Потом мне стало ясно,в чем дело: положение его рук. Он не перегибался, выглядывая из окна,— он просто падал.

Я сложил фото и негатив в конверт и вместе с картонкой сунул его себе в карман. Рамку со стеклом и картину убрал в шкаф для белья.

На все это ушло много времени. Возле дома остановилась машина, послышались шаги.

Я нырнул за портьеру в коридоре.

 Глава 30

Парадная дверь открылась и тихо закрылась. Наступила тишина — лишь тяжелое мужское дыхание, затем легкий вскрик и, наконец, вопль отчаяния.

— Неплохо, но и не так уж хорошо,— со сдержанным гневом сказал мужчина.— Попробуй еще раз.

— Боже мой, это Луис! — воскликнула женщина.— Он мертв! 

— Возможно, я не прав, но мне кажется, он воняет.

— Боже мой! Он мертв, Алекс! Сделай что-нибудь, ради Бога, сделай что-нибудь!

— Да, я могу кое-что сделать,— послышался твердый голос Алекса Морни.— Я могу, и тебе придать такой же вид. С кровью и всем прочим. Могу превратить тебя в мертвую и холодную, как тухлое яйцо. Но я этого не сделаю. Ты уже и так холодна, как тухлятина. Восемь месяцев замужества — и я превратился в дешевый товар. Боже мой! Как я -мог связаться с такой дрянью, как ты?! Проклятая шлюха!

Он почти кричал.

Женщина завыла.

— Заткнись,— с горечью продолжал Мории.— Зачем, ты думаешь, я привел тебя сюда? Тебе не удалось никого обмануть —за тобой следили. Ты была здесь вчера вечером, а я приходил сюда сегодня. И видел здесь все, что видишь ты. Твою помаду на окурках, бокал, из которого ты пила. Я могу себе представить, как ты сидела на ручке кресла и гладила его жирные волосы, а он мурлыкал от удовольствия. Почему ты убила его?

— О Алекс! Не говори таких ужасных слов!

— Ранняя Лилиан Гиш,— с презрением сказал Морни.— Ну, хватит ныть! Меня этим не разжалобишь. За каким чертом, по-твоему, я пришел сюда? Я больше не обманываюсь в отношении тебя. Нет, Туте, моя белокурая убийца! Но я сам позабочусь о себе, о своей репутации и своем бизнесе. Ты вытерла пистолет?

Неожиданно она засмеялась неестественным, но чистым и звонким смехом. Потом так же неожиданно замолчала. ,

— Да.

— А бокал, из которого ты пила?

— Да,— спокойно и холодно ответила она.

— А ты позаботилась об отпечатках его пальцев на пистолете?

— Да.

Морни задумался.

— Видимо, тебе не удастся их одурачить. Почти невозможно перенести на пистолет отпечатки пальцев убитого, чтобы это выглядело убедительно. Что еще ты вытерла?

— Н... ничего, Алекс. О Алекс, не будь таким жестоким!

— Стоп. Хватит! Покажи, как ты это сделала: как стояла и как держала пистолет.

Она не двинулась с места.

— Отпечатки — ерунда,— заявил Морни.— Я сделаю это лучше тебя. Гораздо лучше;

Женщина медленно направилась в сторону убитого, и я увидел ее. На ней были бледно-зеленые брюки, желтовато-коричневый жакет и алый тюрбан с золотой змеей. Лицо было залито слезами,

— Подними пистолет и покажи мне! —прикрикнул на нее Морни,

Она подошла к креслу, наклонилась и подняла пистолет. Потом направила его в сторону двери. Морни не шевельнулся, не издал ни звука. Рука блондинки начала дрожать, пистолет дергался вверх-вниз. Губы ее тоже дрожали.

— Я не могу этого сделать,— прошептала она.— Я должна убить тебя, но не могу.— Пальцы ее разжались, и пистолет упал на пол.

Морни неслышно прошел мимо меня и остановился возле пистолета.

— Ты не сможешь этого сделать, не сможешь,— повторил он.— Теперь смотри.

Он достал носовой платок и с его помощью поднял пистолет. Затем извлек обойму, достал из кармана патрон и вставил в нее. Передернув затвор, он загнал патрон в патронник, подошел к креслу и положил пистолет на пол. Потом выпрямился и убрал носовой платок.