Обжигающая любовь, стр. 38
И если бы Шонси не взял себя в руки, он так же просто увидел бы Тэмпл на втором этаже своего дома, в спальне, в одной, шелковой ночной сорочке. Он потряс головой, пытаясь прогнать неприличные видения.
Похоже, наступило время оставить гостеприимного Шарифа. Вряд ли ему удалось бы провести здесь еще пару недель и не влюбиться в обворожительную Тэмпл Дюплесси Лонгуорт. Шансов у него нет никаких. Разве может он рассчитывать на то, что Тэмпл будет заботиться о нем, если она, судя по всему, по уши влюблена в Шарифа?!
Ему необходимо знать все наверняка.
— Тэмпл, дитя мое!
— Да, наимудрейший.
Шонси поймал взгляд изумрудных глаз и спросил:
— Мне кажется, что вы влюбились в Холодные Глаза.
Застигнутая врасплох, Тэмпл не могла вымолвить ни слова. Потом она беспомощно улыбнулась и нервно произнесла:
— Это самое странное предположение, которое мне довелось выслушать. Вы что… забыли… что этот варвар похитил меня?
— А вы?
— Нет, — ответила Тэмпл после продолжительного молчания. — Я в своем уме. Я нахожусь здесь против своей воли и ничего не хочу так сильно, как оставить это ужасное место и шейха Шарифа Азиза Хамида. Более того, позвольте вам заметить, что если я когда-нибудь влюблюсь, то вряд ли моим избранником станет предводитель бесчинствующих бедуинов, который похитил меня и держит в этой проклятой дыре. Если я удовлетворила ваше любопытство, то давайте выберем другую тему для обсуждения.
Шонси кивнул. Ответ очевиден: Тэмпл влюблена в Шарифа.
— По-моему, становится нестерпимо жарко, — заметила Тэмпл. — Давайте продолжим игру в другой раз.
— Конечно, дорогая, конечно.
Глава 33
Султан возлежал на подушках, отдыхая под дуновением ветерка, прилетавшего с моря. На нем были темно-кирпичного цвета одежды, обильно украшенные золотым шитьем. Мустафа запустил пухлые пальцы в серебряный сосуд с розовой водой, чтобы смыть липкий налет, оставленный засахаренными фруктами и другими сластями.
— Ты… — Он указал пальцем на Самиру, юную рабыню, которую привели в его спальню всего полчаса назад.
Самире исполнилось всего пятнадцать лет. Ее похитили прямо из родительского дома, который стоял чуть в стороне от деревни. Люди султана постоянно прочесывали ближние и дальние деревни, выискивая первых красавиц. Теперь прихвостни турецкого султана совершали свои набеги с еще большим усердием. Они искали женщину, которая заставила бы Мустафу забыть о золотоволосой американке.
Слуги султана выслеживали девушку две недели, прежде чем похитили ее. Целомудренная юная красавица должна была занять место любимой наложницы в гареме Мустафы. Приближенные султана надеялись на то, что это продлится несколько недель.
Оставшись наедине с султаном, Самира смотрела на него, как испуганный зверек, а он возлежал на подушках, поедал сласти и внимательно рассматривал ее. Насытившись засахаренными фруктами, он поманил ее пальцем.
— Ты…
Самира вздрогнула.
— Подойди сюда, — рявкнул толстый мужчина, и испуганная девушка повиновалась.
Когда она приблизилась к ложу-помосту, султан ухмыльнулся и спросил: — Как тебя зовут, прелестное дитя?
— Самира, — ответила она, отводя глаза.
— Самира, встань на колени, чтобы я мог получше рассмотреть тебя.
Девушка молча сделала, как он просил.
— Что такое? Тебе не нравится твой новый дом? Тебе не нравится твой новый хозяин?
Самира молчала. Тогда Мустафа приказал ей поднять голову и посмотреть ему в глаза.
— Не бойся. Нам с тобой придется провести много дней вместе, Самира. Больше всего на свете я люблю приручать новых молодых рабынь. Есть люди, которые считают мои сексуальные пристрастия ненормальными, неприличными, но тебе не следует об этом беспокоиться. Ты девственница, и все, чему я научу тебя, покажется тебе нормальным, ты ведь не знаешь лучшего обхождения. Разве это не великолепно? Я могу сделать из тебя все, что пожелаю.
По лицу Самиры потекли слезы.
— Не плачь. Я очень добр с любимыми наложницами, а ты, я уверен, станешь самой любимой. — Мустафа резко выбросил вперед руку и велел: — У меня липкие от сластей пальцы. Оближи их.
Ошеломленная его приказанием, Самира обвела глазами комнату и сказала:
— Позволь, я вымою твои пальцы в…
— Нет! Разве ты не слышала, я хочу, чтобы ты обсосала мои пальцы.
У Самиры выбора не было. Хозяин ее постанывал от удовольствия, а она слизывала грязь с его рук. Мустафа сладострастно следил, как розовый язычок девушки скользил в полуоткрытых губках. Пальцы-сосиски вскоре стали такими же розовыми и чистыми, как ее язычок.
— О-о-о… Ты как маленькая кошечка… Моя маленькая кошечка, которая вылизывает всего меня.
Выполнив неприятное задание, Самира подняла голову и собралась было встать. Но Мустафа взял, ее за шиворот одной рукой, а другой начал шарить в своих просторных одеждах.
— Подожди, моя кошечка, — засопел он. — У меня есть еще кое-что, что я попрошу тебя облизать.
В это время кто-то громко постучал в дверь. Самира, воспользовавшись моментом, умчалась прочь. Мустафа грозно поднял голову. В спальню вошел Алван в сопровождении двух телохранителей султана.
— В чем дело?
— Простите нас, хозяин, но ваш отец, султан Хусейн…
— Мой отец? Что с ним? Вы что, не видите, что я занят? У меня нет времени для этого старого осла!
— Он умер.
Выражение недовольства на лице Мустафы сменилось выражением откровенной радости.
— Умер? Султан Хусейн умер?
— Да, хозяин. Слуга нашел его мертвым несколько минут назад. Тотчас позвали дворцового лекаря, но все тщетно. Старый султан умер.
— О всемогущий Аллах! — сказал Мустафа и повалился на шелковые подушки. Со смертью отца он стал самым могущественным и богатым турком во всей Аравии. — Как великодушен Аллах!
Во время обеда Шонси удивил Тэмпл, заявив, что уезжает.
— За ночь я уложу вещи и рано утром смогу отправиться в путь.
— Ну уж, нет! Почему вы собрались уезжать? — возмутилась Тэмпл. — Вы ведь сами, сказали мне, что собираетесь задержаться еще на две недели!
Шонси улыбнулся и повернулся к Шарифу.
— Скажи ей, друг, что я скиталец и мне пора в дорогу.
— Шонси никогда не задерживается в одном месте подолгу, — подтвердил шейх. Потом он обратился к Шонси: — Ты по-прежнему собираешься направиться в Мекку?
— Да, там я сяду на пароход и по Красному морю доберусь до Египта.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали, — созналась Тэмпл.
— Я должен уехать.
— Тогда я встану как можно раньше, чтобы пожелать вам доброго пути.
— Я рассчитывал на это.
Пожелав мужчинам доброй ночи, Тэмпл направилась в шатер и устроилась в кровати шейха. Она лежала без сна. Она слышала, что Шонси и Шариф продолжали беседу в гостиной. Случайные слова, подслушанные ею, помогли Тэмпл сделать вывод о том, что вместе с Шонси рано утром уедет. Он всегда провожал своего друга. Это означало, что раньше сумерек Шариф в лагерь не вернется.
Итак, Тэмпл начала строить собственные планы. После утренней беседы с Шонси она долго размышляла над его вопросом: «Не влюблены ли вы в Шарифа?» — и вынуждена была сознаться, что влюблена. Она действительно любила Шарифа. О Господи! Она влюбилась впервые в жизни, и как на грех ее возлюбленный оказался бандитом!
Но раз она влюблена в недостойного человека, то следует поскорее расстаться с ним.
Шариф не любил ее. В разговоре с ней он ни разу не упомянул о своем любимом Изумрудном городе. Он не собирался показывать ей это прелестное место. Но даже если он покажет ей город, что за жизнь предстоит ей с этим человеком? Если очень повезет, она сможет на время стать одной из его любимых наложниц, но, пресытившись ею, он просто-напросто вышвырнет ее из своей постели. А что потом? Она будет сидеть среди прочих женщин его гарема, и сердце ее будет болеть от неразделенной любви.