Обжигающая любовь, стр. 36

Глава 31

К великому облегчению Тэмпл, гость Шарифа оказался мужчиной.

— Тэмпл, познакомьтесь с моим старым другом Шонси Уэлшенсом, — представил ей гостя шейх.

— Рада встрече с вами, мистер Уэлшенс. — Тэмпл протянула руку высокому блондину, который нежно смотрел на нее сверху вниз.

— Шонси, это мисс Тэмпл Лонгуорт, — представил женщину Шариф.

Шонси с удовольствием протянул Тэмпл свою лопатообразную ладонь и произнес:

— Какое удовольствие, мисс Лонгуорт! Надеюсь, мы с вами станем настоящими друзьями. — Он тепло пожал ей руку. Тэмпл искренне улыбнулась и ответила:

— Не сомневаюсь в этом. Акцент выдает вас с головой. Вы американец, не правда ли?

— Не буду отпираться.

— Тогда… постараюсь отгадать. Гм-м… Арканзас. Нет, Оклахома. Или…

— Не угадали, мисс Тэмпл. Я из Техаса, и горжусь этим.

— Прощу прощения, мистер Уэлшенс, мне следовало бы догадаться. Вы меня уже простили?

— Такую прелестную женщину нельзя не простить. И я настаиваю на том, чтобы вы называли меня Шонси.

Шариф слегка откашлялся. Тэмпл и Шонси посмотрели в его сторону.

— Ленч готов! — объявил Шариф и рукой указал им на накрытый столик на берегу водоема.

— Отлично, я так проголодался, — улыбнулся Шонси. — А вы, Тэмпл? Я могу называть вас Тэмпл? Вы не жалуетесь на аппетит?

— Умираю от голода, — подыграла ему Тэмпл.

Американец протянул ей руку и повел к краю водоема, где был накрыт стол. Шариф, нахмурясь, шел сзади.

Тэмпл почувствовала расположение к Шонси, едва увидев его. Высокий, мускулистый, с копной светлых волос, он казался Тэмпл великаном. Сломанный нос Шонси выглядел ужасно, но рот сиял улыбкой, обнажая белые ровные зубы. Темпл пришла в восторг, узнав, что этот увалень собирается провести в лагере Шарифа достаточно много времени. Шонси был приветливым, разговорчивым, насмешливым и очень остроумным человеком.

— Вы, должно быть, недоумеваете, — сказал Шонси, глядя через стол на Тэмпл, когда они заняли свои места, — каким образом крикливый техасец подружился с молчаливым арабским шейхом.

— Мне это очень интересно, — улыбнулась Тэмпл, взглянув на Шарифа. Шонси похлопал его по плечу и сказал:

— Когда старина Холодные Глаза впервые приехал в Оксфорд, он едва говорил по-английски. Нас поселили вместе. Не знаю, кто из нас, Шариф или я, чувствовал себя более несчастным.

Шонси расхохотался, припомнив, как они все-таки стали друзьями после того, как он, Шонси, тщательно подобрав самые простые английские слова, объяснил Шарифу, что он ему не нравится. Шариф на ломаном английском успокоил бедолагу, сказав, что чувство неприязни у них взаимное. Что он, Шариф, скорее согласился бы делить комнату с упрямым грязным верблюдом, чем с Шонси. «Тогда я спросил его, — продолжал американец, заливаясь смехом, — каким способом лучше стереть ухмылку с его темного лица». «Каким хочешь, техасец», — ответил Шариф, сжав кулаки.

— И что? — спросила Тзмпл, переводя взгляд с гостя на хозяина и обратно. — Вы подрались?

— Дорогая, мы едва не убили друг друга, — объяснил Шонси. — Когда кровавая схватка подошла к концу, вся мебель в комнате была переломана, а мы стояли, вцепившись друг в друга мертвой хваткой. Никто не хотел отступать. Вдруг нам обоим пришла в голову мысль, что это все страшно смешно. Мы начали хохотать. Мы повалились на пол и стали кататься, как пара диких гиен.

Шариф расхохотался, припомнив случившееся.

— Нас едва не исключили из колледжа, — поведал он Тэмпл. — Испуганный воспитатель отправил нас к ректору, который был готов вышвырнуть нас из этого славного учебного заведения. Потребовалось вмешательство высокого руководства, чтобы нас оставили.

— С тех пор мы стали лучшими друзьями, не так ли, шейх?

— Самыми лучшими, — подтвердил Шариф.

Шонси продолжал делиться с Тэмпл красочными воспоминаниями молодости. Он рассказал ей, как они оба, оторванные от родины, пытались привыкнуть к жизни на чужбине. Как учили новый язык. Осваивали новую культуру. Скучали по дому.

Тэмпл слушала и не могла наслушаться. Но, к неудовольствию Тэмпл, едва ленч завершился, Шариф объявил, что мужчины не обидятся, если она их оставит. Все трое встали из-за стола, и мужчины проводили взглядом прелестную американку. Едва Тэмпл скрылась за пологом, закрывающим вход в шатер, как Шонси рухнул на стул и замотал своей светлой гривой.

— Боже правый, Кристиан, как тебе это удалось? Где ты с ней познакомился? В Лондоне? Женщины все еще не в силах противостоять тебе, не так ли? И она последовала за тобой в пустыню после первой же ночи любви, так?

— Никуда она за мной не последовала, — мрачно ответил Кристиан, глядя Шонси прямо в глаза. — В Лондоне я с ней не знакомился. Я видел ее всего один раз. Я узнал, что она собирается в Аравию. Я дождался, когда она отправится в путь через пустыню, и похитил ее.

— Похитил ее? — Шонси нахмурился. — Что ты имеешь в виду?

— Похитил в буквальном смысле.

У Шонси от удивления и ужаса глаза на лоб вылезли.

— Не может быть, Кристиан! Ты что, не знаешь, кто она? Тэмпл Лонгуорт, безрассудная дочь самых богатых людей Америки.

— Ее мать носила фамилию Дюплесси, — тихо заметил Шариф, протягивая руку за чашечкой кофе.

— Да, а ее отец — Лонгуорт! Думаю, президент Маккинли уже снаряжает флот, чтобы идти на тебя войной. О чем ты только думаешь, друг мой? Шариф сделал маленький глоток кофе. — Это было необходимо сделать.

— И чем все это закончится?

— Ты знаешь, я прилагал бесконечные усилия, чтобы заставить концерн Дюплесси прекратить поставки оружия и боеприпасов туркам. У меня ничего не вышло. — Глаза его полыхнули ненавистью. — Ты же знаешь, четыре века мой народ страдает под властью турок. Этому нужно положить конец.

— Я разделяю твои чувства по поводу турок, но похищение невинной женщины… — Шонси осуждающе покачал головой. — Кристиан, ты знаешь, я отношусь к тебе, как к брату, но ты на ложном пути. Он до добра не доведет.

— Я пойду на все, лишь бы заставить Дюплесси прекратить снабжать оружием агу Хусейна и его выродка. Должен ли я напоминать тебе, что сделал султан Хусейн с моими настоящими родителями? Неужели не знаешь, каким мукам подверг Мустафа мой народ?

— Нет, нет, успокойся… Но все равно то, что ты сделал, несправедливо. Тэмпл Лонгуорт виновата только в том, что родители ее богаты, а сама она пресыщенная красавица, которая сломя голову бросается в любую авантюру. Кристиан, она заслуживает лучшей доли. Она не имеет отношения к снабжению турков оружием.

Шариф внезапно поднялся.

— Не хочешь ли осмотреть мои конюшни? У меня появилось несколько новых жеребцов, которых мне не терпится показать тебе.

— Отлично, пойдем посмотрим.

Но беседа не прервалась. Двое друзей продолжали пылко обсуждать судьбу Тэмпл. Шонси умолял Шарифа освободить ее. Он уверял Шарифа, что если ее отпустить с миром, не причинив ей вреда, то она может не сообщать своей семье о похищении. В противном случае Тэмпл и ее семья окажутся в двусмысленном положении. Шариф отказывался даже обсуждать этот вариант. Он упрямо настаивал на том, что Тэмпл будет освобождена только после того, как ее дядя, Джеймс Дюплесси, прекратит поставки оружия проклятым туркам.

— Она прибудет в Багдад в точном соответствии с выработанным ею планом и ожиданиями семьи и снова отправится в погоню за удовольствиями, словно и не было в ее жизни этого похищения, — заключил Шариф.

— Тебя просто вздернут за это, — рассердился Шонси.

— Если будет на то воля Аллаха высокого, великого, — поставил точку в разговоре молодой шейх.

Тэмпл и Шонси стали друзьями. Более разговорчивый, чем его друг Шариф, Шонси выплескивал на довольную слушательницу многочисленные истории о времени, которое друзья провели в Оксфорде. Это он поведал Тэмпл, что после окончания университета они поклялись не прерывать дружбу.

— Конечно, мы встречаемся не так часто, как нам хотелось бы, — посетовал Шонси примерно через неделю после приезда.