Буря в песках (Аромат розы), стр. 80

— Я думаю, именно им ты и являешься! Хафф рассказал мне достаточно о твоих намерениях. Но твой план погорел; ты не получишь от меня ни цента. — Она скрестила руки на груди, торжествующе ему улыбнулась и добавила:

— Уверена, если ты отправишься к какой-нибудь другой богатой женщине, ты сможешь извлечь нужные тебе деньги, поскольку ты достаточно опытен в постели. Но я не заплачу тебе за…

Его глаза стали цвета серого предгрозового неба. Пекос схватил ее за руку и в гневе притянул к себе:

— Послушай, ты, маленькая потаскушка, ты все напутала. Ты проститутка, а не я! Ты — из тех, кто раздвигает ноги перед мужчинами за деньги. — Анжи извивалась в его сильной руке, отчаянно пытаясь вырваться.

— Не желаю ничего больше слушать! — закричала она ему в лицо.

— Ты будешь слушать, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Это я идиот, не ты. Я вернулся, увидел тебя и захотел тебя так сильно, что решил для себя не вспоминать о том, кем ты была раньше. Я хотел забыть о прошлом. Я хотел только одного — любить тебя; ничего больше. Прошлая неделя с тобой была самым счастливым временем в моей жизни. И я думал, что и для тебя тоже. — Он медленно выпустил ее руку. — Я уезжаю прямо сейчас, Ангел. Проведу эту ночь в дороге. Спасибо, что вовремя открыла мне глаза. Господи, я даже подумывал, чтобы жен… — Он повернулся и направился к двери. Оглянувшись, холодно произнес:

— Знаешь, Ангел, я должен поблагодарить тебя за этот урок. Ты привела меня в чувство как раз вовремя, и я благодарен тебе за это. Думаю, вполне достаточно того, что один член этой семьи уже женился на проститутке.

— Убирайся из моего дома и с моей земли!

Глава 35

Когда, наконец, наступил мрачный серый зимний рассвет, Анжи все еще стояла у покрытого изморозью окна. Невидящими глазами, красными от слез, она смотрела на замерзшую землю. Анжи простояла так большую часть долгой холодной ночи.

Моросящий дождь вперемешку со снегом все усиливался и сейчас громко барабанил по оконному стеклу и застилал пеленой обширные пастбища впереди. Гулкий топот лошадиных копыт заставил молодую женщину быстро осушить полные слез глаза и протереть влажным носовым платком замерзшее окно. Прижав нос к влажному стеклу, Анжи напрягла зрение. Видно было не очень хорошо, но высокая стройная фигура верхом на огромном жеребце, без сомнения, принадлежала Пекосу. Анжи едва удостоила взглядом всадника, который сопровождал его. Ее глаза были прикованы к мужчине, одетому в теплый черный пиджак и заправленные в высокие сапоги узкие брюки. На голове у него виднелся стетсон. Ее губы коснулись стекла, и она мысленно произнесла его имя:

— Пекос, Пекос.

Словно услышав призыв сквозь воющий ветер, он резко натянул поводья, повернулся в седле и посмотрел прямо на Анжи. На какое-то мгновение ей удалось разглядеть его красивое лицо сквозь завесу из мокрого снега. Потом он развернулся и уехал, а Анжи чувствовала, словно кто-то вырывает когтями ее внутренности. Каждая частичка ее тела кричала от боли. Она безрассудно решила выскочить на холод. Ей хотелось помчаться босиком по замерзшей земле, выкрикивая его имя до тех пор, пока он не повернется и не увидит ее. Она почти реально почувствовала, как его мощные руки подхватывают ее вверх с ледяной почвы, крепко прижимают к себе, убаюкивают у надежной груди, а она покрывает бесчисленными поцелуями его красивое улыбающееся лицо. Но видение это исчезло вместе с топотом копыт. Пекос уехал.

Анжи открыла глаза. Ноющая боль внизу живота, которую она почувствовала прошлой ночью, усилилась. Слезы потекли по ее щекам. Она поняла, откуда взялась эта боль: в чреве ее было так же пусто, как и в сердце.

Пекос отсутствовал уже почти три недели. Как ни глупо это было, но Анжи в глубине души надеялась, что носит его ребенка. Она понимала, что это было сумасшествием. Но она любила его, несмотря на ту боль, которую он причинил, и ночь за ночью лежала в своей пустой постели, прислушиваясь к себе и мысленно вопрошая, не живет ли в ней частичка его. Но с течением времени Анжи поняла, что все ее надежды были разбиты. Теперь она потеряла Пекоса навеки. Не будет ребенка, который мог бы стать венцом их любви, смуглого младенца, который уцепился бы за ее грудь и заполнил бы пустоту в сердце. Анжи в отчаянии зарылась в подушки, где когда-то лежала его голова, и зарыдала. Пекос уехал.

Пекос налил кофе из большого кофейника и поставил его обратно на плиту. Одиннадцать смуглых мужчин столпились в его тесной лачуге. Среди них были и молодой Джоз Родригес, сидевший на полу со скрещенными ногами, и Рено Санчес — последний, кто присоединился к их шахтерской артели. С сигаретой в зубах он прислонился к закрытой кухонной двери.

Пекос присел на краешек стола. Поставив на него чашку с дымящимся кофе, он сказал:

— Понимаю, что сейчас ночь и очень холодно, и вам хочется вернуться домой к своим семьям. Поэтому не буду ходить вокруг да около. Я разорен. Зарплата, которую вы получите в конце следующей недели, будет последней. — Вздох сожаления раздался среди шахтеров, и они понимающе закивали головами. — Я чертовски расстроен таким положением вещей, — его плечи поднялись, и Пекос покачал головой, — но с тех пор как госпожа Удача отвернулась от меня, у меня нет другого выбора, кроме как…

— Сеньор Пекос, мы знаем, что денег нет. — Невысокий седеющий мексиканец прервал его. Он отставил свою чашку с кофе и поднялся. — Мы все понимаем. — Пекос слушал, как шахтер, перейдя от волнения с плохого английского на испанский, объяснял, что все собравшиеся согласны продолжать работу безвозмездно еще какое-то время. Возможно, они найдут золотоносную жилу. Все они скопили немного деньжат с тех пор, как начали работать на Лост Мадр, и хотели бы одолжить ему эти деньги. Пекос с лихвой возместит их, когда найдет золото.

Молодой МакКлэйн решительно возражал против такого благородного самопожертвования, но они настаивали. Медленная улыбка приподняла, наконец, уголки его рта, и шахтеры поняли, что победили. Сидя на столе, Пекос поднял вверх руки.

— Хорошо, хорошо, амиго. — И тут же до него донеслись одобрительные восклицания. — Принимаю ваше предложение, но при одном условии. Эти деньги станут вашими паями в деле. — При этом заявлении одобрительные возгласы усилились. Пекос продолжал:

— Только на этом условии я соглашусь воспользоваться вашими деньгами. Принимаете мое предложение?

Темноволосые мексиканцы радостно закивали головами, и через полчаса Пекос подробно объяснил, что они получат за свои деньги. Не все шахтеры поняли его абсолютно точно, но они доверяли своему обаятельному молодому боссу и были уверены, что рано или поздно все наладится. Пожелав ему спокойной ночи, они разошлись по домам. Остались только Джоз, который стоял у двери, застегивая пальто, да Рено, наливающий себе кофе.

— Полагаю, когда-нибудь мы все-таки разбогатеем, Пекос, si? — Джоз улыбнулся.

— Надеюсь. — Пекос улыбнулся ему в ответ. — Если ты собираешься жениться на Розалинде, тебе нужно скопить денег.

— Да, это было бы неплохо, но она любит меня таким, какой я есть. — Его глаза блеснули, и он добавил: — Она считает, что я настоящий мужчина. — Он поиграл мускулами на плечах, гордясь своим развитым телом.

— Ты и есть настоящий мужчина, Джоз. — Пекос похлопал его по спине. — Догадываюсь, что ты собираешься сейчас к Розалинде, так? — Его густые брови вопросительно поднялись.

— Si, Пекос. Ее поцелуи согреют меня ночью.

Пекос усмехнулся, Рено тоже. При этом Рено проговорил отеческим тоном:

— Будь осторожен, Джоз. Ты ведь не захочешь…

— Не беспокойся, Рено, — весело перебил его Джоз. — С отцом, который спит в соседней комнате, она в такой же безопасности, как и сестры-монахини в монастыре Святой Троицы. — Его темные глаза сверкнули. — Но когда мы поженимся… — Он распахнул дверь и вышел на холод, счастливо смеясь.