По вине Аполлона, стр. 40

— Так, значит, вы соблазнили ее? — догадалась я.

— Это была детская игра, — похвастался он. — Я нисколько не сомневаюсь, что после того, как твой кузен умрет, она тут же упадет в мои объятия, позволив утешить скорбящую вдову. Брак — вопрос лишь времени.

— Итак, когда же вы уговорили ее убить Натаниэля? — Кровь прилила мне к голове, когда он перегнул меня еще ниже. Я боролась с головокружением, вызванным моим опасным положением.

Он презрительно фыркнул.

— Пруденс и мухи не обидит. Убийство — это всецело моя идея. Вот почему я следил за передвижениями твоего кузена — хотел определить, когда самое удобное время для того, чтобы его прикончить. К счастью, его привычка глазеть каждое утро, пока остальные еще спят, на звезды, облегчает мою задачу.

— Вам это не сойдет с рук, — сказала я, отчаянно вцепляясь в перила за спиной. Он поднял бровь.

— Вот как? Бедная, полу сумасшедшая кузина Натаниэля, будучи не в силах пережить то, что мужчина, которого она любит, женится на другой, прыгает с крыши. Не возражай — твои чувства к нему заметил не только я, но и Пруденс тоже.

Я была настолько испугана, что даже не покраснела. Затем я краем глаза уловила какое-то движение и увидела Викторию, выглядывающую из-за последней ступеньки ведущей на крышу лестницы. Страх за себя тут же перешел в страх за Викторию — ведь если Феннивик тоже увидит ее, он ее убьет.

— А как же Натаниэль? — спросила я, стараясь отвлечь Феннивика. — Неужели вы считаете, что люди поверят, будто он тоже покончил с собой, бросившись с крыши?

Газовый баллончик, внезапно вспомнила я. Если бы мне удалось достать свой ридикюль, у меня, возможно, появился бы шанс оказать Феннивику сопротивление. Носком туфли я попыталась поддеть ручку ридикюля и подтащить его поближе к себе, моля Бога, чтобы Феннивик не заметил этого движения. Однако моя попытка окончилась неудачей. Я не дотягивалась до ридикюля на каких-то несколько дюймов.

— Трагический несчастный случай — таков был замысел. Но теперь, после твоего «самоубийства», мне придется придумать какой-то иной способ избавиться от него. Два человека, бросившиеся с одной и той же крыши, такое совпадение может вызвать подозрение.

Он схватил меня за плечи и сильно толкнул. Я почувствовала, что пальцы у меня слабеют. Еще минута, и я выпущу перила и отойду в область истории — навсегда. Я с силой лягнула Феннивика в лодыжку, рванулась в сторону и выпрямилась. Что-то треснуло у меня в щиколотке.

— Ах ты, надоедливая сука! — ударом в челюсть Феннивик сбил меня с ног, и я упала прямо на свой ридикюль. Протянув под платьем руку, я открыла его и обхватила рукой баллончик как раз в тот момент, когда Феннивик бросился на меня. Я парировала его удар, отбив локтем руку с ножом. Выругавшись, он схватил меня за волосы и, приставив нож к горлу, заставил снова перегнуться через перила. Ухватившись одной рукой за перила, другой я подняла баллончик и нажала на распылитель.

Феннивик судорожно вздохнул и, спотыкаясь, отступил назад, окутанный облаком газа. Кашляя, я закрыла слезящиеся глаза, ощущая в них страшное жжение.

Звук удара заставил меня открыть глаза, и я успела увидеть, как Феннивик упал на пол как куль. За ним с торжествующей улыбкой на лице стояла Виктория, держа в руках подзорную трубу Натаниэля.

— У него был очень испуганный вид, когда тетя Фейс сказала, что ты заболела, — объяснила она — И особенно, когда она добавила, что ты скоро поправишься. Я подумала, может, это он пытался отравить тебя, поскольку ты узнала о нем и Пруденс.

— Но откуда ты знаешь, что меня пытались отравить? Она вспыхнула.

— Я подслушала, как вы говорили об этом с Натаниэлем. Итак, когда я увидела, как мистер Феннивик выскользнул из церкви как раз перед началом церемонии, я сказала тете Фейс, что у меня мой период и мне абсолютно необходимо пойти в дамскую комнату. После этого я выскочила из церкви и последовала за ним.

— Это ты хорошо сделала, — сказала я, понимая теперь, как чувствует себя приговоренный к смерти, которому отменили смертный приговор. Я шагнула вперед, и ногу пронзила боль. Не обращая на боль внимания, я наклонилась над Феннивиком, желая удостовериться, что он действительно потерял сознание. — Он отключился. Виктория, здесь где-нибудь есть веревка?

Поняв, что я имею в виду, она кивнула.

— На чердаке есть моя старая скакалка. Я пойду принесу.

Спустя пять минут мы надежно связали Феннивика, вставили ему в рот кляп и привязали к ограждению.

— Пока закроем его здесь и попросим слуг вызвать полицию, — решила я.

— Да, конечно. Но нам надо связаться с Натаниэлем, — настойчиво проговорила Виктория. — Он ни за что не женится на Пруденс после того, как мы все ему расскажем. — На ее лице появилось разочарованное выражение. — Но машины нет.

— Как мне ни неприятно об этом говорить, но, по-моему, я растянула щиколотку. — Я стиснула зубы, чтобы перебороть боль.

— Значит, идти мы тоже не можем, — простонала Виктория. — Да и все равно это слишком далеко. Как же нам добраться туда вовремя, чтобы помешать бракосочетанию?

Я посмотрела на нее, и в мозгу у меня забрезжила несуразная на первый взгляд мысль.

— Виктория, — я с усилием улыбнулась, — что ты скажешь насчет поездки на велосипеде?

Глава 13

Щиколотку у меня дергало от боли, когда Виктория и я изо всех сил жали на педали велосипедов, сначала поднимаясь на холм, потом спускаясь с него к церкви. По крайней мере мой велосипед был не таким, какие можно увидеть в музее — с одним большим передним колесом, но он был ужасно тяжелым и неудобным в управлении. Я поймала себя на том, что то и дело тянусь к переключению передач, которого там не было.

— И почему твой брат не изобрел его? — пробормотала я, когда мы с Викторией наконец подъехали к церкви.

Мы оставили наши велосипеды на ступенях церкви. Слезая с велосипеда, я заметила, что мой дорожный костюм заляпан грязью, хотя при езде я и поднимала юбку настолько высоко, насколько позволяли приличия. Жаль, что я не успела переодеться в брюки.

Виктория взбежала по ступенькам и вошла в тяжелые дубовые двери. Острая боль пронзила мне ногу, когда я с бешено колотящимся сердцем заковыляла за ней. Что если мы опоздали? Что если Натаниэль и Пруденс уже стали мужем и женой?

Церковь была набита битком; в ней собралось по меньшей мере человек триста. Десятки голов повернулись в нашу с Викторией сторону, когда мы ворвались внутрь. На лицах читалось неодобрение. Не обращая внимания на вызванный нами переполох, я полухромала, полупрыгала вслед за Викторией вдоль прохода, держась за спинки скамей, чтобы не упасть.

— Согласна ли ты, Пруденс Элизабет Пратвелл взять в мужья этого мужчину, любить и почитать его в горе и в радости, в здравии и в болезни? — звучал голос священника.

Виктория первой добралась до алтаря. Пруденс потрясенно вздохнула, увидев из-под своей изысканной белой кружевной фаты сестру Натаниэля.

— Да, — быстро проговорила она. Священник негодующе посмотрел на меня, ковыляющую к алтарю, но ничего не сказал, а повторил свой вопрос, обращаясь уже к жениху, который еще не заметил нашего вторжения.

Натаниэль медленно кивнул.

— Я…

— Ты не можешь! — выкрикнула Виктория, бросаясь к брату. Он обернулся, челюсть у него отвисла.

— Виктория! Тейлор?! Что, черт возьми, вы…

— Я могу объяснить, — ответила я. — Феннивик…

— …Пытался убить Тейлор, столкнув ее с крыши, — перебила меня Виктория, становясь между женихом и невестой. — Я видела его, он сказал, что Пруденс его любит и что он собирается жениться на ней после того как убьет и тебя тоже.

— Да, это так, — подтвердила я. — Феннивик был человеком Руфа, получал от него деньги. Он отравил мой чай и поджег твой склад. Он признался в этом перед тем, как попытался столкнуть меня с «вдовьей дорожки».

Все краски сошли с лица Натаниэля. Он повернулся к своей без минуты жене и поднял ее фату.