Великое делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой, стр. 14

Как я мог молчать в ту минуту, когда к нам приближалось неотвратимое и ужасное, что тотчас же развеяло наше благополучие?! Но вот вельможа поднялся на помост. Еще не зная, но чувствуя, что имеют дело с важным господином, его пропустили вперед, туда, где стоял мой хозяин, показывающий толпе железный гвоздь.

Хозяин опустил руку, положил гвоздь на деревянный сруб, покрытый расшитым ковриком, на котором стоял сосуд с «волшебным эликсиром». И в этот момент вельможа в красной куртке откинул с лица поля своей шляпы, выступил вперед — и мой хозяин попятился в ужасе. Теперь я узнал господина в красном, узнал по его выпяченной вперед нижней губе: это был брат тосканского сеньора, которого мы так недавно обманули при помощи порошка узуфур.

Вельможа вытащил и занес над головой кривой сверкающий меч. Хозяин мой попятился…

Меч сверкнул и опустился. Я было закрыл глаза, думая, что моего хозяина уже нет в живых, но вельможа ударил по срубу, на котором лежал гвоздь. Вот он высоко поднял и показывает всем, кто был на помосте, и тем, кто столпился внизу, половинки разрубленного гвоздя. И всем стало видно, что гвоздь целиком золотой, только сверху измазан ржавчиной… Я бросился бежать, но какой-то ремесленник схватил меня за воротник и втащил на помост.

Брат его светлости герцога требовал выдачи моего хозяина.

— Мы обсудим вашу просьбу, сеньор Лоренцо, — ответил ему какой-то важный горожанин, может быть, это был сам мэр Каркассонна.

Но приезжий вельможа, поддерживаемый разъяренной толпой, которая шумно требовала смерти моего хозяина, настаивал на своем.

— Вы не знаете этого гнусного обманщика! — кричал он. — То, что показывалось сегодня на ярмарке, — только шутка по сравнению с тем, на что он способен!

— А это что за мальчишка? — спросил вдруг мэр, указывая на меня. — Кто ты?

— Одо… — ответил я как мог тихо. Но толпа зашумела:

— Одо?! Да он сродни нашей славной реке! Утопить его, утопить!..

Со смехом и шутками меня потащили к реке, которая, на мое несчастье, называлась рекой Од. Здоровенный купец, схватив меня за ноги, широко размахнулся и швырнул в воду. Я погрузился до самого дна, а когда начал выплывать, то уже сквозь воду слышал крики толпы на берегу. Ныряя, я выплывал все ближе и ближе к другому берегу. На мое счастье, вода была слишком холодна, а злоба против нас уже успела остыть, и за мной никто не бросился. Вскоре я уже стоял на другом берегу. Бегом я бросился к таверне, в которой были оставлены наши пожитки, быстро взбежал наверх и, схватив первую из попавшихся мне наших сумок, выбежал наружу. Через реку на большой лодке возвращались с ярмарки ремесленники и торговцы. Нужно было уходить, и я торопливо зашагал прочь от города.

Только тогда, когда белые стены крепости скрылись из виду, я сел в высокую желтую траву и раскрыл сумку. В ней были деньги и драгоценности хозяина.

IV

Невдалеке от Нарбонна я догнал открытую повозку, в которой сидел мой хозяин.

Шесть или семь всадников окружали ее, а впереди, распевая какую-то веселую песню, ехал Лоренцо из Тосканы. Дорога извивалась среди дюн и кустарника. Я пошел напрямик к видневшемуся невдалеке замку.

Замок был маленькой копией города Каркассонна. Остроконечные крыши на угловых башенках, прорези бойниц, даже ворота были точно такими же. Он только был настолько же меньше крепости Каркассонн, как теленок меньше коровы. Ворота были открыты, ров — сухой. Пользуясь сумерками, я беспрепятственно пробрался внутрь замка. Спящий воин возле ворот не пошевельнулся. Оглушительный храп сотрясал воздух.

Послышались голоса, и во двор замка въехал Лоренцо на своем рыжем жеребце.

Жеребец громко заржал, и из конюшни донеслось ответное ржание. Лоренцо растолкал стража, тот нехотя пробудился, долго потягивался, а потом вдруг застыл как бы в испуге. Он уставился на лошадь Лоренцо.

Я спрятался за грудой сосновых бревен.

Из замка выбежал какой-то человек и громко закричал:

— Огня! Огня!

Из низенького домика, примыкавшего к стене, выскочили воины, в их руках были факелы. Я ужасно испугался,. но на меня никто не обращал ни малейшего внимания. Слуги и воины сгрудились вокруг рыжего жеребца, на котором сидел Лоренцо. Низенький и коренастый хозяин замка, тот, что кричал: «Огня!», не обращая внимания на Лоренцо, ощупывал ноги переминающегося и пугливо косящего глазом коня. Вот барон пролез у него под брюхом, и из-под коня стали доноситься его восхищенные замечания. Шум собравшейся толпы ясно показывал, что слуги вполне разделяют вкусы своего барона.

Потом раздалось какое-то бессвязное восклицание, и барон бросился в замок.

Лоренцо соскочил с седла на землю, отдал короткое приказание своим солдатам, те спешились. Из телеги раздался стон. Мой хозяин, видимо, хотел обратить на себя внимание. Но слуги замка, окружив рыжего жеребца, ощупывая и похлопывая его, с необыкновенным почетом повели в конюшню. Солдаты уселись возле телеги, в которой лежал мой хозяин, и принялись за еду, а Лоренцо, пожав широченными плечищами, на которых загремела спрятанная под плащом кольчуга, побрел к замку, окна которого засветились маленькими огоньками.

Я осторожно последовал за ним и с бьющимся сердцем скользнул в приоткрытую дверь. В глубине высокого большого зала сидел Лоренцо. Только две или три плошки с горящими фитилями чуть освещали небольшой круг. Все остальное тонуло во тьме. Слуга подал ему большую тарелку из теста с дымящимися кусками мяса. И Лоренцо, отхлебнув из высокого стеклянного стакана, принялся за еду. Я подивился тому, что владелец замка не приветствует своего гостя.

Наверху, куда вела каменная лестница, мелькнул свет. Я набрался мужества и осторожно стал подниматься по выщербленным ступеням. Заглянув в щель приоткрытой двери, я увидел, что в совершенно круглой комнате мечется владелец замка. Комната была залита светом от многих свечей.

Барон вдруг резко сел на табурет и громко прошептал:

— Какая лошадь! Клянусь громом, я таких не видел!..

Откуда-то со двора донеслось ржание рыжего жеребца, и владелец замка схватился за голову.

Я осторожно подошел к нему и упал перед ним на колени.

— О слава великолепному украшению!.. — сказал я, стараясь подражать тону, которым мой хозяин, мессер Даниил из Трансиордании, говорил с великим герцогом Тосканским.

Владелец замка посмотрел на меня, но мысли его были далеко.

— Ваша милость, — сказал я, — освободите моего хозяина!.. Его везет в телеге тот рыцарь…

— Тот рыцарь… Тот рыцарь, у которого рыжий жеребец? Проклятье!..

— Мой хозяин невинен…

— Рыцарь всегда прав! — заревел владелец замка. — Всегда! Ты осмеливаешься обвинять рыцаря? Я отрублю тебе уши!.. А в чем провинился твой хозяин?

— Он ни в чем не провинился. Он алхимик!

— Алхимик? Стало быть, он обманщик!

— Мессер Даниил — великий волшебник, ваша милость! Он настоящий алхимик. В подвалах знатного тосканского сеньора долгие годы мы делали искусственное алхимическое золото, и слава о богатствах Флоренции Далеко разнеслась по всему миру… Какие дворцы и соборы построила Тоскана на то золото, что сделал мой хозяин, мессер Даниил из Трансиордании! А каких коней пригнали во Флоренцию из Аравии и с берегов Мааса!..

— Коней?! — закричал владелец замка, и его иссиня-черные усы, как живые, изогнулись кверху. — Коней! Какой-то проходимец смеет топтать мою землю, черт возьми!.. Законы? К черту, к дьяволу все законы! Клянусь Громовержцем Юпитером, — ах, черт возьми, проклятая привычка! — клянусь мощами пресвятой девы заступницы… или как там ее дьявол знает… но топтать мою землю на рыжих иноходцах?! Это уж слишком… Но ты лжешь, пострел! Все, все врешь! И про золото, и про алхимика! Меня не обманешь — это везут мелкого воришку, который обманывает честный народ! Да, да!

— Нет! — громко ответил я и высыпал на деревянные доски дубового стола, прямо на кости и объедки, все содержимое сумки моего хозяина.