Ты услышишь мой голос (СИ), стр. 82
— Ну, вот… рассказал родителям, называется, — Дима торопливо сел в машину, — хоть бы вещи теперь успеть собрать…
Глава 17
Оставшись одна, Наташа никак не могла прийти в себя. Все чувства смешались в один огромный ком: и радость, и счастье, и тревога, и растерянность, и неизвестность… Они почти ничего не рассказали друг другу… Они почти ничего не спросили друг у друга… Все эти несколько часов, проведённых вместе, они просто были рядом, веря и не веря в то, что они снова вдвоём. Всего несколько часов вместе… Дима уехал… Что будет, когда он вернётся? Она даже не знает, почему он вернулся…
Он изменился… Совсем немного, но изменился, видимо, его новые обязанности наложили отпечаток — он стал серьёзнее, ещё самостоятельнее и… чуть старше. Он стильно одет. Его узнают.
Но он пришёл… Он к ней — пришёл… И он её любит — она почувствовала это.
Думая так, Наташа прилегла на диван, подложив под голову подушку, на которой спал Дима. Три дня… Целая вечность. Но что такое три дня по сравнению с теми месяцами, когда они были в разлуке? Она будет его ждать…
А вдруг всё это — просто сон?
Она подумала, что теперь ей будет страшно уснуть.
Но ещё страшнее — проснувшись, узнать, что ничего этого не было… Дима не приходил.
Закрыв глаза, она сразу куда-то провалилась — бессонная ночь и нахлынувшие эмоции сделали своё дело. Она даже не сразу очнулась, когда просигналил телефон.
— Ты почему так долго не брала трубку? — Димкин голос был встревоженным, — Всё нормально?
— Я спала… — она улыбнулась, — Хотела просто полежать и уснула.
— Я испугался…
— Всё хорошо.
— Ты одна…
— Ну, я как-то жила одна до сих пор… — снова улыбнулась Наташа, — не волнуйся, со мной всё будет хорошо.
— А я так и не сказал ничего родителям. Просто не успел.
— Ну и ладно… Успеешь.
— Наташка…
— Что?
— Скажи мне что-нибудь…
— Что-нибудь… — она рассмеялась, — хватит?
— Я хочу слышать твой голос…
— А я — твой… Ты где сейчас?
— Мы только недавно сели в поезд, едем…
— Вы вчетвером?
— Да, вчетвером. Привет от тебя передавать? — он тоже улыбнулся.
— А… ребята знают?
— Пока только Сашка. Но привет передам — узнают.
— Передавай, конечно.
— Сейчас связь закончится…
— Тогда… до связи?
— Наташа… Ты береги себя и Валерку… я вас очень люблю.
— И мы тебя…
Он подумал, что так должны чувствовать себя родители, потерявшие, а потом вновь обретшие детей.
Наташка была для него не только любимой женщиной, она была сродни ребёнку и всегда нуждалась в защите, в силу своей поистине детской доверчивости. Дима вспоминал, как он приучал её сначала спрашивать — кто пришёл, а потом уже поворачивать замок, потому, что она мчалась на каждый звонок и с ходу распахивала двери… Она почти не умела говорить «нет», часто во вред себе. Она никогда ни за что не боролась — она просто уступала, и всё… Она почти никогда не делилась своими проблемами, пытаясь решить их своими силами… и не всегда успешно. Наряду с этим, она была очень самостоятельной и никогда ни на кого не надеялась, но Димке было спокойно лишь тогда, когда Наташа была рядом с ним. Идя куда-нибудь вместе с ней, он обязательно брал её за руку — как ребёнка, а дома любил сажать на колени. Когда они расстались, он почувствовал поистине огромную утрату…
Он понимал, что им предстоит ещё многое… Он должен будет рассказать, как он прожил эти месяцы… и выслушать её исповедь. Несмотря на то, что передал ему Сашка, где-то глубоко-глубоко внутри сидела тревога в ожидании её признаний… Но, даже несмотря на это, он почувствовал, что смысл жизни возвращается, и душевный паззл, рассыпавшийся в своё время на множество фрагментов, наконец-то собран.
Поезд резко затормозил, и Дима, спавший на верхней полке купе мягкого вагона, проснулся. Ребят не было, и он, спрыгнув вниз, выглянул в коридор. Напротив двери, облокотившись о поручень окна, Говоров вглядывался в проносящиеся мимо ночные пейзажи. Увидев Диму, постоял ещё немного, потом не спеша вернулся в купе и уселся на соседнюю полку. Положив локти на колени, Дима смотрел себе под ноги. Какое-то время они молча сидели друг напротив друга, наконец, Сашка не выдержал:
— Слышь, Димыч… ну, ты мне хоть что-нибудь скажи.
— Что я тебе скажу, Саш? — Дима сидел, сцепив пальцы рук.
— Ну, в морду хоть дай.
— Пойдём, лучше, покурим… — Дима пристально посмотрел на Говорова, — Правда, я без сигарет.
— У меня есть, — Сашка поднялся с места. Взяв со стола пачку «Кента» и зажигалку, пошёл следом за Димой по коридору. Дверь в последнее купе была открыта; несмотря на позднее время, там царило веселье — Белов и Мазур, в компании девчонок из «Киви», которые тоже ехали выступать вместе с «патрулями», налегали на пиво.
— Ой… кто к нам пришёл… — Лена, как всегда, насмешливо улыбнулась заглянувшему в купе Димке, — А вы что, мимо, что ли?
— Мимо, мимо… — хмуро ответил за него Сашка, — гуляйте без нас.
— Нет, так неинтересно… — Даша и Настя, как всегда, высказались хором и тут же прыснули, — Мальчики, идите к нам!
— Нам как раз ещё двоих мужчин не хватает, — Илона, которая теперь пела вместо Наташи, кокетливо тряхнула золотистой копной волос, — не задерживайтесь, мы вас ждём!
— Мы потом… — улыбнувшись, Дима взялся за ручку двери, ведущей в малый тамбур, но, услышав мелодию, достал из кармана телефон. Тревожно посмотрев на высветившегося абонента, задержался, торопливо нажал кнопку:
— Наташ, что случилось? Ты почему не спишь? — выслушав Наташку, открыл дверь, на ходу с облегчением продолжил, — Ты себя нормально чувствуешь? У меня всё хорошо, едем… Ты давай спать ложись, слышишь? Алё… Блин, связь пропала… — выйдя с этими словами в тамбур, убрал телефон.
— Ну, как она? — настороженно спросил Говоров.
— Нормально. Тоже не спит.
— Ты ей всё рассказал?
— Ничего не рассказывал. Сигарету-то дай…
— Хочешь, я сам всё расскажу, — подав сигарету и чиркнув зажигалкой, сказал Сашка.
— Знаешь, Саня… — Дима неглубоко затянулся, — Даже если бы ты мне ничего не сказал… Я бы всё равно… пусть не вчера… через три дня… через неделю… я бы всё равно к ней пошёл. Даже если бы… если бы Валерка был не моим.
— Валерка? — Говоров удивлённо посмотрел на Диму, — Какой Валерка?
— Сын… У меня будет сын, Саня. Наташа его уже назвала.
— Понятно…
Они снова на какое-то время замолчали. Вздрагивая и стуча на стыках, состав медленно приближался к небольшой станции. Уличный фонарь ненадолго осветил небольшое помещение тамбура, и Сашка внимательно посмотрел на Диму.
— Расскажешь потом, как оно… отцом быть?
— Расскажу… — улыбнувшись, Дима пожал плечами, — Может, и сам скоро узнаешь.
— Узнаю… Но нескоро. В декабре, если всё нормально.
— Серьёзно? — Дима посмотрел на Говорова, — Поздравляю.
— Пока не с чем… Я ведь поэтому… Когда мне Ирка сказала, я весь вечер промучился, — он не успел договорить: тяжёлая металлическая дверь открылась, и шумная компания, состоявшая из Никиты, Витьки и девушек, ввалилась в тамбур.
— Ну, если Димон взялся за сигарету, значит, что-то происходит, — положив одну руку Димке на плечо, другой Витька по очереди подносил зажигалку девчонкам, — давай, колись… чё натворил? Надеюсь, хорошее?
— Надо же когда-то и хорошее натворить, — улыбаясь, Дима выпустил тонкую струйку дыма, — во всяком случае, я тоже надеюсь.
— Ты чё, с Наташкой помирился? — громко спросил не совсем трезвый Мазур, — Ты прости, Димыч… но все уже слышали. Или это что-то новенькое, а?