Ты услышишь мой голос (СИ), стр. 80
— Надо ему всё рассказать, прямо сейчас.
— Утром…
— Нет, Саша. Сейчас. И не по телефону.
— Так что, к нему ехать, что ли?
— Поехали, я с тобой… Только ты сначала ему позвони.
Дима уже лежал в постели дома. Он снова и снова перебирал в памяти вчерашнюю встречу с Наташей. Ему казалось, что он до сих пор чувствует её в своих руках… Вспомнил её прощальный взгляд… Она как будто что-то хотела ему сказать. Но он ушёл… Точно так же он уходил от неё во сне.
Почему у них всё так вышло? О чём она молчала тогда, прошлой осенью? Она молчала, а у него не хватило терпения её разговорить. Он ушёл… Она бросилась искать утешения у другого… А любовь никуда не делась, чем бы он её не старался заглушить. Она не вылилась с музыкой… Она не растворилась в чужих объятиях.
Сашкин звонок оторвал Диму от этих тяжёлых мыслей…
— Димыч… Не спишь? — глухим голосом спросил Сашка.
— Нет. Что случилось?
— Одевайся… Выходи на улицу, я сейчас к тебе подъеду. Разговор есть.
— Саня… Что случилось?!
— Ты одевайся… Я всё расскажу. А ты потом всё сам решишь.
Был четвёртый час утра, когда он подошёл к её двери. Сердце выскакивало из груди. Сашкино позднее признание колоколом гудело в голове…
«Дима, ты мне в морду потом дашь… А сейчас выслушай…»
Как будто не решаясь позвонить, прислонился к косяку и стоял так несколько минут. Потом поднял руку и нажал на кнопку звонка…
Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он не услышал за дверью её шаги.
— Кто там? — испуганно спросила Наташа.
— Наташ… Это я.
Щёлкнул дверной замок.
…Побледнев, она отступила в глубь прихожей… Сиреневая шёлковая ночная сорочка, собранная под грудью, мягко облегала аккуратный круглый живот, длинные белокурые волосы, слабо заплетённые в косу, расплелись наполовину и пушистой змейкой лежали на плече… большие карие глаза смотрели так, что внутри у него всё перевернулось.
— Наташка… — не с силах больше ничего сказать, он шагнул к ней… Обхватил руками, прижался щекой к голове… Потом присел на корточки… осторожно притронулся к тугой плоти её живота… прислонился лицом…
— Дима… Это мальчик… Он твой… — сквозь слёзы прошептала Наташа, гладя его волосы.
Наконец, поднявшись, он снова обнял её. Осторожно прижав к себе, стал целовать лицо, шею, плечи…
— Наташка моя… — оторвавшись от её губ, тихо спросил, — Почему ты дрожишь? Тебе холодно?
— Нет… — она обвила его руками, и, глядя в синие глаза, спросила с какой-то детской мольбой, — Ты больше не уйдёшь?
— Не уйду… — подняв её на руки, Дима шагнул в комнату. Осторожно положил на постель… Наташка не сводила с него широко распахнутых глаз. Присел рядом, осторожно положил руку на живот, потом натянул тонкое одеяло, — Давай, я тебя укрою…
— Ты не уйдёшь? — перехватив его руку, она прижалась к ней щекой.
— Никогда… — он прилёг рядом, обнял нежно, ласково… слегка притронулся губами к её губам… — Наташка моя… как я соскучился… — наконец, не выдержав, стал целовать губы, шею, плечи, грудь… целовал горячо, всё крепче прижимая к себе… как никогда раньше…
Глава 16
За окном уже вовсю бушевало утро, а они так и не уснули; прижавшись друг к другу, насколько это позволяла Наташкина округлившаяся фигурка, они лежали в тишине, как будто боясь спугнуть вновь нахлынувшее ощущение счастья.
— Наташ, ты спи, — глядя на её подрагивающие ресницы, прошептал Дима, — тебе надо много спать.
— Знаешь, я боюсь уснуть, — открыв глаза, прошептала она в ответ.
— Почему?
— Я боюсь, что проснусь, а тебя не будет.
— Не бойся. Я буду здесь, с тобой.
— Ой… — внезапно взявшись рукой за живот, Наташа замерла.
— Что? — Дима встревоженно привстал, — Болит?
— Нет… — она ласково улыбнулась.
— А что?
— Хочешь пощупать, как он толкается? — всё так же улыбаясь, она положила его руку себе на живот, — Чувствуешь?
— Чувствую… — затаив дыхание, он ладонью ощутил, как под кожей упругого Наташкиного животика что-то шевелится — сначала толчки были слабыми, но потом, видимо, повернувшись, ребёнок довольно чувствительно ударил ножкой изнутри, — Ничего себе!
— Вообще-то он спокойный, но сейчас, наверное, тебя услышал.
— А он слышит? — ещё раз погладив её по животу, Дима удивлённо приподнял брови.
— Конечно. Он даже знает, как его зовут.
— А ты его уже назвала?
— Да… Я не знала, что ты вернёшься, и назвала сама. Я с ним разговариваю, и он уже привык к имени.
— Как же ты его назвала?
— Валерик… — она заглянула ему в глаза, — Я ведь не знала, что ты вернёшься…
— Валерка… Валерий Дмитриевич… Мне нравится, хорошее имя.
— Нравится?.. Правда? — обрадованно спросила Наташа.
— Правда… — Дима тихонько прикоснулся губами к её губам, — А точно мальчик?
— Говорят, точно… — Наташа обвила руками его шею, — А что, если окажется девочка?
— Тогда у меня будут две девочки… — улыбнулся Дима.
— Дим… — Наташа вдруг посерьёзнела, — Ты, правда, вернулся?
— Правда. Наташка… я понимаю, что нам с тобой придётся многое рассказать друг другу… Но, давай сегодня не будем ни о чём говорить. Просто побудем вместе…
— А… потом? Как ты будешь потом? У тебя ведь… — Наташа не могла произнести имя Кристины, но он понял всё, что она хотела спросить.
— У меня никого нет, я один… Вернее, с родителями.
— Правда? — она с нескрываемой радостью и надеждой посмотрела в его глаза, — Ты, правда, один?
— Один. Был один… Теперь с тобой.
— Дима… Я тебе всё расскажу… только… только не бросай меня больше, ладно? — дрогнувшим голосом сказала Наташа, и слёзы блеснули в глазах.
— Я тебя никогда не брошу… Ты только сама от меня больше не убегай, — Дима прижался щекой к её голове, — хорошо?
— Хорошо… — прижавшись, она гладила рукой его плечо, — Я никак не могу поверить, что это ты…
— Я сам до сих пор не верю.
— Ты говорил о гастролях… Когда тебе нужно ехать?
— Уже сегодня вечером.
— Надолго?
— На три дня.
— Мы будем тебя ждать…
— Наташ, — Дима неожиданно привстал на локте, — я ведь самого главного не спросил: когда у нас Валерка-то родится?
— Скоро… Чуть больше месяца осталось.
— Значит, в июле? — Дима ненадолго замолчал, потом заглянул ей в глаза, — Ты прости меня, ладно? — он крепче прижал её к себе, — Это я во всём виноват.
— Нет, Дима. Это я виновата, — прильнув к нему всем телом, Наташка закрыла глаза.
— Мы оба виноваты. Но я — мужчина… и я старше. Значит, виноват больше.
— Дим…
— Что?
— Если бы ты только знал…
— Что, Наташ?
— Как я тебя люблю…
— Я тоже думал, что я тебя люблю…
— Думал? — она подняла на него свои большие глаза, — Только думал?
— Да, только думал, — ответил Дима, — но я не знал, что я тебя т а к люблю…
Он всё-таки уснул…
Тихонько присев на край постели, Наташа долго смотрела на него. Ей очень хотелось снова и снова гладить его волосы, плечи, руки… Но, боясь разбудить, она просто смотрела на него, как на сокровище. Сейчас ей было всё равно, как и с кем он прожил эти месяцы. Он — с ней, он — здесь, рядом. Он — самое дорогое и светлое, что было до сих пор в её жизни. Чью потерю она приняла скорбно и обречённо, и чьё возвращение никак не могла осознать… Ей казалось, что это сон. Она боялась, что это сон…
Сама она так и не уснула.
— Наташ! — она возилась на кухне, когда он проснулся, и сразу не услышала, что он её зовёт, — Наташка! — уже громче произнёс Дима.