Ты услышишь мой голос (СИ), стр. 20

Вернувшись домой из клиники, Кристина впала в депрессию, бороться с которой, как ей казалось, помогал алкоголь. В этот период она вспомнила вдруг про Диму, которого сама не так давно бросила… Перебирая в памяти их отношения, она вдруг поняла, что чувства возвращаются к ней, как спасительное лекарство… И нужно было только, чтобы Дима её простил… Не решившись позвонить, она однажды отправилась в студию «патрулей»… но застала там одного Никиту. Разговор с ним не принёс ничего утешительного: Кристина узнала, что у Димки появилась новая девушка, и у них всё очень серьёзно.

Взыгравшее самолюбие лишило остатков покоя и сна. Теперь ей казалось, что она всегда любила только Диму, и что, если бы не эта невесть откуда взявшаяся девчонка, они сейчас были бы вместе… Собственная измена померкла в её сознании, в нём теперь билась только одна мысль: она не единственная в этом мире. Эта мысль рвала на кусочки собственное эго, не давала покоя ни днём, ни ночью. Алкоголь же как-то примирял и с этой действительностью, правда, ненадолго.

Полученное недавно от Никиты известие, что Дима с Наташей живут теперь вместе, вылилось в истерический припадок. Детское «я хочу» не сработало, жизнь текла вопреки её прихотям и капризам.

Леонид Борисович постучал в комнату дочери и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. Кристина лежала на кровати, закутавшись с головой в одеяло. Едва уловимый запах перегара не оставлял сомнений: дочь снова пила…

Вот уже шестой месяц подряд — одно и то же. Уговоры, угрозы, наказания в виде лишения денег на карманные расходы, не действовали. Беседа со знакомым психотерапевтом не принесла ничего утешительного… «У вашей дочери изначально сильно заниженная самооценка, которую она пытается маскировать высокомерием, и наличие богатого, всемогущего родителя ей в этом помогает. Но малейшая неудача может вывести её из равновесия… Что, собственно, и произошло. Представьте, что у вас есть красивая игрушка. Но вы хотите поменять её на более красивую и выбрасываете. И вдруг новая игрушка бесследно исчезает! Вы бросаетесь поднимать старую — а её уже кто-то поднял на ваших глазах… И будет на ваших же глазах ею пользоваться… О новой вы скоро и не вспомните, ведь вы с ней почти не играли. А вот эта — старая — будет Вас манить и дразнить… Примерно такая же ситуация и у вашей дочери», — сказал врач.

«Но в мире есть ещё много других игрушек, которые можно приобрести», — заметил Лапин. — «Нет. При таком складе психики человек будет сожалеть и мечтать только о том, что он уже имел, и что, по его мнению, у него незаконно отняли. Понимаете?» — «Понимаю… И что же делать?» — «Трудно сказать… Вам нужно набраться терпения и мужества».

Глядя на Кристину, Лапин вспомнил сейчас этот разговор. Родительский гнев сменился жалостью и страхом. «Господи, это же моя единственная дочь…» — с ужасом и болью подумал Леонид Борисович. Подойдя к кровати, сел у неё в ногах.

— Кристина, ты не спишь?

— Сплю.

— Кристина… послушай… пожалей хоть мать, — он хотел сказать что-то другое, но почему-то произнёс эту стандартную фразу.

— А меня?.. Меня кто-нибудь пожалеет? — девушка резко подскочила на постели, — Отстаньте от меня!

— Дочка… послушай… Никто тебя так не пожалеет, как мы. Я скажу больше: никто не поможет тебе так, как поможем мы. Но ты должна сама захотеть. Пойми, в жизни не всегда всё гладко. Где был бы я, если бы истерил над каждой неудачей? А я шёл вперёд, вопреки всему, я перешагивал через многое… и многих… И я не жалею ни о чём. Мне никто не помогал, я был один. Но ты — не одна, у тебя есть мы, и ты всегда можешь на нас рассчитывать… Одно твоё желание… Хочешь — в любой институт, даже за границу… Хочешь — любую работу тебе обеспечу… Любой бизнес… Только возьми себя в руки… Брось пить… Ты не представляешь, что такое женский алкоголизм… Если не можешь сама — скажи, я помогу… Я найду лучших врачей… Ты только скажи! — всегда резкий, даже хамовитый в разговоре, сейчас Лапин выглядел жалким и подавленным. Отрешённо слушавшая отца Кристина медленно подняла голову:

— Папа… Я говорю… помоги мне… пожалуйста…

— Ну, конечно!.. Конечно!.. Всё, что в моих силах…

— Папа… Помоги мне вернуть Диму… папа… сделай так, чтобы он вернулся… папа… папа… ну, сделай… папа!.. папа!.. — голос девушки сорвался на истерический крик, — Ну, пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… — Кристина кинулась плашмя на кровать и стала стучать по ней кулаками, невнятно что-то приговаривая.

Прибежавшая на крики жена Бориса — Мила — бросилась к дочери, пытаясь её успокоить, но приступ истерии только усиливался. Наконец, устав, Кристина затихла. Отец сидел на краю кровати, закрыв лицо руками, мать тихо плакала. Убедившись, что дочь уснула, Мила жестом позвала мужа выйти.

— Лёня… Может, её в клинику положить? Это уже не шутки… Это не первый такой приступ.

— Ты с ума сошла. Ты не знаешь, как там лечат? А я знаю… Никаких клиник, никаких антидепрессантов. Это всё намного серьёзнее, чем может показаться. К тому же — шила в мешке не утаишь, потом весь город будет знать, что моя дочь — пациентка психдиспансера. А ей ещё жить.

— Лёня… Но надо же что-то делать… Я не знаю, что, но что-то надо делать, Лёня… Мы потеряем дочь…

— Да. Надо… — Лапин как будто о чём-то задумался. Потом решительно повернулся к жене:

— Надо, Мила. И я по трупам пойду… Но Кристинку я вытащу… А ради чего тогда всё это? — Борис сделал рукой широкий жест, как бы обводя свой дом.

— Что ты надумал?

— Пока не знаю… Но я придумаю… Обязательно придумаю… Ты меня знаешь.

Глава 15

Экзамены были позади. Уставшие за год студенты спешили расслабиться: приезжие покидали общежития и спешили домой, к родителям, «городские» пуще прежнего атаковали молодёжные кафе и танцполы. Многим предстояла летняя практика и подработка, а выпускникам — дорога во взрослую жизнь. В университете намечалось грандиозное торжество по случаю очередного выпуска: каждый факультет готовился поздравить своих счастливчиков — стихами, песнями, танцами. На 15 июня был назначен гала-концерт, подготовленный университетскими талантами; и Дима, и Наташа готовились выступать вместе со своими группами.

До концерта оставался всего час, а Наташка не могла найти топик от концертного костюма. Дима терпеливо стоял, облокотившись о дверной косяк и наблюдая, как она торопливо перебирает вещи в шкафу.

— Как сквозь землю провалился… — девушка чуть не плакала.

— Ну, надень что-нибудь другое, не убьют же.

— У нас убьют…

— Слушай, времени уже нет… Давай, надевай первое, что под руку попадётся.

— Что надеть-то?! — в её голосе было столько трагизма, что позавидовал бы Шекспир.

— Вечная женская проблема: нечего надеть и некуда вешать, — смеясь, Димка едва увернулся от маленькой подушки, просвистевшей мимо головы, — будешь кидаться, уйду один.

— Ну, и иди…

— Ну, и пойду…

Топик найден не был, и Наташа надела своё любимое голубое платье, так чудесно облегающее её точёную фигурку. Дима невольно залюбовался девушкой, ловя себя на мысли, что, если бы они не торопились на концерт, то… Но время поджимало, и молодые люди поспешили на остановку.

Университетский двор был забит студентами и выпускниками. Специально сооружённая летняя эстрада, украшенная гирляндами из воздушных шаров, светилась огнями. Артисты из числа студентов собрались недалеко от сцены, ожидая начала концерта. Пробравшись сквозь толпу, Димка и Наташа разделились — каждый пошёл к своим.

— А ты почему не в костюме? — почти хором спросили Настя и Даша.

— Топик потеряла, — Наташа виновато вздохнула, — перерыла всё — так и не нашла…