Ты услышишь мой голос (СИ), стр. 102

— Он и вправду один с ребёнком? — сбавив тон, спросила Кристина, — Ну, и как… он?..

— Правда… — Мила вздохнула, — Мать увезли на скорой, и Дима остался один на один с новорождённым. Что хочешь — то и делай.

— А как ребёнок? — как можно более равнодушно спросила Кристина.

— Ребёнок неплохой, правда, вес маленький.

— А… на кого он похож?

— Сейчас трудно ещё определить, — пожала плечами Мила, — Но, по-моему, на Диму…

— Понятно… — девушка немного помолчала, потом спросила снова, — А что же случилось с этой… мамашей?

— Видимо, осложнение. Меня там не было, поэтому говорю со слов. Может, что-то осталось после родов, а врач не уследил, — посмотрев на Кристину, она развела руками.

— Это её Бог наказал, — подвела итог девушка, — и его тоже…

Наташа с трудом открыла глаза. Хотелось пить и спать. Из стеклянного флакона, закреплённого на высоком штативе, по пластиковой прозрачной трубочке еле сочился раствор какого-то лекарства, попадая через большую, прибинтованную к предплечью, иглу прямо в вену — на локтевом сгибе её левой руки. Она медленно огляделась: в небольшой, оборудованной медицинской аппаратурой палате, кроме неё, никого не было. На стоящем рядом с кроватью белом металлическом стуле лежал кем-то заботливо оставленный её мобильный телефон. Кое-как дотянувшись свободной рукой, она поднесла его к глазам и, приложив серьёзное усилие, нашла нужный номер. Нажала на «вызов»… Ей показалось, что прошло очень много времени, пока она не услышала на том конце такой родной, такой любимый голос…

— Наташа!.. — Дима чуть ли не закричал в трубку, — Наташка!.. Это ты?! Ну, не молчи… Наташенька… Ну, скажи, что это ты…

— Дим… — почти прошептала она, — Дима… Это я… Где Валерик?

— Наташка… — ей показалось, что он плачет.

— Дима… Где Валерик?..

— Он здесь, со мной… С ним всё в порядке… Как ты?!

— Дима… — слова давались ей с трудом, — Скажи мне что-нибудь…

— Наташенька… Родная моя… девочка моя любимая… — комок подступил у него к горлу… он ненадолго замолчал, но тут же справился с нахлынувшими эмоциями, — Ты только не отключайся… ладно?.. Ты только не отключайся!..

— Очнулась? — девушка в салатовом медицинском костюме, со шприцем в руке, наклонилась над Наташей, — Молодец!..

— Что со мной? — Наташа подняла на неё глаза, — Какой сегодня день?

— Да не бойся, ты недолго тут лежишь, только вторые сутки! — девушка провела несколько раз проспиртованной ваткой по Наташкиному плечу и ловко воткнула иглу, — Но народу из-за тебя переполошилось — мама не горюй. Даже пресса была и телевидение… ты теперь знаменитость!

— Какая пресса? — Наташа с трудом разговаривала, ей очень хотелось пить, — Зачем?

— Ну, как, зачем, — девушка озабоченно нахмурила бровки, — тема для статьи: «Молодая мать чуть не погибла по халатности врачей в день выписки». И т. д.

— А чья статья, Семченко? — спросила Наташа.

— Да, кажется… А ты откуда знаешь?

— Да вот… Знаю… — она слабо улыбнулась и добавила как бы про себя, — Мазурик старается.

— Теперь у нас комиссия за комиссией начнутся, только успевай встречать.

— Я не хотела…

— Да ладно тебе! Хоть порядок наведут. Слушай… — девушка внимательно посмотрела на Наташу, — А правда, что это ты песню поёшь по радио? «Ты заплетал мои косы».

— Правда… А откуда ты знаешь?

— А все уже знают. Я же говорю — знаменитость!

Глава 26

Был уже поздний вечер, когда, подъехав к своему дому, Говоров заглушил машину. Посещение роддома оставило в его душе неизгладимое впечатление, лишний раз напомнив о предстоящей ему в скором времени роли отца. В то же самое время, тревога за Наташу вдруг всколыхнула уснувшие, было, чувства. Пока Ира наводила справки в приёмном покое, а потом в отделении, он выкурил не одну сигарету. Когда она, всё-таки дождавшись врача и узнав от него все подробности, спустилась вниз, то застала Сашку нервно ходящим по больничному крыльцу. От неё не укрылись ни его бледность, ни испуганный взгляд, и, рассказав ему вкратце о беседе с врачом, она до самого дома больше не проронила ни звука.

— Ну, а теперь рассказывай, — дома, раздевшись, она сразу же прошла в комнату и уселась на диван.

— О чём? — стараясь не встречаться с ней взглядом, Сашка сел рядом и включил телевизор.

— А ты не догадываешься? — взяв из его рук пульт, Ира нажала на кнопку: загоревшийся, было, экран снова потух.

— Ирка, давай не будем говорить загадками, — он снова забрал пульт, но включить телевизор не решился.

— Знаешь, Саш, я сама не люблю загадок, — девушка говорила решительно, но в её голосе слышалась обида, — поэтому и спрашиваю тебя напрямую. У тебя с ней что-то было?

— С кем? — Сашка уставился в пол.

— С Наташей. Только не ври мне. Я видела… На тебе до сих пор лица нет.

— А где оно? — он попытался пошутить, но, увидев её серьёзный взгляд, тут же нахмурился, — Ира, послушай меня. У нас с Наташкой никогда и ничего не было. Это тебе любой подтвердит, и Дима в том числе.

— Тогда почему ты так испугался, когда он позвонил?

— Потому, что… — он замялся, не зная, что сказать, но через какое-то время справился с собой, — Потому, что мы с Димоном ещё со школы вместе, а Наташка для него слишком много значит.

— А для тебя? — Ира смотрела исподлобья, слегка прищурившись, — Для тебя она что значит?

— Слушай, давай не будем устраивать КВН?

— Саша, — она положила свою ладонь ему на плечо, — я не собираюсь тебя допрашивать… Но ты сам для меня слишком много значишь, настолько много, что я готова родить твоего ребёнка… И, поэтому, я хочу раз и навсегда решить эту проблему.

— Ир, эту проблему надумала ты, — положив локти на колени, он уставился вниз, — на самом деле никакой проблемы нет.

— Хорошо, — она согласно кивнула, — тогда расскажи мне, почему ты не сразу сказал Димке о разговоре с Журавлёвым? Помнишь, ты обещал рассказать?

— Помню, — вздохнул Сашка, — вот зачем тебе именно сейчас всё это нужно? Живём нормально… я тебя люблю… ну, что ещё, Ир?

— Мне кажется… — она вдруг опустила голову, но Сашка заметил, как задрожал её подбородок и слезинка капнула на колено, — Мне кажется, что ты её любишь…

— Я тебя люблю, — он обнял её и, прижав к себе, начал целовать.

— Саш… — сквозь его поцелуи прошептала Ира, — Я не хочу, чтобы между нами кто-то стоял.

— Ирка… между нами никого нет, и не будет. Я тебе обещаю…

— Правда? — она вытерла глаза, — Правда, никого?

— Ну, честно…

— Знаешь, я, ведь, и вправду подумала, что у вас что-то было.

— Если не веришь мне, спроси у Димона. Он тебе про Наташку может сказать, был у неё кто-нибудь кроме него, или нет.

— Я дура… Да, Саш?.. — улыбнувшись сквозь слёзы, девушка обвила руками его шею, — Да?

— Не дура… а дурочка…

— Ну, конечно, дурочка… — она вдруг отстранилась от него и заговорила деланно-весело, — Действительно, дурочка! Ведь, если бы ты её любил, ты бы не оставил её одну, когда они с Димой поссорились… Правда? Ты, ведь, всё равно бы её не оставил, правда, Саш?..

— Наверное… — нехотя выдавил он.

— Ты и, правда, её не любишь… — Ира нервно рассмеялась, — А я, дурочка, понавыдумывала что-то… Да, Саш?

— Ирка… — он снова прижал её к себе, — Я тебя очень люблю. Слышишь?

— Слышу… Одну меня?.. Да, Саш?

— Да… Одну тебя…

После Наташиного звонка Дима долго сидел, положив локти на колени и подперев голову сцепленными в замок кистями рук. «Скупая мужская слеза» — теперь и он знает, что это такое. Но главное не это… Главное — она жива, она пришла в себя, а всё остальное не имеет никакого значения. Она — вся его жизнь, ещё такая короткая, но уже наполненная таким огромным смыслом. Ему показалось, что тяжёлая каменная глыба свалилась с его плеч… Наташа позвонила — это Ира нарочно попросила сестру отделения интенсивной терапии положить телефон на видное место. Он услышал её голос, ещё такой слабый… но, всё-таки, он его услышал. Через два дня вернутся родители, и он с Валериком переедет к ним, пока Наташа в больнице… И, самое главное, он, наконец, сможет её увидеть.