Собрание сочинений в 12 т. Т. 5, стр. 105
Итак, в тот же день, в присутствии всех колонистов, включая, понятно, Топа и дядюшку Юпа, были поочередно испробованы все четыре пушки. Их зарядили пироксилином, учтя его взрывную силу, которая, как мы говорили, в четыре раза превосходит взрывную силу обычного пороха; снаряды имели коническою форму.
Пенкроф держал в руке шнур запального фитиля, готовясь действовать.
По знаку Сайреса Смита прогремел выстрел. Ядро, пущенное в сторону моря, пронеслось над островком и исчезло где-то вдали, так что определить точное расстояние не представлялось возможным.
Вторую пушку навели на крайнюю точку мыса Находки, и ядро, ударившись об острый выступ скалы на расстоянии примерно трех миль от Гранитного дворца, разнесло его на куски.
Навел пушку и выстрелил Герберт, и надо ли говорить, как он был горд своим первым выстрелом из орудия. Но, пожалуй, еще больше гордился Пенкроф. Ведь это его сынок оказался таким метким пушкарем.
Третье ядро, посланное в направлении гряды дюн, идущей вдоль берега бухты Соединения, ударилось в песок на расстоянии четырех миль от Гранитного дворца, затем силой рикошета подскочило и упало в море, подняв фонтаны брызг.
Готовясь к четвертому выстрелу, Сайрес Смит увеличил количество пироксилина, желая испытать предельную дальнобойность орудий. Потом поселенцы отошли в сторону на случай, если пушку разорвет, и фитиль был подожжен с помощью длинного шнура.
Раздался оглушительный грохот, но пушка выдержала, и поселенцы, бросившись к окну, увидали, как ядро срезало верхушку скалы на мысе Челюсть, на расстоянии примерно пяти миль от Гранитного дворца, и исчезло в водах залива Акулы.
- Ну, что вы скажете, мистер Сайрес, о нашей батарее? - спросил Пенкроф, чьи неистовые крики восторга чуть ли не заглушали грохот пальбы. - Пускай к Гранитному дворцу являются теперь хоть все пираты Тихого океана, - добро пожаловать! Попробуй ступи теперь на берег без нашего разрешения.
- Поверьте мне, Пенкроф, - ответил инженер, - лучше обойтись без таких опытов.
- Да, кстати, - воскликнул моряк, - что мы будем делать с шестеркой головорезов, которые расхаживают по острову? Значит, пусть себе разгуливают по нашим лесам, лугам и полям? Да ведь эти пираты - настоящие ягуары, с ними, как с ягуарами, и надо поступать. А вы как думаете, Айртон? - обратился Пенкроф к своему приятелю.
Айртон не сразу ответил, и Сайрес Смит пожалел, что моряк неосмотрительно задал подобный вопрос. Он с волнением ждал ответа Айртона.
- Я сам был таким ягуаром, мистер Пенкроф, - смущенно произнес Айртон, - и не имею права высказывать своего мнения.
И он медленным шагом вышел из комнаты.
Пенкроф все понял.
- Ах я болван, ах дурачина! - воскликнул он. - Бедный Айртон! Но ведь я хотел только узнать его мнение, он вправе его высказать, как и любой из нас.
- Совершенно справедливо, - подтвердил Гедеон Спилет, - но сдержанность Айртона делает ему честь, и мы должны уважать то чувство, с которым он вспоминает свое прошлое.
- Решено, мистер Спилет, - отозвался моряк, - больше я уж не промахнусь! Да лучше свой собственный язык проглочу, чем обижу Айртона! Но вернемся к вопросу о пиратах. На мой взгляд, они не вправе рассчитывать на наше милосердие, и мы должны как можно скорее очистить от них остров.
- Вы действительно так считаете, Пенкроф? - спросил инженер.
- Да, считаю.
- А не лучше ли, прежде чем действовать столь беспощадно, подождать? Может быть, они и не решатся на новые враждебные действия.
- А того, что они сделали, по-вашему, недостаточно? - ответил вопросом- Пенкроф, которому были чужды подобные колебания.
- Но ведь они могут перемениться к лучшему, - возразил Сайрес Смит, - кто знает, могут даже раскаяться…
- Это они-то раскаются? - воскликнул моряк, пожимая плечами.
- Пенкроф, вспомни об Айртоне! - сказал Герберт, беря моряка за руку. - Ведь стал же он честным человеком.
Пенкроф поочередно оглядел своих товарищей. Никогда бы он не подумал, что его предложение будет так принято. Человек прямодушный и суровый, он даже мысли не допускал, что кому-то придет в голову миндальничать с пиратами, высадившимися на их остров, вступать в переговоры с пособниками Боба Гарвея, с разбойничьим экипажем «Быстрого»; он искренне считал их дикими зверями, которых следует уничтожать, как хищников, без колебаний и угрызений совести.
- Смотрите-ка! - воскликнул он. - Все против меня одного! Вы желаете великодушничать с этими бродягами! Пусть будет по-вашему. Только смотрите, как бы нам потом не раскаяться.
- Нам не грозит никакой опасности, - произнес Герберт, - ведь мы будем настороже.
- Как сказать, - отозвался журналист, который до сих пор упорно молчал. - Их ведь шестеро, и они хорошо вооружены. Если бандиты разбредутся по острову или засядут где-нибудь в укромном уголке, они могут нас перестрелять одного за другим и овладеть нашей колонией.
- Почему же они до сих пор этого не сделали? - спросил Герберт. - Конечно, потому, что это не в их интересах. К тому же нас тоже шестеро.
- Ладно, ладно! - отозвался Пенкроф, нимало не убежденный доводами друзей. - Пусть эти пай-мальчики занимаются своими делами, не будем больше говорить о них.
- Да нет же, Пенкроф, - вмешался Наб, - ты вовсе не такой злой, каким притворяешься! Если бы один из этих несчастных очутился вдруг перед тобой на расстоянии ружейного выстрела, ты ни за что не стал бы стрелять…
- Выстрелил бы не раздумывая, как в бешеную собаку, Наб, - холодно возразил Пенкроф.
- Послушайте, Пенкроф, - сказал инженер, - вы не раз считались с моим мнением. Согласны вы и на этот раз положиться на меня?
- Хорошо, я и сейчас не выйду из повиновения вам, мистер Смит, - ответил Пенкроф, которого ничто не могло переубедить.
- Прекрасно, тогда будем ждать и нападем на них лишь в том случае, если они первые на нас нападут.
Предложение инженера было принято, хотя Пенкроф не одобрял эту тактику и считал, что к хорошему она не приведет. Решено было пока выжидать, ничего не предпринимая, но держаться начеку. Ведь остров Линкольна достаточно велик, земля здесь плодородная. Если в душе у пришельцев остались добрые чувства, возможно, они в конце концов исправятся. В тех условиях, в которых они теперь очутились, в их же собственных интересах вернуться к честной жизни. Во всяком случае, следует ждать хотя бы ради человеколюбия. Правда, поселенцам уже не придется так беспечно, как раньше, разгуливать по всему острову. Доныне они опасались лишь диких зверей, а теперь шестеро преступников, быть может более свирепых, чем хищники, бродят где-то вокруг. Опасность немалая, и, бесспорно, люди не такие храбрые, как наши колонисты, утратили бы надолго душевный покой.
Что ж из того! В споре с Пенкрофом колонисты были правы. Но окажутся ли они правы в действительности - это покажет будущее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Проект экспедиции. - Айртон в корале. - Посещение порта Воздушного шара. - Замечания Пенкрофа на борту «Бонадвентура». - В кораль послана депеша. - Айртон не отвечает. - Выступаем завтра. - Почему бездействует телеграф? - Выстрел
Тем временем колонисты готовились к тщательному обследованию острова, справедливо считая это своей важнейшей задачей, ибо теперь их экспедиция имела двоякую цель: прежде всего обнаружить таинственного покровителя, в существовании которого уже никто более не сомневался, и одновременно узнать, что сталось с пиратами, где они укрываются, чем промышляют и чего следует опасаться с их стороны.
Сайрес Смит охотно бы двинулся в путь без промедления, но путешествие должно было продлиться несколько дней, а поэтому следовало взять с собой повозку, нагрузив ее лагерным оборудованием и разной утварью, необходимой для устройства привалов. Но как на грех, один из онагров повредил себе ногу и не мог ходить в упряжке; необходимо было дать ему несколько дней отдыха, и колонисты решили отложить отъезд на десять дней, то есть до двадцатого ноября. В этих широтах ноябрь соответствует маю в Северном полушарии. Весна была в самом разгаре. Солнце подходило к тропику Козерога - наступали самые длинные дни в году. Словом, время для экспедиции было выбрано очень удачно. Если даже она и не приведет к желанной цели, то сколько можно будет сделать открытий, обнаружить естественных богатств: ведь по замыслу Сайреса Смита предстояло исследовать густые леса Дальнего Запада вплоть до оконечности полуострова Извилистого.