Лукашенко. Политическая биография, стр. 86

Младшему сыну Тамары Винниковой, Сергею, инкриминировалось хранение наркотиков. Это было уже после того, как ей удалось бежать из-под ареста. Она понимала, что оставила в Беларуси заложника, а потому молчала. Но стоило ей раскрыть рот — и Сергея арестовали.

Чудом Сергею Винникову удалось выйти на свободу и тоже покинуть страну. Тамара Дмитриевна по праву может считать это удачей.

Дети экс-премьера Михаила Чигиря 361 оказались менее везучими: старший вынужденно эмигрировал после того, как на границе обнаружил у себя подкинутый неизвестно кем патрон, а вот младший, Александр, был обвинен в торговле подержанными запчастями от украденных автомобилей, арестован и осужден.

Семью Чигиря начали травить еще тогда, когда он был премьер-министром, несмотря даже на его покорность и терпимость к унижениям. Так, однажды Лукашенко публично заявил:

— Я знаю, Михаил Николаевич, что вы даже наедине с женой не позволяете себе осуждать президента.

После столь откровенного признания в подслушивании семейных разговоров любой бы подал в отставку, а Михаил Чигирь стерпел. Но семью это не спасло.

Вспоминает Александр Пупейко:

«В октябре 1994 года у Чигиря был обыск дома. Чигирю были известны и причины этого обыска, и какие комментарии к нему выдал Лукашенко, потому что именно он был инициатором и организатором… Якобы в МВД были сведения, что Чигирь хранит дома украденные его сыном Сашей автомобильные запчасти. К тому времени Чигирь два месяца был премьер-министром. Конечно, ничего не нашли, но примерно через полгода Чигирю стали известны слова Лукашенко, который оценивал действия МВД: "Идиоты! Не умеют работать. Не нашли ничего. Ну так подложили б!" Цель такая была — найти компромат и держать на крючке с помощью этого компромата.

Много раз еще, по крайней мере, мне известны еще два случая, когда сыновей Чигиря задерживали и избивали милиционеры: один раз это были функционеры не в форме — и все это было в 1995 году, в начале 1996-го. Потом, когда Захаренко собирался уходить в отставку, все это выяснилось — по-человечески он попросил прощения».

Точка в судебной хронике Чигирей была поставлена, когда Юлию Чигирь, супругу бывшего премьера, обвинили в том, что она нанесла тяжкие телесные повреждения милиционеру, не пускавшему Юлию в суд, где слушалось дело ее супруга. И, несмотря на след от крепкой ментовской пятерни, который подсудимая Чигирь еще долго могла демонстрировать еще долго, суд вынес ей приговор по статье «Хулиганство» 362.

Заповедь пятая: «Не высовывайся»

Андрей Климов не мог не раздражать. Он слишком бросался в глаза.

Этот, можно сказать, мальчишка, лейтенант пожарной охраны, сделал головокружительную бизнес-карьеру. Было время, когда в Минске на каждом шагу работали обменные пункты «Банка Андрея Климова», в метро и автобусах читали «Газету Андрея Климова», а элита стремилась поселиться в домах, выстроенных ОАО «Андрей Климов и К°» и малым предприятием «Андрей Климов». Руководил всем этим разветвленным бизнесом, разумеется, сам Андрей Климов.

В 1996 году он стал депутатом обреченного Верховного Совета 13-го созыва и вступил в оппозиционную фракцию «Гражданское действие». Климовские выступления отличались крайним радикализмом, особенно, когда в зал входил Лукашенко 363.

После «конституционной реформы» 1996 года Климов остался верен старой Конституции и Верховному Совету. Он не ограничивался разговорами и интервью, в которых осуждал референдум и его инициатора, а вошел в состав комиссии Виктора Гончара, ставившей перед собой задачу зафиксировать все нарушения Александром Лукашенко Конституции и законов, подведя тем самым правовую основу под импичмент. Гончар и Климов свято верили тогда в неизбежность импичмента. «Я помню видеозапись, на которой Климов говорит, что Лукашенко будет сидеть в тюрьме», — вспоминает Юрий Хащеватский.

В 1998 году Климова арестовали.

Инкриминировались ему хищения, якобы совершенные в ходе строительства известного в Минске «Дома на Лодочной» 364. Как утверждал следователь, «весной 1993 г. МП Климова заключило договор с УКС Мингорисполкома на строительство жилого дома. Начались обычные подготовительные работы. А спустя год, когда возвели первый этаж, обнаружилось завышение сметы. Подводя итоги объема выполненных работ за месяц, прораб заметил, что кирпича на первый этаж пошло едва ли не в десять раз меньше, чем предполагалось по смете. Был произведен дополнительный расчет, ошибка обнаружилась. Информацию довели до руководства — Климова и Волковича. Последние дали подчиненным команду "раскинуть" лишние кубометры по месяцам» 365.

Вряд ли за такое судили бы строительного подрядчика в любой стране мира, а если уж и судили бы, так заодно с представителем заказчика, проморгавшим такое завышение сметы. Однако столичные кураторы строительной отрасли остались на своих местах, а минский мэр Владимир Ермошин был назначен премьер-министром.

Нет сомнений в том, что таких случаев у наших строителей немало. Но арестовали и судили, дав срок, именно Климова. Слишком заметный, слишком высовывался. Хотя присутствовавшие при аресте и утверждают, что, обнаружив в квартире Климова документы «комиссии Гончара», следователь демонстративно отшвырнул их: дело Климова официально считалось «неполитическим». Точно так же, как и дела Тамары Винниковой, Василия Леонова, журналиста Павла Шеремета.

Андрей Климов вышел из тюрьмы в 2002 году, отсидев свое с завидным даже для бывалых зэков достоинством, за что удостоился чести стать обладателем единственного стула в камере на сто человек 366.

Заповедь шестая: «Не обольщайся»

Не менее жесток был Лукашенко и к тем, кто зарабатывал деньги для него и полагал при этом, что имеет право на какую-то долю заработанного.

Показательно дело известного в Минске руководителя частной консалтинговой фирмы Эдуарда Эйдина — насквозь реформатора, человека чрезвычайно изобретательного и энергичного, умеющего убеждать и увлекать своими идеями. Он попытался работать с министром сельского хозяйства Василием Леоновым и министром промышленности Владимиром Куренковым, но оба его покровителя попали в опалу. Стало ясно что «нужно играть по-крупному» и реформировать экономику в целом. Сделать это можно было только в рамках полноценной государственной программы, а ее на тот момент просто не существовало. «Более того, о ней никто даже не думал и, по большему счету, она никому не нужна была» 367.

Эйдин понял, кому нужна такая программа, и сумел добиться встречи с Владимиром Коноплевым — тогда уже руководителем пропрезидентской фракции в Верховном Совете. По просьбе Эйдина тот записал их разговор о характере и сути необходимых реформ на диктофон и передал запись Лукашенко.

В результате Эдуарду Эйдину предложили написать аналитическую записку на имя Лукашенко. Присматривать за его «творческой деятельностью» поручили заместителю главы Администрации президента Петру Прокоповичу и госсекретарю Совета безопасности Виктору Шейману. Так появилась «Независимая консалтинговая группа», которая подвела теоретическое обоснование под придуманный Лукашенко термин «рыночного социализма» 368. А курировал НКГ лично президент. «В группу был внедрен сотрудник, в чьи обязанности входило в случае чего писать отчеты и докладываться. Однако он настолько не понимал, о чем идет речь, что постоянно донимал разработчиков просьбой написать отчет за него» 369.