Лукашенко. Политическая биография, стр. 54

— А что, вы куда-то уезжаете?

Он сказал:

— Нет. Это вы "уезжаете", а я остаюсь, — имея в виду, что вскоре у нас уже не будет возможности встречаться в Верховном Совете. — Будет референдум.

И далее он мне сказал обо всем, что нас ждет: о Двухпалатном парламенте, о том, что оппозиции в нем не будет, об изменении формы правления и о многом другом».

Сам Лукашенко заговорил о референдуме неожиданно. Произошло это во время его июньской встречи с депутатами германского бундестага.

«Тогда и было сказано: "О парламенте не беспокойтесь, с парламентом я разберусь законными средствами — через конституционный референдум". На этой же встрече говорилось, что оппозиционные депутаты ведут себя просто возмутительно:

— Как бы вы себя повели на моем месте, будучи главой государства, если бы депутаты вашего парламента возглавляли различного рода уличные акции?

На что консерватор Криднер, руководитель делегации, сказал:

— Здесь присутствуют две женщины-депутата, представители партии зеленых, они исправно возглавляют массовые акции протеста и идут в первых рядах. Это нормальная традиция демократического общества» 213.

Но Лукашенко мало волновали традиции демократического общества. Его волновало другое: «президентско-парламентская республика легко могла стать парламентско-президентской».

А Шарецкий, похоже, только в августе понял, что референдум действительно неизбежен. Догадался, когда на расширенное заседание Президиума Верховного Совета прибыли все председатели облисполкомов. «Они приехали как бы просто посмотреть. Но даже по тону, как они себя вели, как разговаривали, было уже видно, что они чувствовали себя хозяевами положения» 214.

Действительно, назначенные президентом «губернаторы», хорошо знавшие, как относится глава государства к парламенту и каковы его намерения, смотрели на руководство Верховного Совета свысока. Даже председатель Гродненского облисполкома Александр Дубко, который совсем недавно был активистом Аграрной партии, выдвигался от нее кандидатом в президенты, дружил с Шарецким, сейчас держался высокомерно, если не сказать — презрительно.

И только по поведению этого своего бывшего соратника по партии председатель Верховного Совета 13-го созыва Семен Шарецкий понял, что законодательная власть больше властью не является. И что Верховный Совет обречен. И что нужно драться.

Глава вторая. Быть или не быть

Депутаты собирают подписи

Лукашенко всегда отличался умением чувствовать опасность на расстоянии. Он еще только-только стал президентом, когда понял, как опасен для него лично Конституционный суд. Его следовало жестко и постоянно контролировать.

Председателем Конституционного суда, как мы помним, был Валерий Тихиня — доктор юриспруденции, в очень зрелых годах ввязавшийся в публичную политику и согласившийся стать секретарем ЦК КПБ. Но именно в этот момент рухнула коммунистическая система, и Тихиня остался никому не нужен. Он обладал депутатским мандатом, но в реальную политику никто пускать его не намеревался.

Лукашенко, придя к власти, выдержал паузу. Протянул ровно столько, чтобы Тихиня понял: для того чтобы возглавить Конституционный суд де-юре, даже будучи его бесспорным лидером, необходимо снискать благосклонность президента, доказать свою бесспорную к нему лояльность. И Тихиня понял.

Вспоминает Леонид Синицын:

«Назначение Валерия Тихини оставило у меня неприятное впечатление. Разговор у них с президентом был предельно откровенный, до цинизма. Тихиня конкретно сказал:

— Пока вы будете президентом, я обещаю вам, что импичмента никогда не допущу.

Не было никакого компромата, никаких угроз. Тихиня сам все понял и просто попросился. И он выполнил это свое обещание. В этом смысле оказался человеком "порядочным"».

Забегая вперед, скажем, что он действительно оказался человеком порядочным и «честное слово» сдержал. Если только это можно считать порядочностью.

Ведь сдержал Тихиня свое слово слишком дорогой ценой.

Трудно сказать, насколько при своем назначении Тихиня предвидел будущее развитие событий. Но то, что человек с его опытом и его юридической компетенцией не мог не видеть, что Лукашенко законы нарушает и будет нарушать, сомнений не вызывает. Уже по первым столкновениям президента с Конституционным судом это стало понятно. Более того, как считает Михаил Пастухов, «Валерий Гурьевич знал о том, что в Верховном Совете готовится сбор подписей за импичмент Лукашенко, и, надо сказать, большинство судей Конституционного суда вполне объективно могли бы поддержать эту инициативу депутатов и констатировать факт, что Лукашенко неоднократно нарушал Конституцию, что служило бы основанием для его смещения с должности».

Говорит участник событий депутат Владимир Нистюк:

«Начался сбор подписей. Две фракции оппозиционного толка очень быстро собрали эти подписи. Собирал их Карпенко. У него в сейфе лежали все наши заявления» 215.

Ольга Абрамова:

«Среди подписавшихся были две категории. Во-первых, люди, которые были убеждены, что референдум — это неправильно, что изменение Конституции — это неправильно. Но были и те, кто просто поддался влиянию событий, влиянию более сильных депутатов, и те, кто думал о собственной судьбе и хотел пробыть в Парламенте еще какое-то время, не будучи столь сильно уж привязанным к политике».

Сбор подписей шел далеко не гладко. Голосов либералов из фракции «Гражданское действие» и социал-демократов не хватало. Нужно было уговорить аграриев и коммунистов. «Фракция коммунистов была массовой и в то время очень управляемой, — продолжает Владимир Нистюк. — Все видели, что карандаш поднимался в руке Калякина, и фракция голосовала так, как показывал этот карандаш. Если вверх, то "за", если вниз, то "против". И коммунисты стали давать свои подписи буквально в последние дни».

Вспоминает Сергей Калякин:

«Было много разговоров вокруг импичмента. Это был не простой вопрос. Когда мы приняли решение, что эти подписи надо собрать, мы их тут же собрали. Не было задержки ни за кем».

Процесс сбора подписей завершился к середине ноября. Оставался, что называется, технический вопрос: отнести подписи депутатов в Конституционный суд, который и должен был принять их к рассмотрению. Конституционный суд — значит, Тихиня. Тот самый, который, по словам Синицына, перед своим назначением на пост председателя Суда обещал Лукашенко, что не допустит импичмента.

Тихиня «держит слово»

И вот бывший министр внутренних дел Юрий Захаренко приносит в кабинет председателя Конституционного суда заявление депутатов с оригиналами их подписей. Вероятно, это было поручено Захаренко в расчете на то, что его не остановят дежурившие у входа милиционеры, а в случае применения силы генерал, которого никто не лишал права носить оружие, сумеет защитить «драгоценный» пакет.

Вслед за Захаренко в кабинет к Тихине пытаются попасть судьи Михаил Пастухов и Александр Вашкевич. Пастухов вспоминает: «Попасть к председателю не получалось: секретарь сказала, что у него знакомый, который обсуждает с Валерием Гурьевичем какие-то важные юридические вопросы. Мы ждали, пока он освободится. Это заняло почти час. Мы зашли все-таки в кабинет к Валерию Гурьевичу, и там у него был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, как я потом выяснил, это был Анатолий Мордашов».

Член правительства Республики Беларусь, президент концерна «Белнефтехим» Анатолий Мордашов пришел в кабинет председателя Конституционного суда Валерия Тихини?.. Для чего же? Вряд ли он рискнул бы прийти к Тихине, не имея полномочий на переговоры 216.