Здоровый сон – счастливый ребенок, стр. 52

Когда мы привезли Ареса домой из роддома, мы с трудом представляли себе, что на самом деле означает заботиться о ребенке. Насколько было мне известно, Арес должен был спать, когда ему нужно. Ребенок рос, и я всегда подходила к нему, если он плакал, меняла подгузники и кормила по требованию. По ночам он часто просыпался и большую часть времени спал вместе со мной. Если ребенок начинал плакать, я впадала в панику. Я была готова сделать абсолютно все, чтобы его успокоить. Я испытывала сильнейший прилив адреналина, сердце начинало стучать, как сумасшедшее. Меня спрашивали, есть ли у нас какое-то расписание сна и кормлений, а я не знала, что ответить. Арес сосал едва ли не постоянно и очень мало спал. Иногда я на пару минут забегала в душ, прислушиваясь, не плачет ли он, и все время чувствовала себя виноватой. Когда я спрашивала у других, как должны спать младенцы, мне отвечали что-нибудь расплывчатое, типа: «Дети спят, когда им нужно, не больше и не меньше» или: «Каждый ребенок уникален, как снежинка. Просто кому-то нужно меньше сна, чем другим». Мне это никак не помогало. Я все ждала, когда Арес начнет «спать всю ночь», но этого не происходило. Он просыпался семь или восемь раз за ночь. Днем ребенок спал мало, короткими промежутками. Иногда, когда он засыпал днем у моей груди и я клала его в кроватку, он тут же просыпался и начинал плакать. Я стала держать его на руках все время, пока он спал.

Я прочитала, что ребенка нужно везде брать с собой и носить его на себе, как индейские женщины. Я ходила гулять и по делам, нося его в слинге. Режим ночного сна установился у Ареса к десяти месяцам. Я кормила его перед сном в восемь часов вечера, клала в кроватку уже спящего, а в десять он просыпался и начинал плакать. Я меняла ему подгузник и снова кормила, чтобы ребенок заснул, после чего очень-очень аккуратно клала его обратно в кроватку. Это повторялось примерно каждые два часа на протяжении всей ночи. Иногда Арес просыпался, когда я клала его в кроватку, и весь процесс приходилось повторять. К концу ночи ребенок все больше уставал и все чаще просыпался, стоило мне положить его в кроватку, и на то, чтобы он снова успокоился, требовалось все больше и больше времени. К шести утра Арес просыпался окончательно, а днем спал редко и очень помалу. Иногда я не могла его положить, даже чтобы пообедать. Приходилось есть, держа его на руках. Однажды ночью я подошла к нему, когда Арес заплакал, но он не успокоился, даже когда я его покормила. Ребенок плакал и плакал, что бы я ни делала. В этот момент я поняла, что ему нужна не столько я, сколько сон. Все мы страшно устали.

Мы уже слышали когда-то о том, что надо «дать ребенку поплакать», но это казалось мне слишком жестоким. Но мой муж решил попробовать такой метод, и было очевидно, что нам стоит сменить подход, потому что, хотя я и была готова не спать ради ребенка, он явно страдал от недостатка сна. У Ареса были все симптомы переутомления. Он легко пугался и начинал отчаянно плакать при резких или громких звуках. Не мог заснуть самостоятельно, а когда засыпал, то не мог спать, не просыпаясь. Из прочитанной книги я сделала вывод, что, подходя к ребенку ночью всякий раз, когда он плакал, я стимулировала его и заставляла бодрствовать, а вовсе не успокаивала, как мне казалось. Все, что я читала о «ночном материнстве» и «родительстве, основанном на привязанности», не только не помогало, но, наоборот, наносило вред. Мы решили попробовать метод «исключения» доктора Вайсблута.

В первый вечер я положила Ареса, как обычно, в восемь часов, но когда в десять он начал плакать, не подошла к нему. Это было одно из самых трудных решений, которое мне когда-либо приходилось принимать, но я хотела попробовать ради пользы моего малыша. Он плакал на протяжении 45 минут. Я думала, что умру. Мои нервы не выдерживали. Я плакала, мое тело было как будто в огне, меня трясло и бросало в пот, сердце стучало. «Он будет думать, что я его бросила, – думала я. – Он никогда больше не будет мне доверять». Но, перестав плакать, он проспал всю ночь. До этого Арес никогда не спал более четырех часов подряд. Я была уверена, что мой ребенок умер. Но на следующее утро он проснулся счастливым и отдохнувшим, а потом, часа через два, снова заснул прямо у себя на коврике для игр, и снова такое было в первый раз. Арес никогда не раньше не засыпал без кормления. С этого момента мы поверили в то, что доктор Вайсблут знает, о чем говорит. Мы стали работать над тем, чтобы Арес действительно спал столько, сколько ему нужно. Вечером мы проводили целый ритуал – купали его, читали ему, кормили в шесть часов вечера, а затем укладывали в кроватку сонным, но еще бодрствующим. Днем он спал два раза, после слегка сокращенного ритуала укладывания, и спал два часа утром и час после обеда. Почему-то перед тем, как заснуть днем, Арес совершенно не плакал, а просто тихо засыпал. Однако по вечерам продолжал плакать по 45 минут после того, как я его укладывала, еще несколько недель. Это было очень тяжело, даже болезненно. Но после того как он засыпал, ребенок спал по 12 часов, что было для меня совершенно поразительно, и он был настолько веселее днем, что мы не отступались от избранного метода. Днем Арес был значительно спокойнее и первые несколько недель вообще выглядел более сонным. Он больше почти никогда не плакал, и у него повысилась концентрация внимания. Постепенно Арес научился засыпать вообще без слез и продолжал каждую ночь спать как минимум по 12 часов.