Московский модерн в лицах и судьбах, стр. 36

После Октябрьского переворота все заводы «Товарищества», кроме Рижского, были национализированы и продолжали выпускать продукцию. Правда, она уже не была такого качества и ассортимента, как раньше.

Особняк Н.М. Кузнецова (Кузнецовой) на проспекте Мира, № 43 (1894–1896)

Неподалеку от собственного особняка Кузнецов решает построить дом для семьи старшего сына, Николая, и приглашает для этого того же Шехтеля. Вот так особняк в готическом стиле по адресу 1-я Мещанская, № 43 выглядел до революции.

В сегодняшнем изуродованном перестройками и надстроенном здании, лишенном готического щипца на центральном фасаде, трудно разглядеть шехтелевские черты.

После национализации особняк внутри перепланировали и превратили в жилой дом.

Что же случилось с потомками «фарфорового короля»?

Когда от бывшей «фарфоровой империи Кузнецовых» в собственности семьи осталась лишь фабрика в Риге, туда и перебралось практически все многочисленное потомство Матвея Сидоровича. Возглавил семейное дело Николай Матвеевич, практически все члены клана Кузнецовых работали на фабрике.

Из оставшихся в Москве Кузнецовых были репрессированы Георгий Матвеевич и 23-летний сын его брата Александра Николай, или Ника. Его за переписку с родными арестовали как «латышского шпиона».

«Кузнецовы продолжали семейную традицию, не жалея денег на социальные нужды и благотворительность. Они поддерживали латвийскую старообрядческую общину и церковь, Русский рижский театр, строили школы для рабочих завода, больницы. С их помощью при фабрике для рабочих и служащих создавались спортивные, театральные, литературные общества и кружки, была своя библиотека и даже общество борьбы за трезвость…»

Когда Латвия была присоединена к СССР, и эту фабрику национализировали.

Из воспоминаний правнучки «фарфорового короля» Татьяны Матвеевны Кузнецовой:

«23 июня 1941 года в один день чекисты арестовали моего отчима Петра Долгова и моего отца Матвея Кузнецова… 27 июня, перед уходом из Риги Красной армии, они оба были расстреляны вместе с остальными заключенными. Я сама слышала по радио сообщение – враги народа приговорены к расстрелу, весь список зачитали. Мама и жена моего отца ринулись в тюрьму, чтобы найти хотя бы тела своих мужей и похоронить по-христиански. Обнаружили их во дворе со следами страшных пыток…

Моя мама еще долго была в ужасе от случившегося, саму ее от расправы Бог уберег, наверное, потому, что она сменила фамилию и стала Долговой. Всех остальных Кузнецовых, кто не успел перед войной уехать за границу, сослали на каторгу…»

…Сегодня потомки Кузнецовых живут в России, Америке, Австралии, Германии. А их бывший фарфоровый завод в 1997-м был признан банкротом.

Торговый дом «Товарищества М.С. Кузнецова» на Мясницкой улице, № 8/2 (1898–1903)

В 1893 году участок со зданиями на пересечении Мясницкой улицы и Большого Златоустинского переулка у владелицы Веры Ивановны Фирсановой-Ганецкой [9] (знакомая фамилия!) покупает Матвей Сидорович Кузнецов под строительство своего торгового дома.

По проекту Франца Шехтеля – уже можно сказать, любимого архитектора Кузнецовых, – в 1898 году возводится трехэтажное здание, акцент в котором сделан на угол – вернее, трехгранник, с огромными, в два этажа окнами, а внизу с большими витринами. Фасад был украшен картушами с масками Меркурия – бога торговли. Весь первый этаж занимал магазин «Товарищества производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова», на втором и третьем этажах находились правление и конторы.

Здание со стороны Златоустинского переулка в 1913 году надстраивают двумя этажами по проекту архитектора Ф.А. Ганешина.

В 1914 году владельцем дома стал старший сын Матвея Кузнецова Михаил, который здесь работал и жил.

Помимо торговли фарфоровыми и фаянсовыми изделиями, в залах магазина часто устраивались художественные выставки, в частности – Константина Маковского и объединения «Голубая роза», куда входили художники П. Кузнецов, Н. Сапунов, С. Судейкин, Н. Крымов, М. Сарьян, скульптор А. Матвеев и др.

После Октября 1917 года владение перешло к Высшему совету народного хозяйства (ВСНХ). Здесь некоторое время размещался синдикат силикатной промышленности, а также Объединенный клуб III Интернационала.

В 30-х годах XX века после реконструкции к дому добавляются еще два этажа. О бережном сохранении культурного наследия тогда и не думали. Хотя… сейчас тоже не всегда.

После войны в бывшем «штабе» «фарфоровой империи Кузнецовых» открыли большой магазин посуды, хорошо известный москвичам.

В настоящее время там находится магазин «Гледиз», торгующий высококлассными изделиями из фарфора, фаянса и стекла.

Жизнь здания продолжается в преемственности!

Особняк Ф.О. Шехтеля в Ермолаевском переулке, № 28 (1896)

Францу Шехтелю в 1896 году было 36 лет. Он полон творческих сил и дерзких замыслов. За ним уже прочно утвердилась репутация модного – а главное! – талантливого архитектора. Он много строил для самых богатых и уважаемых людей в Москве и за ее пределами.

И он уже мог себе позволить строительство собственного особняка в центре Первопрестольной, недалеко от Патриарших прудов.

С присущей ему ироничностью он написал другу, Антону Павловичу Чехову: «…Построил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу».

В творчестве тех лет он отдал дань готике, а построенный им особняк это уже шаг в сторону, но вот в какую?.. Модерна. Потому что наряду с явно просматривающимися элементами готики: башенками, островерхой ломаной крышей, витражами на окнах с сюжетами о средневековых рыцарях и дамах, а также оформлением интерьеров – видны характерные черты стиля модерн: разноуровневость и разнофасадность здания, когда с разных сторон дом воспринимается как совершенно разные строения. А также керамическое панно над главным входом, выполненное в мастерской В.А. Фролова по эскизу Шехтеля, на котором любимый символ модерна – ирис в трех фазах жизни: рождение, расцвет, увядание, латинская буква S – начальная буква фамилии архитектора, и число 96 – год постройки дома.

Стена, выходящая в Ермолаевский переулок, прорезана огромным окном, делающим кабинет хозяина очень светлым.

Все помещения внутри дома, расположенные на разных уровнях, выходят в двухсветный лестничный холл, образуя «круговую» анфиладу. Самым большим помещением в доме была гостиная. Арка разделяла ее на две части. На ее стенах висели картины «Садко» Врубеля, «Самарканд» Сарьяна и «Масленица в Париже» Рериха.

На втором этаже были спальни.

Как обычно, в оформлении интерьера Шехтель продумывает каждую мелочь: от дверных ручек, нестандартных рам и оконных шпингалетов до декора каминов, кованых деталей дверей, светильников и мебели. Но во всем здесь преобладал строгий стиль – никакой пышности, никаких лишних деталей, которые он делал порой в угоду богатым заказчикам.