Колесо на крыше, стр. 13

— Ничего себе дитятко!.. — сказал Йелла с признательностью.

И оба вдруг улыбнулись. Неловко стало. Йелла не знал, как сказать Ээльке спасибо. А Ээлька чувствовал, что Йелла не знает, как сказать, и ему от этого тоже было неловко. Они улыбнулись друг другу еще раз.

— Это ничего, что ты неуклюжий, Ээлька, зато ты вон какой сильный. А сильных мы всегда играть берем, запомни…

Вот Йелла и сказал спасибо. Ээлька вскочил на ноги.

— Знаешь, я думаю… Давай-ка отнесем спицы и бруски от обода в школу и расскажем все учителю. А одну спицу, вот эту, которая у нас вместо верхней ступеньки, мы оставим, чтобы место запомнить. Потом, может, вернемся с граблями и выловим обод и ступицу.

Йелла возражать не стал, вышел на дорогу и принялся собирать бруски от обода. Ээлька сложил в охапку толстые спицы. И вместе они пошли по дороге к Приморке. С Йеллы все еще капала вода. Время от времени он поглядывал на коренастого Ээльку, степенно шагавшего рядом, и крутил головой, словно не веря, что все страшное позади.

— Ничего себе дитятко!.. — вдруг повторил он вслух. Ээлька лишь улыбнулся в ответ.

Глава 7. Аука и жестянщик

Ауке поручили дорогу вдоль дамбы. Она вела в деревню Нес. Сверху, по дамбе, шла Лина, внизу, по дороге, — Аука. Вдвоем не так скучно. Они шли и перекликались. Лина должна была разведать, нет ли колеса на фермах, что стоят на отшибе, вдалеке от проезжих дорог.

— А я до самой деревни Нес дойду, — хвастался Аука. — Может, еще дальше.

— Вот бы мне с тобой! — Лине стало завидно.

— Зачем?

— На фермах за дамбой собаки больно злые. Я их до смерти боюсь.

— Не бойся, не тронут, — успокоил Аука. — Ты только смотри им прямо в глаза и смело иди вперед.

— А если я от страха зажмурюсь, тогда как? — хихикнула Лина.

— Ну, хочешь, поменяемся? Я пойду вместо тебя, а ты в Нес? — предложил Аука.

— Ишь какой! — протянула Лина. — Там ферм еще больше, значит, больше и собак. А с дамбы хоть видно, есть ли во дворе собака, дома ли хозяин. Я буду идти и петь, пусть собаки заранее знают, что я иду.

— Чтобы не застать их врасплох и не испугать до смерти, — поддразнил Аука.

В ответ Лина показала язык.

Аука подошел к первому дому. Он стоял как раз на повороте. Дальше дорога вела от моря и дамбы в сторону деревни Нес. А в деревне Нес росли деревья и жили аисты. И Ауке не терпелось все это увидеть.

Облазив сараи и обшарив двор, Аука вышел на дорогу. Но Лины уже не было видно. Немного погодя он пересек узкую тропинку и услышал, как за поворотом кто-то тихонько поет. Лина, наверное. Аука громко залаял. Лина услышала и засмеялась.

— Побольше тебе колес да поменьше собак! — пожелал Аука и поспешил дальше.

До деревни Нес уже недалеко, а он еще ничего не нашел. Всем для телег колеса нужны. Вон за зелеными деревьями красные, словно солнцем поджаренные, черепичные крыши. Аука присел отдохнуть у обочины. На дорогу выходила узкая тропка. Может, Лина как раз по ней идет? Он прислушался. Нет, никто не поет.

Из-за кустов донеслось далекое бряцанье. Аука улыбнулся. Наверное, Лина.

Петь надоело, вот и бьет жестянкой о жестянку, чтобы собаки в округе знали: Лина идет.

Бряцанье постепенно приближалось. Не угадаешь, то стихнет, то опять бряцает. Вот снова тишина. Долго нет ни звука, потом опять, но уже ближе. Аука, наконец, догадался: это едет жестянщик, а на стенах фургона развешаны чайники, кастрюли, сковороды. Они-то и гремят. И впрямь, на узкой тропе показалась старая тощая кляча. Она тащила фургон, в котором все звенело и бряцало. Удивительно, лошадь шла сама по себе, а жестянщика не видно. Одним колесом повозка ехала по обочине. Может, лошадь одна отправилась домой, а хозяина забыла на какой-нибудь ферме?

Фургон остановился, и Аука наконец увидел жестянщика. Он возился у заднего колеса. Аука решил подождать. Вот жестянщик вскочил на высокое сиденье, и повозка тронулась.

Снова загремело и забряцало. Сделав плавный разворот, фургон выехал на дорогу, чуть не задев Ауку, но жестянщик не заметил. Он смотрел назад, следил за колесом. Аука тоже посмотрел.

— Ой, да сейчас обод слетит!

Жестянщик вздрогнул, заметил мальчика и тотчас остановил лошадь.

— Сейчас колесо развалится, — предупредил Аука.

— Да знаю я, знаю, — мрачно ответил жестянщик. — Я его еще в Приморке проволокой подвязал, но плохо держит. Вот и приходится то и дело останавливаться да снова подвязывать.

Он устало слез, достал кусок проволоки и обвязал обод колеса. Он уже во многих местах был скреплен. Видно, колесо долго не прослужит.

— А знаете что, — вдруг сказал Аука, — отдайте колесо мне, все равно оно негодное.

— Ишь ты какой хитрый! — нахмурился жестянщик. — А я что ж, на себе фургон потащу?

Аука сообразил, что поспешил со своей необычной просьбой. Он в двух словах рассказал о том, что ребята задумали, чтобы и в Приморке жили аисты, и объяснил, зачем понадобится колесо.

— Это верно, оно теперь только для аистов и годится, — согласился жестянщик, — но пока у меня нового нет. Вот приеду в Нес, тогда и сменю.

— А можно мне с вами? — попросил Аука. — Мне как раз в Нес нужно. Когда поставите новое колесо, я возьму старое. Аистам оно будет как раз. Им ведь его не на телегу. Лишь бы ноги в проволоке не запутались.

— Ух какой быстрый! — удивился жестянщик. — Колесо-то новое я поставлю, только сначала его купить надо — вот еще задача. А денег у меня — кот наплакал. За всю неделю несколько кастрюль починил, а продать и вовсе ничего не продал. Только безногий, что в этой дыре, Приморке, живет, купил какую-то мелочь. На дерево, говорит, повешу. Больше покупателей не было.

— Это Янус, — сказал Аука. — Он вешает жестянки на вишню, они гремят и птиц отпугивают. — Глаза у него заблестели: значит, вишня поспевает.

Но жестянщик не слушал, его больше интересовало заднее колесо. Каждые два метра он останавливал лошадь и шел смотреть. Проволока держала плохо, обод то и дело съезжал с колеса. Вот повозка снова двинулась, но через минуту обод уже наполовину сбился, а когда колесо повернулось, он и вовсе соскочил. Жестянщик уныло посмотрел на дорогу: по щебенке с таким колесом далеко не уедешь.

— Эх, отсюда до деревни Нес рукой подать. Вон крыши видны. Но если каждую минуту останавливаться, то до вечера не доедешь.

— Давайте я сяду в фургон и буду на ходу подвязывать проволоку, — предложил Аука.

— А что, давай попробуем. И вместе в Нес приедем. Только колесо я тебе все равно не обещаю. — Он протянул Ауке несколько кусков проволоки и подсадил его на высокую телегу.

Внутри фургона на стене висели кастрюли, сковородки, чайники. Аука раздвинул их, высунулся, чтобы видеть заднее колесо.

— Как проволока отвяжется, крикни лошади «стой», — наказал мужчина и залез на сиденье.

— А вдруг она не услышит, уж больно гремит! — усомнился Аука.

— Что-что, а «стой» она и со дна моря услышит. Зато, когда крикнешь «трогай», она сразу туговата на ухо становится… Трогай! — Он потянул вожжи.

— А вы отдадите мне старое колесо, когда новое купите? — пока не загремело, успел спросить Аука.

— Посмотрим, остались ли у жены деньги с прошлой недели. Моей выручки не то что на колесо — на одну спицу не хватит… Трогай! — прикрикнул он на лошадь.

— А вдруг у нее денег не осталось, тогда что? Все равно это колесо свое отслужило.

— Ну почему же, на воскресенье я его в канал брошу, оно разбухнет и раздастся. Денька два еще поезжу. А там, глядишь, дождь пойдет, тоже кстати. За всю неделю ни капли. Н-но, трогай! — терпеливо повторил жестянщик. — Хотя уж больно оно ссохлось, боюсь, отмачивай не отмачивай — все равно не поможет. — Он развел руками. — А чтоб новое купить, деньги нужны. Да трогай же, кому говорят!