Оцеола, вождь Семинолов (худ. И.Кусков), стр. 69
Объясняли это так: главные силы индейцев были отвлечены в другие районы, где они наблюдали за движением разделенной на три части армии генерала Скотта. А так как наша плантация была укрепленным пунктом, то, конечно, небольшие отряды индейцев не дерзали напасть на нее.
Но Скотт ушел, его войска отступили в форты, на летние квартиры. Обычно во Флориде военные действия ведутся зимой. А индейцы, для которых все времена года равны, были теперь свободны и снова могли начать свои налеты и набеги на пограничные плантации. Должно быть, поэтому индейцы так долго не нападали на поселок Суони.
В первую минуту отчаяния такое объяснение показалось мне вполне вероятным. Я и мои родственники просто оказались жертвами общей волны возмездия со стороны индейцев.
Но когда я пришел в себя, другие обстоятельства приковали мое внимание. Прежде всего, почему именно наша плантация в этом районе подверглась нападению? Почему только наш дом был сожжен? Почему только наша семья была истреблена? Эти вопросы, естественно, поразили меня. Ведь на реке были и другие плантации, также слабо защищенные, и другие семьи, относившиеся к семинолам гораздо более враждебно. Но еще более загадочным было вот что: плантация Ринггольдов лежала как раз на пути индейских банд. Как показали следы, они обогнули ее, чтобы достигнуть нашего дома. Оба Ринггольда - Аренс и его отец - были известны как самые жестокие враги индейцев, как люди, самым грубым образом нарушавшие их права.
Почему же плантация Ринггольдов осталась нетронутой, а наша была уничтожена? Ясно, что наша семья стала жертвой особой, заранее обдуманной мести. Нет никакого сомнения, что это именно так. Только местью и можно было объяснить эту тайну.
Но Пауэлл? Неужели это был он? Мой друг повинен в таком варварском злодеянии? Возможно ли это? Нет! Никогда!
Несмотря на свидетельство двух отъявленных негодяев, несмотря на то, что они видели его собственными глазами, мое сердце отказывалось этому верить.
Какие мотивы могли быть у него для такого необычайного убийства? Правда, моя мать не благоволила к нему, более того - она оказалась неблагодарной. Я помнил это очень хорошо. И он тоже мог помнить. Но его благородный характер, олицетворяющий в моем представлении прекрасный героический идеал, не мог унизиться до подобного злодеяния. Нет, нет и еще раз нет!
С другой стороны, почему же Пауэлл оставил в целости усадьбу Ринггольдов, жилище Аренса Ринггольда - своего заклятого врага, одного из четырех человек, которых он поклялся уничтожить? Это обстоятельство было самым невероятным.
Ринггольд находился дома, его можно было захватить во время сна. Его черные сообщники вряд ли стали бы сопротивляться. Во всяком случае, их сопротивление легко было бы сломить.
Почему же ему была дарована жизнь? Почему его дом не предали огню?
Новое известие, которое я получил в пути, породило новое предположение. Мне сказали, что индейцы быстро отступили, так как неожиданно появился патруль добровольцев, совершавший объезд. Его внимание привлекла пылающая плантация. Полагали, что именно это и спасло другие плантации, в том числе и Ринггольда.
Такое объяснение казалось вероятным. По следам было видно, что шайка разбойников была невелика, не больше пятидесяти человек. Поэтому-то они и отступили.
Тогда все дело снова представало в ином свете. И снова Оцеола оказывался в моих глазах виновником.
Может быть, я не постигал его индейской натуры, может быть, в конце концов, он и был чудовищем, нанесшим столь страшный удар.
Еще и еще раз я спрашивал себя: какая причина могла вызвать такой поступок?
- А, вот что! Сестра! Виргиния! Может быть, любовь… страсть…
- Индейцы! Индейцы! Индейцы!
Глава LXXVI. Ложная тревога
Это восклицание, полное страшного значения, сразу прервало мои размышления. Решив, что появились индейцы, я помчался вперед. Но вдруг всадники бросили поводья и остановились. Отбившиеся в сторону спешили вновь примкнуть к отряду. А те, кто беспечно заехал вперед, быстро поскакали обратно. Именно они-то и подняли тревогу. Некоторые из них все еще продолжали кричать: «Индейцы, индейцы!»
- Индейцы? - спросил Хикмэн с недоверчивым видом. - Где вы увидели их?
- Там! - ответил один из всадников, прискакавших назад. - Вон в той роще. Весь лес кишит ими…
- Пусть меня черти раздерут на куски, если я этому поверю! - возразил старый охотник, презрительно покачав головой. - Никогда индейцы не станут прятаться, особенно от таких желторотых птенцов, как вы. Их всегда раньше услышишь, чем увидишь.
- Да мы и слышали, как они перекликались друг с другом.
- Ба! - воскликнул охотник. - Вы бы вовсе не то услышали, если бы индейцы действительно были там. Вы услышали бы выстрелы из винтовок. Черт бы побрал ваших индейцев! Вы слышали визг енота или свист пересмешника. Я знал, что вы до смерти перепугаетесь первого попавшегося зверька, который мелькнет перед вами… Ну, теперь стойте на месте, а я посмотрю, в чем дело.
Сказав это, Хикмэн слез с лошади и накинул уздечку на ветку.
- Пойдем-ка, Джим Уэзерфорд, - добавил он, обращаясь к одному из своих товарищей-охотников. - Посмотрим, кого там увидели эти молодцы. Не приняли ли они пеньки за индейцев?
Молодой охотник уже спешился. Он и Хикмэн поставили лошадей в безопасное место и с винтовками в руках молча вошли в кусты. Остальные члены отряда, собравшись вместе и не слезая с седел, ждали. Наше терпение не подверглось долгому испытанию. Едва охотники скрылись из виду, как до нас донесся их громкий хохот. Мы осмелели и приблизились. Там, где царило такое веселье, не могло быть особенно опасно. Вскоре мы увидели их обоих. Уэзерфорд, нагнувшись, рассматривал чьи-то следы, а Хикмэн указывал рукой на качающиеся кусты. Мы взглянули туда и увидели стадо полудикого рогатого скота. Испуганное нашим появлением, оно, продираясь через чащу, обратилось в бегство.
- Вот вам ваши индейцы! - торжествующе воскликнул охотник. - Хороши дикари! Ха-ха-ха!
Все остальные тоже рассмеялись, за исключением виновников этой ложной тревоги.
- Я знал, что здесь нет никаких индейцев, - продолжал охотник на аллигаторов. - Совсем не так они появляются! Вы их слышите раньше, чем видите. И вот какой совет я дам тем зеленым юнцам, которые не умеют отличить краснокожего от рыжей коровы: те, кто поопытнее, пусть идут впереди. А остальные держитесь вместе, не разбегайтесь, а то кое-кому придется уснуть сегодня без волос на голове.
Все согласились с благоразумным советом Хикмэна. Мы попросили старого охотника и Уэзерфорда возглавить движение отряда. Остальные тесными рядами шли за ними.
Ясно было, что индейцы не могли намного опередить нас. Об этом можно было судить по времени, когда они покинули усадьбу. С момента моего приезда на плантацию мы не теряли времени даром - на наши сборы ушло не более десяти минут, так что, в общей сложности, с момента их ухода и до начала нашей погони прошло едва ли более часа. Передвигаться очень быстро они не могли, так как за ними пешком шли негры. Это было видно по их широким следам.
Вряд ли кто-нибудь из нас боялся индейцев. Все мы горели жаждой мести, заглушавшей всякий страх. Кроме того, судя по следам, индейцев было не так уж много - человек пятьдесят. Без сомнения, это были искусные и опытные воины, равные нам в борьбе один на один. Но те, кто вызвался добровольно помогать мне, тоже были люди настоящей закалки - с твердым характером и выдержкой. Это были самые лучшие люди в поселке, незаменимые для такой цели. Никому даже и в голову не приходило вернуться: все твердо решили идти вперед и найти убийц даже в самом сердце индейской территории, в их собственном «гнезде».
Преданность этих людей вдохнула в меня новые силы. Я поскакал вперед с более легким сердцем, чувствуя, что час возмездия близок.
Глава LXXVII. След теряется
Однако моим желаниям не суждено было так скоро осуществиться. Летя с быстротой, на которую только были способны наши кони, мы мчались по следу целых десять миль, хотя сначала предполагали, что настигнем индейцев уже на половине этого пути.