Собрание сочинений в 12 т. Т. 4, стр. 84
Вдруг почувствовалось легкое движение корпуса. Видимо, «Наутилус» начал мало-помалу выпрямляться. Предметы, висевшие на стенах салона, заметно стали принимать более нормальное положение, а плоскости стен приближаться к вертикали. Никто из нас не произнес ни слова.
С волнением в сердце мы видели, мы чувствовали, как выпрямлялся «Наутилус». Пол принимал все больше горизонтальное положение. Прошло десять минут.
- Наконец, мы стоим прямо! - воскликнул я.
- Да, - сказал капитан Немо, направляясь к двери салона.
- А всплывем ли мы на поверхность? - спросил я.
- Конечно, - ответил он. - Как только резервуары освободятся от воды, «Наутилус» поднимется на поверхность моря.
Капитан вышел, и вскоре я увидел, как по его приказанию подъем прекратился. И это было правильно: «Наутилус» мог бы скоро удариться о нижнюю часть торосов, поэтому было лучше держать его в слое воды между верхним и нижним льдом.
- Удачно выкрутились! - заметил Консель.
- Да. Нас могло раздавить между двумя ледяными глыбами или, по малой мере, затереть. В таком случае возобновить запас воздуха было бы невозможно, а тогда… Да, мы выкрутились удачно.
- Если это еще конец! - пробурчал Нед Ленд.
Я не хотел затевать бесполезный спор с канадцем и не ответил. В это время раздвинулись ставни и сквозь стекла окон ворвался наружный свет.
Как я и говорил, мы находились среди воды, но по обе стороны, всего в десяти метрах, вздымались ледяные стены. Сверху и снизу такая же стена. Наверху расстилалась гигантским потолком нижняя поверхность ледяных торосов; внизу перекувырнувшаяся глыба, проскальзывая вверх, нашла, наконец, в боковых стенках две точки опоры, которые и задержали ее в этом положении. «Наутилус» оказался заключенным в ледяном туннеле, шириной около двадцати метров и наполненном спокойною водой; он мог легко выйти из него, двинувшись вперед или назад, а затем, погрузившись на несколько сот метров глубже, найти свободный проход под ледяным полем. Светящийся потолок потух, но тем не менее салон весь сиял от окружающего сосредоточенного света. Благодаря способности отражать свет ледяные стены с огромной силой отбрасывали внутрь туннеля лучи от прожектора «Наутилуса». Я не в силах описать световые эффекты вольтовой дуги на этих прихотливо высеченных глыбах, где каждый угол, каждый гребень, каждая плоскость отбрасывали особый свет в зависимости от характера трещин, прорезывавших лед. Это был ослепительный рудник различных самоцветов, где сапфиры сливали свои синие лучи с зелеными лучами изумрудов. Опаловые тона невыразимой нежности ложились то там, то здесь среди пламенеющих точек, настоящих, огнем горевших бриллиантов такого блеска, что они слепили глаза. Сила света от прожектора возросла в сто раз, подобно свету лампы сквозь чечевицы стекол маяка.
- Какая красота! Какая красота! - воскликнул Консель.
- Да, - сказал я, - изумительное зрелище.
- Да, тысяча чертей! -ответил Нед Ленд. - Это превосходно! Я взбешен, что вынужден признаться в этом. Это невиданно. Но это зрелище может обойтись нам дорого. А уж если говорить все, как есть, так мы смотрим на такие вещи, какие бог воспретил людям видеть!
Нед был прав. Все было чересчур красиво. Вдруг Консель вскрикнул, и я невольно обернулся.
- Что такое? - спросил я.
- Закройте глаза! Не смотрите!
И, говоря это, Консель закрыл ладонями свои глаза.
- Но что с тобою, милый мальчик?
- Я перестал видеть, я ослеп!
Помимо моей воли я перенес взгляд на стеклянную поверхность окна и не мог вынести ее огненного блеска.
Я понял, что произошло. «Наутилус» двинулся вперед, развивая большую скорость. Все вокруг - поверхности и точки ледяных стен, до сих пор спокойно мерцавшие, превратились в полосы, сверкавшие как молния. Мириады ледяных бриллиантов сливались в огненное месиво. «Наутилус» благодаря силе своего винта несся в окружении молний!
Стеклянные окна в салоне закрылись, но мы стояли, прикрыв ладонями глаза, еще наполненные бликами концентрированного света, какие плавают перед сетчатой оболочкой глаза, чересчур сильно раздраженной лучами солнца. Требовалось некоторое время, чтобы вернуть глазам нарушенную способность видеть.
Наконец, мы опустили руки.
- Честное слово, я бы не поверил, - сказал Консель.
- А я и сейчас еще не верю! - отвечал канадец.
- Когда мы вернемся на Землю, избалованные зрелищем таких чудес природы, - продолжал Консель, - что мы будем думать о наших жалких континентах и ничтожных произведениях человеческих рук? Нет! Мир, обитаемый людьми, недостоин нас.
Такие речи в устах бесстрастного фламандца свидетельствовали о высокой степени нашего восторга. Но и тут канадец не преминул плеснуть на нас холодной водой.
- «Мир, обитаемый людьми»! - повторил он, качая головой. - Не беспокойтесь, Консель, в него мы не вернемся.
Пробило пять часов утра. В это мгновенье «Наутилус» ударился обо что-то носом. Я сообразил, что он натолкнулся на ледяную глыбу. Наверно, это был результат ошибки в маневрировании, вполне возможной, поскольку подводный туннель, загроможденный льдами, представлял собою нелегкий путь для плавания. Я подумал, что капитан Немо, изменяя направление, будет огибать такие препятствия, пользуясь извилинами туннеля. Во всяком случае, не мог же наш путь быть пересечен непреодолимой преградой. Тем не менее, вопреки моим суждениям, «Наутилус» дал задний ход.
- Неужели мы движемся назад? -спросил Консель.
- Да, - ответил я, - наверно, в этом направлении туннель не имеет выхода.
- Что же тогда делать?
- А тогда все будет очень просто. Мы вернемся обратно и выйдем через южный выход. Вот и все!
Говоря так, я постарался иметь вид человека, более уверенного в успехе, чем был на самом деле. Между тем «Наутилус» все ускорял обратный ход и, продолжая действовать контрвинтом, уносил нас назад с большою скоростью.
- Это уже задержка, - сказал Нед.
- На несколько часов раньше или позже, какое это имеет значение? - ответил я. - Лишь бы выйти!
Несколько минут я прохаживался из салона в библиотеку и обратно. Вскоре я сел на диван, взял книгу и начал механически пробегать глазами ее страницы.
Прошло четверть часа. Ко мне подошел Консель и спросил:
- Интересную книгу вы читаете?
- Очень интересную, - ответил я.
- Конечно. Ведь это книга господина профессора.
- Разве?
Действительно, в моих руках была книга «Тайны морских глубин». Я даже не подозревал об этом. Я закрыл книгу и снова принялся за свою прогулку. Нед и Консель встали, собираясь уходить.
- Подождите, - сказал я, желая удержать их. - Побудем вместе, пока не выберемся из этого тупика.
- Как вам будет угодно, - отвечал Консель.
Прошло уже несколько часов. Я часто поглядывал
на приборы, висевшие на стене в салоне. Судя по манометру, «Наутилус» держался все время на глубине трехсот метров; компас неизменно указывал направление на юг, а лаг крутился со скоростью двадцати миль в час - скорость чрезмерная в таком узком пространстве. Но капитан Немо знал, что никакая поспешность не будет лишней, что теперь минуты имели значение веков.
В восемь часов двадцать пять минут произошло второе столкновение, на этот раз удар пришелся по корме. Я побледнел. Мои товарищи подошли ко мне. Я сжал руку Конселя. Мы переглянулись, задавая вопрос друг другу только взглядом, но более выразительно, чем если бы мы передали словами нашу мысль.
В эту минуту появился капитан. Я подошел к нему и спросил:
- Путь загорожен и на юг?
- Да. Ледяная глыба, перевернувшись, загородила последний выход.
- Мы заперты?
- Да.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Недостаток воздуха
Итак, вверху, внизу, со всех сторон «Наутилус» окружен непроницаемой стеною льда. Мы стали пленниками ледяных торосов! Канадец стукнул по столу своим громадным кулаком. Консель молчал, а я глядел на капитана. Лицо его стало попрежнему бесстрастным. Он стоял, сложив руки на груди. Он что-то обдумывал. «Наутилус» не двигался.