Собрание сочинений в 12 т. Т. 4, стр. 25

- Фи! - сказал канадец с пренебрежением, - пресноводные рыбы!

- Tertio, - продолжал Консель, - мягкоперые, у которых брюшные плавники находятся под грудными и непосредственно связаны с плечевой костью. Подотряд включает четыре семейства. Представители: палтус, камбала, тюрбо и так далее…

- Превосходные рыбы! Превосходные! - восклицал гарпунер, не признававший другой классификации рыб, кроме вкусовой.

- Quarto, - продолжал не смущаясь Консель, - бесперые, с удлинённым телом, без брюшных плавников, покрытые жесткой и слизистой кожей. Подотряд включает только одно семейство. Сюда относятся угревые: угорь обыкновенный, гимнот - угорь электрический.

- Посредственная рыба! Посредственная! - заметил Нед Ленд.

- Quinto, - говорил Консель, - пучкожаберные, с цельной подвижной челюстью; жабры состоят из кисточек, расположенных попарно вдоль жаберных дуг. В этом подотряде одно семейство. Представители: морской конек, летучий дракон.

- Мерзость! Мерзость! - заметил гарпунер.

- Sexto, - сказал Консель в заключение, - сростночелюстные, у которых кости, ограничивающие рот сверху, сращены, придавая полную неподвижность челюсти, - подотряд, порочащий настоящих рыб. Представители: иглобрюхи, луна-рыба.

- Ну, эта рыба только осквернит кастрюлю! - вскричал канадец.

- Вы хоть сколько-нибудь поняли, милейший Нед? - спросил ученый Консель.

- Нисколько, милейший Консель! - отвечал гарпунер. - Но валяйте дальше, любопытно послушать!

- Что касается хрящевых рыб, - невозмутимо продолжал Консель, - они подразделяются на три отряда.

- И того много! - буркнул Нед.

- Primo, круглоротые, у которых вместо челюсти одно срединное носовое отверстие, а позади черепа ряд круглых жаберных отверстий. Отряд включает лишь одно семейство. Представитель: минога.

- Хороша рыба! - сказал Нед Ленд.

- Secundo, селахии; жабры у них похожи на жаберные отверстия круглоротых, но с подвижной нижней челюстью. Отряд самый значительный в классе. Подразделяется на два семейства. Представители: акулы и скаты.

- Как! - вскричал Нед. - Скат и акула в одном отряде? Ну, милейший Консель, в интересах скатов не советую вам сажать их вместе в один сосуд!

- Tertio, - продолжал Консель, - осетровые. Жабры у них открываются, как обычно, одной щелью, снабженной жаберной крышкой, - отряд включает четыре вида. Представитель семейства: осетр.

- Э, э! Милейший Консель, вы приберегли на мой вкус лучший кусочек на закуску! И это все?

- Да, милейший Нед, - отвечал Консель. - И заметьте, что знать это, еще не значит узнать все, потому что семейства подразделяются на роды, виды, разновидности.

- Так-то, милейший Консель! - сказал гарпунер, взглянув в окно. - А вот вам и разновидности!

- Рыбы! - вскричал Консель. - Право, можно подумать, что перед нами аквариум!

- Нет! - возразил я. - Аквариум - та же клетка, а эти рыбы свободны, как птицы в воздухе.

- А ну-ка, милейший Консель, называйте рыб! Называйте! - сказал Нед Ленд.

- Это не по моей части, - отвечал Консель. - Это дело хозяина!

И в самом деле, славный парень, рьяный классификатор, не был натуралистом, и я не уверен, мог ли он отличить тунца от макрели. Канадец, напротив, называл без запинки всех рыб.

- Балист, - сказал я.

- Балист китайский, - заметил Нед Ленд.

- Род балистов, семейство жесткокожих, отряд сростночелюстных, - бормотал Консель.

Право, вдвоем они составили бы замечательного натуралиста!

Канадец не ошибся. Множество китайских балистов, со сплющенным телом, с зернистой кожей, с шипом на спинном плавнике, резвилось вокруг «Наутилуса», ощетинясь колючками, торчавшими в четыре ряда по обе стороны хвоста. Ничего нет прелестнее китайских балистов, сверху серых, белых снизу, с золотыми пятнами на чешуе, мерцавшими в темных струях за кормою. Между балистами виднелись скаты, словно полотнища, развевающиеся по ветру; и среди них я заметил, к величайшей радости, японского ската с желтоватой спиной, нежнорозовым брюхом и тремя шипами над глазом; вид настолько редкий, что самое существование его было в свое время поставлено под сомнение Ласепедом, который видел такого ската только в одном собрании японских рисунков.

В продолжение двух часов подводное воинство эскортировало «Наутилус». И покуда рыбы резвились и плескались, соперничая красотою расцветки, блеском чешуи и юркостью, я приметил зеленого губана, барабульку, отмеченную двойной черной полоской, бычка, белого, с фиолетовыми пятнами на спине и закругленным хвостом, японскую скумбрию, чудесную макрель здешних морей, с серебряной головой и голубым телом, блистательных лазуревиков, одно название которых заменяет всякие описания, спарид рубчатых, с разноцветным плавником, голубым и желтым, спарид полосатых, с черной перевязью на хвосте, спарид поясоносных, изящно зашнурованных шестью поперечными полосами, трубкоротых с рыльцем в форме флейты, или морских бекасов,.некоторые представители которых достигают метра в длину, японскую саламандру, мурену, род змеевидного угря, длиною в шесть футов, с маленькими живыми глазками и широким ощеренным зубами ртом, всего не перечислишь…

Восхищению нашему не было предела. Восклицаниям не было конца. Нед называл рыб, Консель их классифицировал, а я восторгался живостью их движений и красотою формы. Мне не доводилось видеть таких рыб в их естественной среде.

Не стану описывать все разновидности, промелькнувшие перед нашими ослепленными глазами, всю эту коллекцию Японского и Китайского морей.

Рыбы, привлеченные, несомненно, блеском электрического света, стекались целыми стаями, их было больше, чем птиц в воздухе.

Внезапно в салоне стало светло. Железные створы задвинулись. Волшебное видение исчезло. Но я долго бы еще грезил наяву, если б мой взгляд случайно не упал на инструменты, развешанные на стене. Стрелка компаса попрежнему показывала направление на северо-северо-восток, манометр - давление в пять атмосфер, соответствующее глубине в пятьдесят метров ниже уровня моря, а электрический лаг - скорость в пятнадцать миль в час.

Я ждал капитана Немо. Но он не появлялся. Хронометр показывал пять часов.

Нед Ленд и Консель ушли в свою каюту. Я тоже вернулся к себе. Обед уже стоял на столе. Был подан суп из нежнейших морских черепах, на второе барвена, которая славится своей белой, слегка слоистой мякотью и печень которой, приготовленная особо, считается изысканнейшим блюдом, затем филейная часть рыбы из семейства окуневых, более вкусная, чем лососевое филе.

Вечером я читал, писал, размышлял. Когда же меня начало клонить ко сну, я лег на свое ложе из морской травы и крепко заснул, меж тем как «Наутилус» скользил по быстрому течению «Черной реки».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Письменное приглашение

На следующий день, 9 ноября, я проснулся после глубокого двенадцатичасового сна. Консель, по обыкновению, пришел узнать, «хорошо ли хозяин почивал», и предложить свои услуги. Его друг, канадец, все еще спал так безмятежно, как будто другого занятия у него и не было.

Я не мешал славному малому болтать, но отвечал невпопад. Меня тревожило, что капитан не присутствовал на вчерашнем зрелище, и я надеялся увидеть его нынешним днем.

Я облачился в свои виссоновые одеяния. Качество ткани вызвало у Конселя целый ряд замечаний. Пришлось ему объяснить, что ткань эта вырабатывается из шелковистых прочных нитей биссуса, посредством которых прикрепляется к скалам раковина, так называемая «пинна», которая встречается во множестве у берегов Средиземного моря. В старину из биссуса выделывали прекрасные ткани - виссоны, а позже чулки, перчатки, чрезвычайно мягкие и теплые. И экипаж «Наутилуса» не нуждался ни в хлопке, ни в овечьей шерсти, ни в шелковичных червях, потому что материал для одежды ему доставляло море!

Одевшись, я вошел в салон. Там было пусто.