Приключения Васи Куролесова (с иллюстрациями), стр. 11
— Баран ты! — рассердился Батон. — Не хочешь — как хочешь. Сейчас моя остановка. Привет!
Поезд остановился — Батон соскочил на платформу. И тут в глаза Васе бросилось название станции: «Тарасовка».
И, прежде чем Батон смешался с толпой пассажиров, Вася вытолкнул на платформу Матроса, сам выскочил за ним и крикнул:
— Эй, погоди! Я согласен!
Глава четвёртая
Тёмная лошадка
Удивительная всё-таки станция Тарасовка.
Здесь есть всё, что и на других подмосковных станциях, — дачи, ёлочки, козы, колодцы, шлагбаумы, бочка с надписью «Русский квас». Но есть и кое-что такое, чего нигде не найдёшь.
У дороги под расписным навесом разместилась закусочная «Кооператор». Из-под навеса вываливает на улицу дым и кавказский запах жареного лука и мяса. Этот запах ползёт вдоль шоссе, зажигает блеск в глазах у случайных прохожих, подбирается к стадиону «Спартак». В дни футбольных матчей он будоражит болельщиков, и тогда над Тарасовкой стоит такой рёв и свист, какого, конечно, никогда не услышишь на других подмосковных станциях.
А запах, миновав стадион, ползёт дальше: мимо дач, ёлочек, коз, колодцев, мимо шлагбаумов и бочки с надписью «Русский квас».
Вася и Батон шли по шоссе как раз вслед за запахом. Батон нюхал запах с большим интересом.
— Люблю есть мясо, — толковал он, обняв Васю за плечи.
Матрос ненадолго отстал от них, покрутился возле закусочной, и неизвестно откуда во рту у него появился здоровенный кусок шашлыка.
— Толковый парень! — восхищённо сказал Батон. — Такой не пропадёт!
Довольно долго они шли по шоссе, и, как только запах жареного мяса иссяк, Батон остановился.
— Сюда, — указал он на розовый дом сбоку от дороги.
Дом был обычный на вид — низенький, длинный, с облупленной штукатуркой. Единственно, что поражало, так это огромное количество телевизионных антенн на крыше.
Вася оставил Матроса на улице, вслед за Батоном поднялся на крыльцо, вошёл в полутёмную комнату, освещённую только бледным экраном телевизора. Окна были занавешены от солнца. При неверном мёртвом свете увидел Вася человека, и сразу сердце его ударило в уши с колокольным звоном.
— Нашёл лошадку? — хрипло спросил тот, полуобернувшись к двери.
— Ага, — весело ответил Батон, — приятель мой, вместе сидели. Васька Куролесов.
При этих словах человек вскочил со стула, щёлкнул выключателем, и в комнату рухнул свет.
Ослеплённо глядел Вася на знакомое лицо — корявое, рябое, то самое, на котором горох молотили.
— Кого ты привёл, собака! — закричал Рашпиль и дал Батону по зубам. — Лошадку! Тёмную лошадку!
Зубы батонские лязгнули, он зажмурил глаза и быстро залопотал:
— Я не виноват. Я не виноват.
В этот же момент Вася пригнулся и что есть силы боднул Рашпиля в живот.
Живот этот оказался твёрдым, как комод, и бодать его было всё равно что биться головой об стену.
Рашпиль махнул в воздухе своей короткой и толстой рукой, чтоб схватить Васю, но тот увернулся, прыгнул вправо и отчаянно боднул Батона.
У этого живот оказался слабым, как манная каша. От удара Батон подпрыгнул, и секунду казалось, что Вася поднял его на рога. Выкатив глаза, Батон повисел в воздухе и рухнул под телевизор.
— Всех перебью! — закричал неожиданно Вася и, схватив со стола стакан с чаем, метнул его в Рашпиля.
Ударившись об стену, стакан лопнул, как граната. Вася тут же издал клич, похожий на рёв паровоза. Он закрутился по комнате, будто танцевал бешеный танец лезгинку, пнул плечом телевизор и кинулся к двери.
Телевизор что-то крикнул ему вслед, тумбочка под ним подломилась.
Телевизор тюкнулся об пол, как сотня сырых яиц.
С тихим звоном он пополз по полу и, как барсук, уткнулся в ботинок Рашпиля.
Вася ударил в дверь локтем и вылетел в темноту.
Глава пятая
Перо
Нет, Васе не повезло.
На полном ходу влетел он в чулан, врезался в чуланную стену, и тут же ему показалось, что на него падает новогодняя ёлка со всеми своими огнями и украшениями. От удара сел Вася на пол. Посыпались какие-то склянки, банки, что-то печально зазвенело, что-то полилось и злобно закапало в таз.
Ошеломлённого Васю Рашпиль за ноги вытащил из чулана, кашляя и ругаясь, бросил на пол рядом с умирающим телевизором.
Телевизор стонал.
На экране его вспыхивали и гасли предсмертные звёздочки. Собрав последние силы, он вдруг жалобно запел:
Что-то захрустело в телевизоре. Он повернулся набок, из него, как из посылки, высыпались какие-то стеклянные орехи.
Всего лишь минута прошла, как Вася попал в эту комнату, а всё уже здесь перевернулось вверх дном: рядом с телевизором валялась на полу тумбочка с вывихнутой ногой, в чулане что-то ещё копошилось и падало, на стене шевелилось рыжее пятно чая.
Глядя на эту картину, можно было сказать, что Вася пронёсся как ураган, разрушая всё на своём пути. А теперь этот ураган лежал на полу, и на голове его созревала шишка никак не меньше кедровой.
— Допрыгалась лошадка! — сказал Рашпиль. — Жалко, что совсем шею не сломал.
Батон очумело глядел на всё, что творится вокруг, и указательным пальцем ощупывал пошатнувшиеся зубы.
— Ты знаешь, кого привёл? — спросил Рашпиль.
— Ммм… — ответил Батон, не вынимая указательного пальца, — л-л-лошадь…
— Это милицейская лошадь, от капитана Болдырева.
— Ммм… — удивился Батон. — Давай ему морду разобьём.
— Мордой тут не отделаешься, — сказал Рашпиль и вынул из кармана перо — острый стальной нож с рукояткой, набранной из разноцветных стёклышек. Он придвинул его к Васиному носу, и тогда Вася понял, что теперь он попал в самую печальную историю. Снизу глядел он на плоское блестящее перо размером не больше вороньего. Над ним покачивалось лицо Рашпиля — рябое и круглое как луна. Сейчас оно было даже больше похоже на луну, чем сама луна.
Тихо стало в комнате, только слышно было, как в чулане что-то прощально капает в таз. Рашпиль покрутил ножом перед Васиными глазами, сказал:
— Ну, лошадка…
И тут же послышался стук в дверь.
Глава шестая
Свист
— Кого ещё чёрт несёт! — проворчал Рашпиль. — Кто там?
— Водопроводчики, — брякнул кто-то за дверью.
Рашпиль откинул крючок, и в комнату вошёл Курочкин. Да, это был он, гражданин Курочкин, и, что удивительно — опять с усами. А под усами висела к тому же бородка, похожая на букет увядших цветов.
— Водопровод хотим починить, — повторил Курочкин, смеясь.
Вдруг в лице его что-то треснуло. Чёрные морщины побежали под глазами.
— Васька!
Вася приподнялся на полу и помахал Курочкину рукой.
— Видал, — сказал Рашпиль, — кого Батон привёл?
— Кто? — крикнул Курочкин, подскакивая к Батону. — Ты?!
— Да не виноват я! — закричал Батон.
— Ладно, — сказал Рашпиль. — Брось ты его. Скажи лучше, что с Васькой делать. Выпускать его нельзя — сразу к Болдыреву побежит.
— Мне бежать нечего, — сказал Вася, — Болдырев давно вас выследил.
— Врёшь!
— Вокруг дома засада, — подтвердил Вася.
— Врёшь, Васька! Скажи, что врёшь.
— Не вру.
— Ну ладно, — кивнул Курочкин Батону. — Пойди проверь.
Батон лениво пошёл к двери. Он шёл ни шатко ни валко, тяжело неся свои узкие плечи и пухлые кулаки.
Да, хотелось бы Васе сейчас не врать. Приятно было бы, если б ворвалась вдруг в дом милиция и Болдырев крикнул: «Руки вверх!» Заплакал бы тогда небось Рашпиль. И Курочкин струхнул бы.
