Радиомозг, стр. 19

- Вы разумеете эпидиаскоп?

- Да. В моем аппарате место книги занимает голова, рисунок - кора большого мозга. Освещения не требуется, так как це-волны, при своей бесконечно малой длине, достаточно сильны, чтобы достигнуть экрана, расположенного в двух метрах от испытуемого.

Tax взял в руки алюминиевый шлем, приподнял его.

- Этот аппарат я назвал цереброскопом, от латинского слова «церебрум» - мозг и греческого «скопэо» - смотрю. Цереброскоп, или, по-русски, мозгосмотр. Аппарат, позволяющий наблюдать работу нервных центров, коры большого мозга или, что одно и то же, читать мысли человека. Не угодно ли?

Гэз понял предложение Таха и протянул ему свою голову. Tax надел на голову Гэза алюминиевый шлем.

- А волосы не мешают? - спросил Гэз.

- Для це-волн не существует препятствий, - ответил Tax с некоторой гордостью и потушил свет. - Сядьте, инженер. Стул около вас.

Гэз в темноте нащупал спинку стула и сел. Он весь был охвачен любопытством и той нервной дрожью, которую испытывают люди перед новым, неизведанным и интересным.

- Я начинаю, - очень тихо сказал Tax. - Це-волны из ваших нервных центров бьют в шлем, отклоняются пластинкой, идут к экрану, я навожу на фокус… Вы видите?

Гэз увидел на экране светлое пятно в виде неправильного полуовала, по которому быстро перебегали разноцветные искорки. Темная заметная полоска тянулась сверху вниз полуовала.

Tax, как лектор, указал тонкой длинной палочкой на экран.

- Это картина вашего живого, работающего мозга, инженер. Темная полоска разделяет кору большого мозга на два полушария. От нее в обе стороны разбегаются неправильные линии, вроде змеек; это - мозговые извилины, на протяжении которых находятся нервные центры. Вот - во второй левой лобной извилине - видите? бледно-розовое пятнышко… Это центр речи, открытый знаменитым ученым Брока. Говорите, инженер, что хотите. Читайте первые пришедшие вам на память стихи.

Гэз начал читать.

Tax водил по экрану палочкой в это время и объяснял:

- Замечаете, как бледно-розовое пятнышко вспыхнуло? Это работает центр речи. А вот одновременно фиолетовые искорки в конце третьей лобной извилины. Здесь - центр, заведующий движением гортани. Он тоже работает… Теперь вы ясно видите, что все так называемые «душевные» восприятия, ощущения, способности и тому подобное связаны с определенными областями мозговой коры.

В 1870 году Фрич и Гициг блестящими опытами положили начало этому. Впоследствии работы Ферье, Шарко и Грассэ расширили наши знания о работе коры мозга.

Есть центры двигательные и чувствительные… На экране вы видите только беглую и беспорядочную игру световых пятнышек и искорок… А я читаю их, как книгу, потому что я нашел ключ к чтению этих световых знаков… Вы сейчас вспоминаете мелодию вальса. Я это ясно вижу… Пульсация зеленой искры в три четверти, темпом вальса, в первой височной извилине говорит мне это.

- Совершенно верно, - сказал Гэз и с интересом наблюдал, как соответственно его словам два раза вспыхнуло бледно-розовое пятнышко центра речи.

Tax зажег свет, и Гэз снял с себя алюминиевый шлем.

- Удивительно! Изумительно! Позвольте поздравить вас, доктор! - Он крепко пожал руки Таха.

- Но пока еще только на два метра, - горестно сказал Tax.

- Что такое? - не понял Гэз.

- Я еще не могу передавать це-волны на далекие расстояния.

- Как же вы говорили, что этот вопрос решен?

- Да, он решен. Но не мной.

- Кем же? - воскликнул Гэз.

- А теми, кто дает сигналы на небывало короткой волне. Теми, которые надевают парики, гримируются, притворяются мертвыми, чтобы потом убежать из мертвецкой. Теми, которые под видом больных нищих попадают к нам в больницу. Теми, которые… вообще заинтересованы в том, чтобы мешать мне и вам работать, черт возьми.

Tax потряс кулаками в воздухе.

- Я был на Глиняной улице, в доме N 16.. И вы знаете? Старик-нищий исчез, как в воду канул… Это один из них… Даю руку на отсечение.

Гэз стал искать свою шапку.

- Вот что, доктор… Это дело так оставлять нельзя. Завтра прошу вас с вашими аппаратами ко мне в лабораторию. Идет?

В дверях Гэз вздохнул и улыбнулся.

- Из-за вашего интереснейшего сообщения я сегодня проехался по воздуху. Как хорошо… После войны свежий воздух мне напоминал окопы, и я не любил его… Я сидел у себя в лаборатории… Но теперь, пожалуй, я буду чаще покидать ее.

Tax проводил Гэза.

- Солнце и свежий воздух - это жизнь и здоровье, инженер. До завтра.

XIX. ПОИСКИ

Мишутка в первый раз за свою службу не пришел на завод. Всю ночь, придя домой с дачи, он думал о том, куда исчезла Дуня. Он не спал, и мысли, странные и неприятные, волновали его. Дуня, которую он любил больше жизни, Дуня, которой он дал клятву верности и дружбы, не подождала его, а ушла, даже не сказав «прощай».

Утром, лишь только забрезжил весенний свет и задолго до гудка, Мишутка бросился через поселок к домишку товарища Никиты, отца Дуни.

Никита высунул бородатое лицо из оконца.

- Чего ты, еще ни свет ни заря?

- Дуня дома? - задыхаясь, спросил Мишутка.

- А когда она дома-то бывает? - с сердцем рванул Никита. - Все собрания да заседания… Говорила вчера, что у Гланьки, может, останется… Все подруги-подруженьки… А ты чего ее спрашиваешь?

- Да как же, товарищ Никита… - начал Мишутка смущенно, а потом сразу перевел речь на другое: - Так у Гланьки, говоришь?

И не дождался ответа. Уже рысью мчался к подруге Дуни, Гланьке Шитовой.

Никита только покачал головой.

- Вот полоумный-то, как есть…

Гланька кипятила на примусе чайник. На Мишутку посмотрела с изумлением.

- Да я твоей Дуни и в глаза-то вчера не видела.

Мишутка пулей вылетел из каморки Гланьки.

Он бегал по поселку и всех спрашивал, не видал ли кто товарища Дуню Рогову.

Гудок проплыл над поселком.

От завода тихо шел к своему домику Лука и придвинулся вплотную к стоявшему у дороги сыну.

- Мишутка… Третий гудок был… Что ж, на работу? Темно-синие глаза грустно и непонимающе взглянули на Луку.

- Тять, Дуня пропала… Ушла от меня.

Лука привычной рукой почесал бороду.

- Ушла?.. Вот то-то и оно-то… Говорили мы тебе с матерью, и дядя Никита тоже: распишись, парень, с Дуняшей, живите форменно, вот бы и крепко было, не убегла бы. Все под боком бы держал.

- Это и было бы, тять… Думали погодить немножко.

- По любовь ходить - нечего годить, - усмехнулся на сына Лука. - А ты на завод иди. Смотри, Дуня твоя и там.

Лука пошел домой отлеживаться после ночного дежурства, а Мишутка заспешил к заводу.

Завод пыхтел и звенел, работа в нем шла полным ходом. Над кочегаркой из тонкой трубы звонко высвистывал вырывавшийся пар. Голуби кружились над заводом в лучах раннего солнца.

Мишутка почти подошел к заводу. Рядом в роще громко чирикнула пичужка, так голосисто и музыкально, что Мишутка на секунду замедлил шаг. И тут наискось за рощей он увидал дачу, где вчера видел последний раз Дуню. Словно внезапное озарение сошло на него.

Он снял кепку и помахал ею себе в лицо. Ему стало жарко и не по себе. И тут же, не помня себя, перескакивая канавы и незасохшие лужицы с талой водой, побежал Мишутка по луговине.

Вот и знакомая изгородь, вот и калиточка. Только несколько часов тому назад Дуня смотрела ему в глаза и говорила.

Сердце Мишутки переполнилось горечью и страхом потерять Дуню навсегда. Теперь он понял, как любят они друг друга, и какой ужас, если…

- Профессора мне, - твердо сказал Мишутка отворившей Глафире.