Уильям Шекспир. Гений и его эпоха, стр. 1

Энтони Берджесс

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

Гений и его эпоха

Предисловие

Эта книга не о драматургии и поэзии Шекспира. Это еще одна из многочисленных попыток собрать воедино все те факты, на почве которых произросли его стихи и пьесы. Если я стану рассуждать о содержании или литературных приемах, используемых Шекспиром и другими авторами, то не для обогащения истории литературы или литературной критики; я буду касаться этих вопросов только потому, что персонажи этой книги главным образом профессиональные писатели. Но их искусство часто неразрывно связано с их жизнью. И на первом плане для меня все-таки их жизнь, и, в главным образом, частная жизнь.

Поскольку материалы, относящиеся к биографии Шекспира, весьма скудны, чрезмерное значение придается обычно тому, что Сэмюэль Джонсон называет хвалебными гимнами. Но все уже порядком устали восхищаться ассонансами и концовками строк Шекспира, устали восторгаться современностью его философии и глубиной проникновения в человеческую душу. Подлинная литературная критика состоит не в этом, и она доступна только настоящим специалистам, в такой книге, как наша, она неуместна.

Я провозглашаю здесь право каждого из многочисленных поклонников Шекспира создать собственный портрет этого человека. Набор верных красок и кистей ограничен, и, естественно, каждый хотел бы раз и навсегда покончить с ложным, недостоверным образом. Говоря иными словами, моя работа состоит в создании портрета.

Я уже написал две работы о Шекспире: роман, сочиненный немного в спешке, к празднованию в 1964 году 400-летия со дня его рождения, и сценарий более чем эпического по продолжительности голливудского фильма о его жизни. В обеих работах большая доля вполне достоверных фактов, но в них и немало предположений, а равным образом и несколько находок, которые не имеют никакого обоснования. Представляемая читателю книга также содержит догадки, аккуратно предваряемые фразами вроде: «Вполне могло случиться…» или «Возможно, приблизительно в это время…», и они отнюдь не претендуют на научные открытия. В книге, однако, есть глава, в которой предпринята попытка воссоздать первое представление «Гамлета», и там я позволил себе отбросить в сторону чрезмерную осторожность. Вместо того чтобы сказать, что актер Райс, возможно или вероятно, был уроженцем Уэльса (валлийцем), я утверждал, что он таковым являлся, и даже установил, какие роли он исполнял: Флюэллена и сэра Хью Эванса. Читатель узнает, как работает писатель, и, надеюсь, простит мне эту вольность.

Когда-то я написал статью, в которой утверждал, что человек по своей натуре охотнее станет копаться в грязном белье Уильяма Шекспира, чем радоваться находке его неизвестной пьесы. То, что Шекспир упорно предпочитает оставаться в тени, когда его друг Бен Джонсон трезвонит о себе на всю округу громче церковного колокола, — одна из причин, по которой мы неустанно преследуем Шекспира. Каждый биограф страстно желает обнаружить новую деталь его жизни: что 7 мая 1598 года он стриг ногти или что он подхватил жестокую простуду во время первого представления труппы короля Джеймса I, но эти эпизоды никогда не обрастают плотью и кровью. В сонетах перед нами нараспашку душа Шекспира: он влюблялся и изменял, но это случается с каждым смертным. Нам нужны письма, врачебные рецепты и те события обыденной жизни, которые и создают характер человека. Несправедливо, что Шекспир не рассказывает о себе ничего, в то время как Бен, со своим громадным животом и грубыми чертами лица, проявляет чрезмерную готовность поболтать с нами. До нас лишь долетают неясные слухи, почерпнутые из прошлого и настоящего Уорикшира, мы узнаем, что у Шекспира не было пагубного пристрастия к пьянству и дракам. Но все эти слухи и разговоры — лишнее свидетельство нашей обеспокоенности, даже любви, и интересно наблюдать, как Шекспир проявляется иногда в повседневности жизни в виде живого народного духа, в непристойных надписях в прачечных и в шутках в пивных. Однако в данной книге нет места подобного рода вещам. И, при всех недостатках подобного подхода, здесь есть своя логика.

Пролог

^{Уильям Шекспир. Гравюра Мартина Дройсхута}

Королева Елизавета взошла на английский престол в 1558 году в возрасте двадцати пяти лет, за шесть лет до рождения того, кого мы считаем величайшим представителем ее эпохи. Она была дочерью Генриха VIII и Анны Болейн. Решение Генриха жениться на Анне явилось причиной его развода и укоренения в Англии протестантской церкви. По мнению английских и иностранных католиков, Елизавета не имела права претендовать на престол: она была незаконнорожденным ребенком. Тем не менее сам король Испании, в недалеком будущем ее заклятый враг, поддержал ее: альтернативой протестантке Елизавете была католичка Мария, королева Шотландии, а Мария была замужем за французским дофином. Соперничество между двумя великими католическими державами, Францией и Испанией, удерживало в стороне протестантскую Англию вплоть до смерти дофина. Когда Испания получила возможность покорить Англию под знаменем католической контр-реформации, Англия оказалась слишком сильна, чтобы сдаться без боя, но борьба за независимость была упорной и длительной.

В Англии времен юности Елизаветы ощущалась нехватка денег, кораблей и воинов. Страна была слишком бедна, чтобы защитить себя как от внешних, так и от внутренних врагов, главным образом тех, которые считали, что ее протестантизм зашел слишком далеко, а также тех, которые думали, что он продвинулся недостаточно далеко. Держать все под контролем оказалось нелегко: аппарат подлинного деспотизма, с разветвленной бюрократией и тайной полицией, стоил слишком дорого для страны с годовым доходом всего в полмиллиона фунтов. Если Елизавета хотела одержать победу — сохранить мир в стране и спасти ее от нападения извне, — этого можно было достичь только с помощью таких личных качеств, как хитрость, очарование, притворная уступчивость, непритворная энергия. Она Обладала мужским складом ума и была по-женски коварна.

Елизавета получила прекрасное образование, она лингвист, теолог, занималась музыкой и поэзией, была большой любительницей театральных представлений, пышных зрелищ, охоты и танцев. Она была слишком умна и не хотела выходить замуж, но использовала свое положение старой девы (называемое тогда девственностью) как приманку и как оружие. От отца ей передались его упорство и патриотизм, но не его способность к слепой тиранической ярости. От матери она унаследовала привлекательность и кокетство, но не глупость и способность той на необдуманные поступки. Елизавета не теряла головы и умела сохранять присутствие духа. Владела она и своим сердцем. Королеве Шотландской предстояло потерять его, а затем и голову. Елизавета умерла в своей постели почти через сорок пять лет после вступления на престол. Ей повезло с первыми министрами — людьми вроде сэра Уильяма Сесила и сэра Фрэнсиса Уолсингема, а им повезло с ней.

Ей нравилось поступать по собственному усмотрению, но она не испытывала склонности к деспотизму. «Я благодарна Господу, — сказала она в парламенте, — что одарена такими качествами, которые позволили бы мне жить в любой стране христианского мира, даже если бы я ушла из государства в одной нижней юбке». Высоко ценя собственную индивидуальность, она ценила индивидуализм других до тех пор, пока он способствовал процветанию государства. Во время ее правления Англия превратилась в мощную морскую державу. Так произошло потому, что нашлись люди, чье морское искусство было отточено благодаря личной предприимчивости. Несказанные богатства ждали храбрых и неугомонных в новых мирах, уже открытых. Воспламените дух такого стяжательства патриотизмом и идеями архиепископа Кентерберийского Кранмера — и получите морскую силу, которая поглотит любое количество непобедимых армад.