Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью, стр. 66

В 1872 году Миндовскому было тридцать шесть лет, и он тогда уже был сказочно богатым, хотя еще не унаследовал от отца фабрик.

Вот такой преинтересный человек жил на Большой Ордынке. Помимо этого дома Иван Александрович владел особняками на Поварской и в Леонтьевском переулке. Последний был построен в 1880 году архитектором Д.Н. Чичаговым и принадлежал когда-то московскому городскому голове и знаменитому предпринимателю Николаю Александровичу Алексееву – двоюродному брату К.С. Станиславского. Кстати, от основателя Московского Художественного театра и мог услышать А.П. Чехов историю о Миндовском и Татищевой. В 1895 году Иван Александрович пригласил архитектора В.И. Чагина для расширения особняка на Большой Ордынке. Именно поэтому сегодня дом № 43 кажется таким вытянутым вдоль улицы.

Разновременность частей особняка Миндовского заметна невооруженным глазом. В течение долгого времени проходит реставрация этого находящегося в плачевном состоянии памятника архитектуры, и здание завешено фальшфасадом. Но когда его, наконец, снимут, вы увидите разницу в форме и ритме окон. Центральная часть, построенная раньше остальных в 1820-х годах, выделена мезонином с горизонтальным аттиком. Окна парадного фасада украшены наличниками с затейливыми узорами в верхней части. Фасадной лепниной декорирована опять-таки только центральная часть особняка, как будто, расширяя его, экономные и практичные хозяева решили не тратить лишних денег на украшение. Но три окна мезонина обрамлены со вкусом. Северная пристройка играла роль садового павильона или зимнего сада. Ворота между домом и флигелем относятся ко времени, когда владельцем был уже Миндовский.

Гуляя по Большой Ордынке, мы уже познакомились с добрым десятком купцов и предпринимателей. В большинстве своем они были щедрыми жертвователями и благотворителями. Миндовского вряд ли кто-нибудь мог обвинить в том, что он не помогает церквам или богоугодным заведениям. Но скупость его стала притчей во языцех. Предприниматель и мемуарист Н.А. Варенцов, который был лично знаком с Миндовским, поведал одну историю:

«Иван Александрович отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью. Он был крепким и здоровым человеком, высокого роста, полный, с плешью. Одна из его фабрик была на Волге, и две другие тоже находились недалеко от нее. Все свои грузы отдавал обществу «Самолет», выговорив себе бесплатный проезд на их пароходах, чем всегда и пользовался. Ни разу никто не заметил, чтобы он брал что-нибудь из буфета парохода, разве только кипяток, подаваемый задаром, имел всегда при себе мешочек с провизией.

Однажды мне пришлось ехать на пароходе с Иваном Александровичем Коноваловым, он предложил с ним вместе пообедать, в это время входит И.А. Миндовский; поздоровавшись, он сел с нами за столик. Коновалов обратился к нему:

– Давай обедать с нами вместе, я закажу на твою часть.

– Что ты, что ты! Я сыт, только с обеда, два раза не обедают подряд, захвораешь! – сказал Миндовский, смеясь. – Вы обедайте, а я приду чайку попить, – и ушел.

Стоящему лакею Коновалов приказал дать три прибора и заказал на троих.

К подаче лакеем обеда Миндовский пришел со своим мешочком с провизией. Коновалов сказал:

– Садись, я на твою долю заказал, позволь угостить тебя, неужели ты меня хочешь обидеть?

Миндовский немного поломался, но скушал весь обед и пил вино. Перед кофе встал и сказал:

– Пойду в каюту, мне кое-что нужно взять, – и ушел с мешочком.

Я был уверен, что Миндовский боялся остаться до расплаты за обед, чего доброго и ему пришлось бы заплатить, не особенно доверяясь угощению Коновалова, который предложил Миндовскому угощение, а заплатили по счету я пополам с Коноваловым» [182].

ДОМ АРСЕНЬЕВЫХ

(Большая Ордынка, № 45)

Флигель отделяет особняк Миндовского от любимого жителями Замоскворечья замечательного дома Арсеньевых. Арсеньевы – древнейший и обширнейший дворянский род. Для всех носителей этой фамилии есть замечательная книга историка В.С. Арсеньева «Род дворян Арсеньевых. 1389 – 1901 гг.», в которой написано: «Предок рода Арсеньевых Ослана-Мурз, а по крещению названный Прокопием, выехал к великому князю Дмитрию Иоанновичу Донскому из Золотой Орды и пожалован поместьями. У сего Ослана были дети: Арсений, Федор, Лев, по прозванию Широкий Рот, и Павел. От них пошли: от Арсения – Арсеньевы, от Федора – Сомовы, От Льва Широкого Рта, – Ртищевы, от Павла – Павловы» [183].

Среди знаменитых Арсеньевых: Василий Михайлович – генерал-адъютант флота и тайный советник при Екатерине I, Варвара Михайловна и Дарья Михайловна – соответственно свояченица и жена князя А.Д. Меншикова, Николай Дмитриевич – генерал, сподвижник Суворова, Николай Иванович – курляндский губернатор и др. Арсеньевы были записаны в родословные книги: Тульской, Смоленской, Тверской, Орловской, Владимирской, Курской, Самарской и Рязанской губерний. Немало представителей рода Арсеньевых жило и в Москве. Среди них – Михаил Васильевич и Елизавета Алексеевна – дед и бабка М.Ю. Лермонтова. Будущий поэт и назван-то был именно в честь деда. В 1836 году Елизавета Алексеевна писала дальней родственнице о своем внуке: «Нрав его и свойства совершенно Михайла Васильевича, дай боже, чтоб добродетель и ум его был» [184].

Стоит заметить, что русским дворянам было свойственно искать у себя древнейших восточных или европейских предков. У каждого рода есть собственная легенда о своем «Ослане-Мурзе». Благодаря таким корням дворяне получали возможность занести свою фамилию в шестую (самую привилегированную) часть Бархатной книги дворянских родов России. Лермонтов верил, что его род происходит от некоего Георга Лермонта, выходца из Шотландии времен короля Дункана.

Скорее всего, дом на Большой Ордынке принадлежал московскому губернскому предводителю дворянства Василию Дмитриевичу Арсеньеву или кому-то из его близких родственников. Он приходился двоюродным братом деду Лермонтова и крестным матери поэта. Его отец Дмитрий Васильевич, известный, согласно мемуарам писателя А.Т. Болотова, всей России по высокому и великому своему росту, был генерал-майором и выполнял секретные поручения императрицы Елизаветы Петровны. Сам же Василий Дмитриевич дослужился до генерал-поручика.

В воспоминаниях генерал-адъютанта Е.Ф. Комаровского можно найти одну любопытную историю:

«В пространных залах Слободского дворца назначены были собрания для дворянства и купечества; император сам поехал в Слободский дворец. Войдя в залу, где собрано было все московское дворянство, коего губернским предводителем был В.Д. Арсеньев, государь сказал:

– Вам известна, знаменитое дворянство, причина моего приезда. Император французов вероломным образом, без объявления войны, с многочисленной армией, составленной из порабощенных им народов, вторгнулся в нашу границу… Настало время для России показать свету ее могущество и силу. Я в полной уверенности взываю к вам: вы, подобно предкам вашим, не потерпите ига чуждого, и неприятель да не восторжествует в своих дерзких замыслах; сего ожидает от вас ваше отечество и государь.

Все зало огласилось словами предводителя:

– Готовы умереть скорее, государь, нежели покориться врагу! Все, что мы имеем, отдаем тебе; на первый случай десятого человека со ста душ крестьян наших на службу.

Все бывшие в зале не могли воздержаться от слез. Государь сам был чрезмерно тронут и добавил:

– Я многого ожидал от московского дворянства, но оно превзошло мое ожидание» [185].

Василий Дмитриевич вызвался быть начальником Московского ополчения, за что император лично вручил ему орден Святой Анны I степени. После 1812 года Арсеньев был награжден орденами Святого Владимира II степени и прусским Красного Орла II степени.