Аэроплан-призрак, стр. 12
— К Голборн-Виадук, что напротив Ньюгейтской тюрьмы!
Занятый разговором с Маргаритой, фон Краш не заметил, что, как только тронулась с места его машина, другой автомобиль, стоявший неподалеку, отъехал от стоянки и покатил вслед за ними, выдерживая определенную дистанцию.
Но даже если бы он и обратил на него внимание — одного взгляда, брошенного им на пассажиров, было бы достаточно, чтобы спокойно от них отвернуться.
Чем бы могли заинтересовать его эти подростки, почти дети? Юноша лет шестнадцати, а девушка еще моложе; он — небольшого роста, красиво сложенный; она — маленькая, темноволосая, тоненькая, с неправильными чертами очаровательного личика с огромными темно-синими глазами, ясными и лучистыми.
По-видимому, это были иностранцы. Глядя на их дорожные костюмы, можно было предположить, что они американцы. На юноше была вязаная куртка с золотыми пуговицами, панталоны из сероватой фланели и морская фуражка. Его изящная, миниатюрная спутница носила белую жакетку с синими пуговками и очень короткую юбочку. На роскошных вьющихся волосах тоже красовалась морская фуражка — белая с синим.
Эти милые существа совершенно не походили на врагов, которых следовало опасаться! Однако они интересовались именно фон Крашем.
— Король был прав, Сюзанна, — сказал юноша. — Немец следит за делом с особенным интересом.
Девушка произнесла тоненьким голоском:
— Знаешь, Триль, я в этом и не сомневалась… Ведь Король никогда не ошибается…
— Я не спорю, конечно… Но все-таки, живя там, в Америке, и зная о деле только по газетам, он нисколько бы не опозорился, если бы на этот раз и попал пальцем в небо…
Его подруга погрозила ему пальцем.
— Триль, Триль, без намеков… Король хочет, чтобы, вернувшись из кругосветного плавания, я вышла замуж не за сорванца, а за джентльмена.
Он ласково улыбнулся.
— Он хочет сделать из меня джентльмена для тебя, Сюзанн… Но этот фон Краш…
Он не договорил.
— Однако! Мы, кажется, возвращаемся в гостиницу… вот и Блекфрайерский мост.
Но нет… Машина немцев промчалась мимо и устремилась по Людчет-стрит и остановилась наконец у одной из угловых башен, внутри которой находилась винтовая лестница, ведущая к воздушной дороге Голборн-Виадук.
XIII. У ворот Ньюгейта
Коплинг Бильбард, один из наемников, участвовавших в южно-африканской войне, вместо правой руки, оторванной осколком гранаты, получил от признательной родины пост, завидный с некоторой точки зрения: привратника Ньюгейтской тюрьмы.
Один из охранников, находящихся в его подчинении, так переусердствовал в проявлении своих верноподданнических чувств, что даже умер, так как выпил слишком много джина за здоровье Его Величества короля. Этот лояльный верноподданный оставил после себя мальчика лет тринадцати-четырнадцати. Бильбард подобрал сироту, сшил ему кое-какую одежонку из старого платья, и мальчик стал щеголять в куртке, едва доходившей ему до пояса, и в брюках, штанины которых были длиннее, чем ноги. Зато Коплинг Бильбард постепенно переложил всю свою работу на плечи малолетнего Джо Фаленда. Мальчик хранил у себя связки ключей, делал обходы, наблюдал за сторожами, оказывал услуги богатым арестантам (таковыми считались те, кто мог заплатить сторожу наличными). И в результате того, что Джо справлялся со своей задачей образцово, он проникся к собственной деятельности таким уважением, что почти стал смотреть на своего покровителя сверху вниз.
Как раз в это время они сидели на скамье перед главным входом в тюрьму, где Коплинг Бильбард имел привычку отдыхать, когда за него трудился Джо, и мальчишка, с важным видом придвинувшись к своему благодетелю, вел с ним оживленную беседу.
— Говорю тебе, что уже без четверти четыре, — с нетерпением повторял старик.
— Я вас слишком уважаю, мистер Бильбард, чтобы поверить вам, не посмотрев на часы во дворе, — заявил плутишка самым почтительным тоном.
Глаза старого вояки начали яростно вращаться в орбитах, но фраза Джо была построена так вежливо, что он совершенно не мог сообразить, к чему в ней следует придраться.
— Не сомневаюсь в твоем уважении и в том, который сейчас час, мальчик. Я бы только хотел, чтобы оно простиралось и дальше… И если я тебе говорю…
— …Что молодая дама и ее брат, сэр Питер-Поль, находятся у заключенного француза, то я отвечаю, что их посещение разрешено до четырех часов и я не могу его сократить.
— Ну, если бы им и пришлось убраться немного раньше…
— Они бы остались этим очень недовольны. Таких богатых людей, как Фэртаймы, опасно злить. Рука в шитой золотом перчатке может толкнуть сильнее, чем рука в простой…
Вдруг Джо вскочил с веселым огоньком в глазах:
— Вот и Китти!
Действительно, со стороны Людчет-Хиля показалась фигурка девочки. Это была типичная маленькая лондонская цветочница, бледненькая, худенькая, с выцветшими белокурыми волосами и печальными, утомленными глазами. Девочка улыбалась и почти бежала. В этом огромном Лондоне, по улицам которого она блуждала изо дня в день, ворота Ньюгейтской тюрьмы казались ей вратами рая: за ними живет ее единственный друг, Джо.
Мальчик направился к своей приятельнице, на ходу доставая из кармана два пенса. Он положил их девочке в руку, сопровождая этот поступок словами, произнесенными с солидной важностью щедрого покупателя:
— Позвольте мне мой ежедневный букет фиалок!
Он сам вынул его из корзиночки и, пристроив в петличку, взял маленькую продавщицу за руку.
— Как поживаешь, Китти?
Малютка печально повела худенькими плечиками.
— Как всегда. Каждый последующий день всегда немножко хуже, чем прошедший…
— А хозяйка?
— Выгонит меня на улицу, если я завтра не уплачу семь шиллингов за свою комнатку…
И, как бы оправдываясь, она прибавила:
— Цветы так дороги, я почти ничего не зарабатываю. Когда еще была жива Джен, вдвоем мы кое-как сводили концы с концами. Но сестра умерла, а мне самой очень трудно.
Он ласково взял ее за руку.
— До завтра, Китти. Будем надеяться, что завтра будет лучше, чем сегодня. Я попрошу у молодой леди Фэртайм немного денег. Она сама знает теперь, что такое горе… Ее жених… Она так богата, а тебе нужно так мало… Забеги сюда завтра!
Она посмотрела на него с горячей признательностью. Грубый голос нарушил это приятное молчание.
— Джо… Я пошел за ключами… Иди сюда, я тебе их передам!
— Бегу! — крикнул мальчик старику, которому, по-видимому, надоело сидеть на скамье, и он решил заняться делом. Мальчик быстро повернулся к девочке и произнес:
— Так до завтра, Китти, не забудь!
Они вместе дошли до ворот Ньюгейта и там расстались. Китти побрела по улице, носящей название знаменитой тюрьмы.
Джо, стоя у ворот, еще долго смотрел ей вслед. Когда она исчезла за углом улицы, он сочувственно пробормотал:
— Бедняжка!.. Ах, если бы я мог заработать хоть немного денег!
Хоть и редко, но в жизни бывают случаи почти волшебного стечения обстоятельств.
— Мальчик, хочешь заработать соверен?
Джо с быстротой молнии обернулся на оклик — и очутился лицом к лицу с двумя молодыми пассажирами автомобиля, который только что приехал вслед за машиной фон Краша.
— Доброму соверену всегда найдется место в кармане любого англичанина.
Триль ответил на его слова улыбкой.
— Благодаря ему бедняжку Китти завтра не прогонят с квартиры.
— Китти?
Джо, спохватившись, вздрогнул. Молодой американец поспешил объяснить, что ему надо.
— Мы — американцы. В Лондон приехали всего на двадцать четыре часа; завтра уезжаем. Нам очень хотелось бы взглянуть на знаменитого преступника, французского инженера, о котором кричат все газеты.
— Не преступника, а пока только обвиняемого, — уточнил Джо. — Но он, пожалуй, действительно будет приговорен, против него все улики… Но я убежден, что он невиновен. У меня собственное мнение на этот счет.
Тут появился Коплинг с огромной связкой ключей, которую он держал в своей единственной руке.