Морская тайна (ил. Л.Смехова), стр. 18
- Капитан, я обследовал все, что возможно, - услышал Головин ответ водолаза. - Под скалой, на глубине сорока шести метров, ровный каменистый грунт. Много рыбы. Боюсь, что там резвятся акулы. Большая площадка, метров семьдесят в квадрате. А дальше обрыв, и сразу глубина в несколько сот метров. Вокруг всего острова около этой мели - океанская глубина.
- Алло, штурман! - глухим повелительным голосом позвал капитан Головина. - Извольте возвратиться на бот. Не намерены ли вы остаться здесь и вызывать морских духов?
Грубость Ирвинга, какой никогда не мог подозревать в нем Головин, не произвела, впрочем, на него никакого впечатления.
В глубоком отчаянии, принужденный покинуть остров, он взошел на бот.
Шумно расплескивая воду, бот понесся обратно к пароходу.
«Значит, врачи были правы? - тягостно размышлял Головин. - Галлюцинации?.. Кошмары?.. Подводной крепости не существовало?»
И, ринувшись к борту, боясь потерять из виду скалу, Головин против воли воскликнул:
- Вернемся, капитан, клянусь, это тот самый остров!
- Мистер Головин, - огрызнулся Ирвинг, - я больше не хочу вас слушать. Прекратите бред!
В течение пяти дней Головин не выходил из каюты. И ни разу его не посетил Ирвинг. Штурман испытывал невыносимые муки. Отстраняя еду, он не покидал койки и, казалось, забыл о времени. Но пора уже было прибыть в Сан-Франциско. Как это ни было тягостно для Головина, он решил отправиться к капитану за объяснениями. Словно угадав его желание, Ирвинг внезапно появился в каюте.
- Мистер Головин, - злобно сказал он, - интересует ли вас, где мы находимся?
- Да. Я должен возвратиться в Сан-Франциско.
- Лично меня это не интересует, - отрезал Ирвинг. - Мы проходим берега Мексики. Мистер Головин, я не стану заботиться о ваших удобствах. Если вы еще не потеряли сообразительности, вы должны понять, что все эти дни в результате вашего нелепого обмана я рисковал взорваться от бешенства. Молчите! На вашем месте я давно выбросился бы за борт. Я наказан. Я зверски наказан за свою наивность и простодушие! Но не в моих правилах прощать подобные поступки. Пусть почитаемый мной мистер Голдинг узнает, как я проучил безрассудного, бесчестного человека, осмелившегося провести Фреда Ирвинга. Немедленно покиньте судно, или я прикажу выбросить вас за борт.
Благоразумие предохранило штурмана от возражений, и он безмолвно поднялся на палубу.
Стояла звездная ночь.
Застопорили машины, загремели блоки, и Головин по штормтрапу спустился в моторный катер. На освещенном мостике промелькнула фигура Ирвинга
Катер помчался в темноту.
В полном безразличии сошел Головин на берег. К ногам его упал мешок, и катер моментально повернул назад. Как в тяжелом, гнетущем сне, Головин опустился на холодный и влажный камень.
«Темная мексиканская ночь. Я отвернулся, чтобы не видеть огней «Юпитера». В молодые годы я пережил немало потрясений, не один раз я пережил опасность смерти, но ни с чем не сравнить страданий, какие испытывал я на мексиканском берегу. Когда же погибли веселый боцман Бакута, тихий Андрей и Нина?.. Дорогие мои, бедные друзья, они умерли от голода и жажды, а я даже не могу вспомнить, что происходило в последние минуты их жизни! И опять мне мерещится дрожащий свет фиолетовых прожекторов на дне океана… Я вижу фигуру боцмана…
Шаги… Кто-то идет в темноте. Я слышу шорох травы, вглядываюсь в темноту, но уже не верю себе. Неужели это снова безумие?»
Затихли звуки мотора, Невдалеке прошелестели листья невидимых деревьев. И вдруг раздался крик и топот ног. Штурман не шевелился. Огромная человеческая фигура пробежала мимо него, но он уже ничего не чувствовал и не сознавал.
Неизвестный кинулся к воде. Огни парохода исчезли.
Медленные, грузные шаги. Человек возвращался с берега. На миг оцепеневшему Головину показалась знакомой эта фигура. Но он уже не верил себе. «Бред, бред», - звучала в его ушах фраза Ирвинга, и штурман, не двигаясь с места, молча смотрел на приближающегося человека. И вдруг тот остановился. Штурман всмотрелся в темноту и помертвел. Верить ли своим глазам? Ему почудилось, что перед ним появился двойник боцмана Бакуты…
Глава пятнадцатая.
ТРИ ПЛЕННИКА
На мексиканском берегу в темноте ночи мы на некоторое время оставим ошеломленного штурмана и расскажем о судьбе трех остальных моряков из экипажа «Звезды Советов». Для этого нам придется вернуться назад и вспомнить утро пятого декабря - то утро, когда с капитанского мостика «Президента» штурман Ирвинг заметил в океане фигуру безжизненного человека.
Приступая к описанию приключений Бакуты, Нины и Андрея, мы тем самым подтвердим существование подводного крейсера «Крепость синего солнца», с которого с помощью Накамуры на рассвете пятого декабря спасся Головин. Трое друзей штурмана остались на дне океана, и в то время как Головин, выбросившись на поверхность океана, лишившись чувств, плыл к огням парохода, они еще крепко спали в душной железной каюте.
Боцман Бакута в это утро проснулся от какого-то странного предчувствия. Он вскочил с койки и в эту же секунду в каюте вспыхнул свет электрического фонаря. В дверях стоял Накамура. Но еще до этого боцман обнаружил, что койка Головина пуста.
- Где Александр Павлович? - подскочив к Накамуре, встревоженно спросил он.
Японец с печальной улыбкой приложил палец к губам, и смутившийся боцман растерянно оглянулся. Не ошибка ли?
Штурман отсутствовал.
- Где Александр Павлович? - повторил он свой вопрос. - Куда его увели? О да! Я забыл - ты ведь не понимаешь русского языка. «Штурман, - знаками объяснил он, - вот его койка. Где мой штурман?»
Накамура утвердительно кивнул головой в знак того, что он понимает Бакуту.
- Русский, - промолвил он и указал рукой на потолок. - Русский… - И Накамура сделал руками несколько выразительных движений, изображая плывущего человека.
- Плывет!.. - вскричал догадавшийся боцман. - Наш штурман бежал!
Сирена. Японец вздрогнул. Потушив фонарь, он торопливо вложил в руку Бакуты листок бумаги и выскользнул из каюты. Бакута двинулся за ним, как вдруг раздался выстрел, и кто-то тяжело упал за дверями. В коридоре поднялась беготня, заунывная сирена внезапно оборвалась, и Бакута, застыв на месте, инстинктивно скатал записку и засунул ее в шов своей тельняшки.
Сирена и шум разбудили Нину и Андрея.
- Штурмана нет, - поразился молодой матрос. - Боцман, куда он девался?
Бакута не успел ответить: распахнулась дверь, и в каюту влетел обезумевший от ярости Алендорф.
- Он бежал! - крикнул немец. - Вы ответите за него! Вы… вы… его сообщники!
В просвете распахнутой двери промелькнули фигуры угрюмых солдат. Осторожно пятясь, они несли труп Накамуры.
С диким, злобным криком Алендорф выбежал в коридор. Загромыхал засов, и все стихло. Бакута молчал, раздумывая над тем, что произошло. Он уже хотел рассказать товарищам об удивительном посещении Накамуры и о загадочной записке, как вдруг Андрей заговорил.
- Он бросил нас, - горестно и холодно произнес молодой моряк. - Он… убежал, спасая свою шкуру.
Нина испуганно кинулась к Андрею, но тот порывисто отстранил ее и подошел к боцману.
- Отчего вы молчите? Штурман бежал?
К ужасу Нины, привыкшей к дружбе матроса и боцмана, Андрей еще раз возмущенно и четко повторил:
- И вы прикрываете его! Он трус, ничтожный трус!
Боцман невозмутимо молчал. Но вот наконец он тихо, как будто вместо него говорил кто-то посторонний, неузнаваемым, безразличным голосом, словно не понимая Андрея, переспросил:
- О ком идет речь? Не понимаю: кто это - он?
- Кто он? Да штурман! Ваш штурман Головин!