Чудесный нож, стр. 43

Глава девятая

КРАЖА

Сначала они вернулись в кафе, чтобы немного восстановить силы и переодеться. Было ясно, что Уилл не может никуда идти, заляпанный кровью, а бесплатно брать вещи из магазинов больше не казалось преступлением, поэтому он нашел для себя полный комплект одежды с обувью, а Лира, по-прежнему озирающаяся в поисках других детей, настояла на том, чтобы донести все это до кафе.

Там она вскипятила воды; Уилл взял кастрюлю в ванную и разделся, чтобы вымыться как следует. Тупая боль не отпускала, но, по крайней мере, рана была чистой; Уилл видел, на что способен его нож, и понимал, что чище ран не бывает. Однако обрубки пальцев сильно кровоточили. Пока он глядел на них, его замутило и сердце у него забилось быстрее, а от этого кровь потекла еще обильней. Он присел на уголок ванны, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

Вскоре он почувствовал себя лучше и принялся за мытье. Кое-как справившись с этим, он вытерся — на полотенцах остались пятна крови — и оделся, стараясь не запачкать кровью новые вещи.

— Придется тебе еще раз перевязать мне руку, — сказал он Лире. — Пусть будет туго: мне все равно, лишь бы остановить кровь.

Она разорвала простыню и тщательно забинтовала ему кисть, натягивая ткань изо всех сил. Уилл терпел, стиснув зубы, но на глазах у него все-таки выступили слезы. Он смахнул их без единого слова, и она сделала вид, что ничего не заметила.

Когда она закончила, он сказал:

— Спасибо. — Потом добавил: — Слушай, ты не могла бы кое-что положить к себе в рюкзак на случай, если мы не сможем сюда вернуться? Это только письма. Если хочешь, можешь их прочесть.

Он вынул зеленый кожаный несессер и протянул ей несколько сложенных листков бумаги.

— Я не буду читать, если…

— Я не возражаю. Иначе я бы не предложил.

Она взяла письма, а он лег на кровать, отодвинул кошку и сразу заснул.

В тот же день, поздним вечером, Уилл с Лирой притаились в тени деревьев на маленькой улочке, идущей вдоль живой изгороди, которая окаймляла сад сэра Чарльза. Со стороны Читтагацце они находились в парке неподалеку от классической виллы, белеющей в лунном свете. Они долго искали дом сэра Чарльза, перемещаясь в основном по Читтагацце, часто останавливаясь, чтобы сделать разрез и проверить свое положение в мире Уилла, и после этого сразу закрывая очередное окно.

За ними увязалась и полосатая кошка — сейчас она сидела неподалеку. Проспав чуть ли не сутки после того, как они спасли ее от детей с камнями, она наконец проснулась и, по-видимому, решила не расставаться со своими избавителями, словно рядом с ними ей было спокойней. Уилл отнюдь не был уверен, что в их обществе ей ничто не грозит, но у него хватало забот и без кошки, и он попросту не обращал на нее внимания. Пока они бродили по Читтагацце, он успел привыкнуть к чудесному ножу и теперь действовал им гораздо увереннее, но полученная в башне рана беспокоила его сильнее, чем прежде: в ней пульсировала глухая навязчивая боль, а ткань, которой Лира заново перебинтовала ему руку, когда он проснулся, уже опять пропиталась кровью.

Он прорезал окно в воздухе поблизости от белеющей в сумраке виллы, и они выбрались через него на тихую улочку в Хедингтоне: им нужно было точно рассчитать, как проникнуть в кабинет сэра Чарльза, где лежал алетиометр. Сад освещали два прожектора; в окнах по фасаду тоже горел свет, но в кабинете было темно. Эта сторона дома была залита только лунным светом.

У дальнего конца дома улица, на которой они стояли, пересекалась с шоссе, и фонарей на ней не было. Обычному взломщику нетрудно было бы пробраться сквозь живую изгородь незамеченным, но ему помешала бы попасть в сад крепкая ограда из острых железных прутьев — она была вдвое выше Уилла и тянулась по всему периметру владений сэра Чарльза. Однако для чудесного ножа это было пустяковым препятствием.

— Держи прут, пока я его режу, — прошептал Уилл. — Не дай ему упасть.

Лира послушалась, и с ее помощью он вырезал из ограды куски четырех прутьев. Теперь дети могли легко пролезть в получившееся отверстие. Лира положила прутья рядышком на траву; потом они залезли в сад и осторожно пробрались между кустами.

Отыскав место, откуда дом был хорошо виден — прямо напротив них, по другую сторону зеленой лужайки, темнело увитое ползучими растениями окно кабинета, — Уилл тихо сказал:

— Сейчас я прорежу дыру в Чи-гацце и оставлю ее открытой, потом пройду в Чи-гацце к тому месту, где, по моим расчетам, должен находиться кабинет, и снова прорежу дыру в этот мир. Потом возьму из шкафчика алетиометр, закрою то окно и вернусь к этому. Ты будь здесь, в этом мире, и следи на всякий случай. Как только я тебя позову, лезь через это окно в Чи-гацце, и я его закрою. Все ясно?

— Да, — шепнула она. — Мы с Паном будем следить вдвоем.

Ее деймон был маленькой неясытью, почти невидимой в кружевной тени деревьев. Его широко раскрытые светлые глаза ловили любое движение поблизости.

Уилл отступил назад, вытянул перед собой нож и, едва заметно шевеля его кончиком, принялся прощупывать воздух перед собой; примерно через минуту он нашел точку, в которой можно было сделать надрез. Быстро открыв окно в залитый лунным светом парк Чи-гацце, он отступил еще немного, чтобы оценить, сколько шагов отделяют его от кабинета, и запомнить нужное направление.

Потом без лишних слов нырнул в окно и исчез.

Лира притаилась в саду под ближайшим деревом. Пантелеймон молча сидел на ветке у нее над головой, поглядывая то в одну сторону, то в другую. Она слышала позади шум машин, проезжающих по Хедингтону, чьи-то негромкие шаги на шоссе, куда выходила улица за ее спиной, и даже то, как копошатся почти невесомые жучки среди прутиков и листьев у нее под ногами.

Прошла минута, потом другая. Где сейчас Уилл? Она попыталась разглядеть что-нибудь в окне кабинета, но видела только темный прямоугольник, обрамленный вьющейся зеленью. Не далее как сегодня утром сэр Чарльз, поддернув брюки, чтобы не помять складки, уселся там внутри и небрежно закинул ногу на ногу. Как расположен кабинет по отношению к окну? Удастся ли Уиллу пробраться туда, не потревожив никого из домашних? Теперь Лира слышала еще и стук собственного сердца.

Потом Пантелеймон издал тихий предупреждающий писк, и в тот же момент со стороны парадного крыльца — оно находилось слева от Лиры — донеслись другие звуки. Из своего укрытия Лире не было видно фасада, но она увидела свет, мелькающий между деревьями, и услышала отчетливый хруст гравия под шинами автомобиля. Похоже, мотор его работал совершенно бесшумно.

Она взглянула на Пантелеймона; он уже скользнул на крыльях вперед, отдалившись от нее настолько, насколько это было возможно. Затем вернулся в темноте и, спланировав вниз, сел на ее кулак.

— Сэр Чарльз приехал домой, — прошептал он. — И с ним еще кто-то.

Он снялся с ее руки и полетел обратно, и на этот раз Лира последовала за ним, с величайшей осторожностью ступая на цыпочках по мягкой земле. Она перебегала от одного куста к другому, а потом опустилась на четвереньки за лавровым деревцем и стала подглядывать сквозь его листву.

«Роллс-Ройс» стоял перед парадным входом, и шофер огибал его, чтобы открыть дверцу для пассажира. Сэр Чарльз ждал поблизости; он улыбнулся и подал руку женщине, которая выбиралась из автомобиля. Когда свет упал на ее лицо, Лиру будто ударили в грудь — это был самый страшный удар со времени ее побега из Больвангара, потому что гостьей сэра Чарльза оказалась ее мать, миссис Колтер.

Уилл осторожно двинулся по освещенной луной траве в Читтагацце, считая шаги и стараясь как можно точнее представить себе, где именно должен находиться кабинет сэра Чарльза и как он расположен по отношению к вилле, которая белела поблизости в окружении статуй и фонтана. Ему было не по себе в этом парке, залитом ярким лунным светом, — он был здесь как на ладони, открытый со всех сторон.