Исповедь Дракулы, стр. 36

– Просто ты устала и замерзла. Я прикажу, чтобы в комнате лучше топили. Все будет хорошо, Лидия, поверь. Я уеду после того, как мальчика окрестят. Так спокойнее. Не бойся ничего, Бог нас защитит.

Я получше накрыл ее одеялом, опустился перед ложем на колени, чтобы поцеловать. От Лидии исходило тепло, я чувствовал биение ее сердца, я хотел остаться, держа ее в объятиях и убаюкивая, но такая трата времени была непозволительна. Еще раз поцеловав Лидию, я вышел из комнаты.

1455 год

– Ты приехал вовремя, наступают другие времена, и у трансильванского воеводы дела обстоят не лучшим образом. Много титулов, много земель, много власти, много денег, а значит, – очень много врагов. Его всегда ненавидели, разница в том, что теперь он постарел, и, следовательно, у своры появился шанс порвать глотку матерому, но уже теряющему силу волку. Перестав быть регентом при Ласло V [22], Хуньяди во многом утратил свое влияние в королевстве.

Штефан аккуратно разлил по кружкам вино, прервал рассуждения, предложив снова выпить за нашу встречу. За годы, что мы не виделись, он возмужал, раздался в плечах и больше не походил на того мальчика, с которым я расстался здесь, в Трансильвании, вскоре после убийства его отца. Внешне Штефан изменился, полюбил добрую выпивку, не пропускал ни одной встречавшейся на его пути красотки, и производил впечатление легкомысленного весельчака. Впрочем, его открытость была обманчива. Мы встретились в маленьком трактире на окраине Хунедоары, чтобы неторопливо обсудить волновавшие нас проблемы и просто поговорить после долгой разлуки. Чем больше Штефан пил, тем серьезнее становился и уже не обращал внимания на дородную трактирщицу, которую прежде успел пару раз шлепнуть по заду, наградив непристойными комплиментами. Под маской весельчака и гуляки скрывался не по годам серьезный человек, хорошо знавший то, чего он хочет добиться в жизни.

– Хуньяди больше не доверяет воеводе Владиславу. После битвы на Косовом поле, когда валашский князь бросил своего благодетеля на произвол судьбы и с остатками венгерской армии ринулся вышибать тебя с престола, между ними словно черная кошка пробежала. Хуньяди ничего не забывает. Он может улыбаться и говорить хорошие слова, но это пустое. Не верь ему, Влад! Слышишь, никогда не верь!

– Спасибо за совет. Я почти никому не верю в этом мире. Только нескольким людям. Один из них ты, Штефан.

У него были длинные светлые локоны и лучистые глаза. Раду сейчас, наверное, выглядел так же. Эти двое были слишком похожи друг на друга и, увидев после долгой разлуки сына князя Богдана, мне вновь, как когда-то в Сучаве, представилось, что я общаюсь с Раду. Я смотрел на Штефана, слушал его речи, но невольно вспоминал своего оставшегося на чужбине братишку. Мой брат, мой самый близкий, любимый человек, был жив, но для меня он словно умер, а что еще хуже – стал врагом.

– Тебе не нравится вино, Влад? Или не рад нашей встрече?

– Не люблю воспоминаний. Они пьянят, как отравленное зелье колдуньи.

– Знаешь, Влад, я познакомлю тебя кое с кем. Уж она-то точно сумеет развеселить любого. Горячая штучка! Но сначала позволь завершить рассказ. Итак, Хуньяди давно имел зуб на князя Владислава, а тут новые неприятности… Правитель Венгрии забирает себе все, что увидит, и потому решил расширить свои владения за счет Амлаша и Фэгэраша, кои Владислав считает своими.

– Это валашские земли.

– Не вздумай говорить об этом Хуньяди! Он считает, что весь мир принадлежит только ему, – Штефан снова налил вина, отпил несколько глотков. – Как бы то ни было, из-за разногласий с Владиславом отношения между Валахией и Трансиль-ванией обострились. Хуньяди больше не верит валашскому князю и очень обеспокоен положением на южной границе своего королевства.

– Османы?

– После взятия Константинополя Мехмед Завоеватель видит себя и на святом Римском престоле. Рим – последний оплот христианства, нравится нам это или нет. Рано или поздно султан двинется к своей заветной цели, и разбираться с ними придется Хуньяди, а он может рассчитывать только на себя. В Буде его поддерживают на словах, Валахия, скорее всего, переметнется к Порте.

– И ему нужны новые союзники?

– Да.

– Так я и полагал. Потому-то трансильванский воевода стал намного сговорчивее. Переговоры длились не один месяц, но мне удалось добиться аудиенции. Завтра меня ждут в замке Корвинешть.

– Поздравляю! В прошлый раз попытка знакомства с Хуньяди едва не закончилось для тебя тюрьмой. Но, если серьезно, Влад, будь очень осторожен. Живя здесь, я успел получить представление, что за человек воевода Янош. За все, что он сделает для тебя, придется платить очень высокую цену.

– Я знаю, Штефан. Но у меня нет выбора.

– Кстати, о замке. История этого грандиозного сооружения довольно любопытна и может многое рассказать о нравах его владельца. Слышал ее?

– Немного.

– Эй, красотка, плесни нам еще вина! Мы с моим братом не виделись тысячу лет! – Штефан подмигнул трактирщице, а потом вновь обратился ко мне: – Так, вот, о родовом гнездышке Ворона… Землю и маленькую постройку на ней за службу Сигизмунду получил отец Хуньяди, влах по национальности, родившийся в какой-то глухой дыре в низовьях Дуная. Он сделал недурную карьеру при дворе императора, а его сын многократно превзошел успехи отца. Особенно хорошо дела у Яноша пошли тогда, когда он ухитрился взять в жены девицу из влиятельного рода Силади. Она оказалась почти на двадцать лет моложе жениха! Представляешь? Возможно, потому, что Элизабет трудно назвать красавицей, ее родители и согласились на неравный брак с выскочкой-простолюдином. Но выиграли от него все, уж это точно! Удачные военные походы умножали богатства семьи, Хуньяди присваивал все новые и новые земли, а замок Корвинешть стал любимой игрушкой Элизабет, которую она расширяет и украшает, не жалея денег. Видел бы ты эти хоромы! Там такая роскошь!

– Скоро увижу.

– Нам надо выпить за удачу, брат. Она тебе, ох, как понадобится, – лицо Штефана сделалось серьезным.

– Да, выпьем. От этой встречи зависит будущее.

– Будь осторожен, – снова предупредил он, а потом, рассмеявшись, поманил к нашему столу пышнотелую трактирщицу, шествовавшую по закопченному залу с большим кувшином вина.

Рассвет застал в дороге. Родовое владение семьи Хуньяди находилось неподалеку от города, в одном из трактиров которого мы со Штефаном провели бессонную ночь. Простившись с названым братом, я отправился в путь. Заблудиться или проехать мимо замка было невозможно – островерхие деревянные крыши его башен виднелись издалека, четко вырисовываясь на фоне неба. Я пришпорил коня, обогнул группу шагавших по дороге крестьян, направляясь к окруженной рвом громаде замка. Копыта процокали по деревянному настилу моста. Ворота недавно отворили, возле них толпились простолюдины и военные. Меня ждали. Молодой офицер любезно поздоровался и предложил следовать за ним. Мы вошли во внутренний двор замка.

Штефан оказался прав – «гнездо Ворона» изумляло своей роскошью. Яркие росписи стен радовали глаз, витражи сияли всеми цветами радуги, а галереи казались бесконечными. Замок намного превосходил размерами дворцы валашских и молдавских князей, все в нем не напоминало – кричало о богатстве и влиятельности его владельца.

Несмотря на то, что в зале, куда меня отвели, было много прорубленных в толстых стенах окон, высокое помещение тонуло в полумраке, а потому я не сразу заметил восседавшего в дальнем его конце могущественного Яноша Хуньяди – некоронованного правителя Венгерского королевства, обладателя несметных сокровищ и самой сильной армии на Балканах.

Я почтительно приветствовал его. Аудиенция началась. В моей душе происходило нечто странное, словно сознание раздвоилось. Один Влад вел светскую беседу, демонстрируя образованность и учтивость, второй же был расстроен, подавлен, не находил себе места от терзаний совести. Трансильванский воевода был убийцей моего отца и брата, долг крови взывал к мести, но я не чувствовал ненависти к Хуньяди, и это пугало.