Ватага из Сан Лоренцо, стр. 6

С некоторыми санлоренцианцами мы уже знакомы. Первой из них следует назвать Джованну, ведь она девочка. Деспотичная и упрямая, она пользовалась всеобщим уважением команды. Высокая и, пожалуй, даже красивая, несмотря на веснушки, она с гордым видом носила одни^- и те же дешёвые передники, которые ей из года в год старательно удлиняла мама.

Джиджино, хрупкий мальчуган, единственный из всей команды, чья семья жила более или менее в достатке, был исключён из футбольной команды за то, что во время тренировок играл из рук вон плохо. Даже Джованна подтрунивала над ним:

— Ах, если бы могли играть в футбол мы — женщины, — говорила она, — конечно, команда Сан Лоренцо никогда бы не терпела поражение! Уж, во всяком случае, я играла бы не хуже, чем Джиджино. У нас только один настоящий игрок — Марко!

Джиджино горевал. Ведь в футбольную команду он мечтал попасть главным образом из-за Джованны! Больше всего самолюбие мальчика страдало оттого, что Джованна на каждом шагу ставила ему в пример капитана команды — Марко. По её словам, Марко храбрый, а он, Джиджино, трус. Марко играет в футбол хорошо, а он, Джиджино, плохо… Девочка была права, и Джиджино с досадой признавался себе в этом, но всё равно её слова причиняли ему боль. Единственным преимуществом Джиджино по сравнению с Марко были пятёрки в гимназии, но на Джованну, которая тоже была круглой отличницей, отметки не производили никакого впечатления.

— Напрасно ты показываешь мне свои пятёрки по-латыни, — посмеивалась она. — Пятёрки хороши только те, что присуждаем мы в команде, а не те, что ставят в дневнике.

Капитан команды Марко обладал поистине золотым сердцем, но у него не было возможности учиться, и от досады он высмеивал зубрил. Порывистый, не всегда отдавая отчёт в своих словах, парнишка частенько попадал в довольно глупое положение. Например, обращаясь к слепому, Марко спрашивал:

«Ты видел?» — или же восклицал: «Посмотрел бы ты!..»

Джиджино тут же начинал бросать на него уничтожающие взгляды, стараясь изо всех сил спасти положение. Но, удивительное дело, единственным, кто не обращал на слова Марко никакого внимания, был сам Нандо.

— Да, я видел, — отвечал он спокойно и продолжал беседу.

В состав команды входили Казначей, философ Пертика и

Беппоне, которого пятеро ребят таскали повсюду за собой, главным образом для того, чтобы смеяться над его глупыми поступками. Но мальчик терпел, так как был очень привязан к команде и особенно к Марко.

Кроме того, в команду входили: Альфонсо, Карло, Джиджино II Черный (его называли так в отличие от блондина Джиджино I), Серджо и другие. В общем, команда насчитывала десятка три ребятишек, и все они во что бы то ни стало стремились прослыть не «примерными» и «послушными», а «дерзкими», «негодными», «чертенятами», «уличными мальчишками». Люди рассчитывали их унизить, а получалось как раз наоборот: ребята гордились тем, что их так называли, словно им присваивали почётные титулы.

В общем у членов команды Сан Лоренцо было много недостатков, больших и малых, но зато у них было два достоинства: верность друг другу и чувство солидарности.

Из девочек в команде была только одна Джованна. Откровенно говоря, отношения между девочками квартала Сан Лоренцо и командой не отличались дружелюбием. Наоборот, члены команды никогда не упускали случая поиздеваться над ними.

— Взгляните-ка на Лючию! Срезала косы и ходит, как заводная лошадка с обрубленным хвостом.

— Эй, Леда, ты что воды в рот набрала?!

— Синьорина, не задирайте так высоко нос, а то птичка увидит и…

Одним словом, девочки этого квартала, впрочем, как и вообще все девочки, старательно строили из себя «барышень» и не допускали никаких фамильярностей. Прямо удивительно, стоит девочкам немного подрасти, они тут же начинают себя держать так, что мальчишкам становится противно на них смотреть.

Джованна была исключением, и именно за это все в команде её очень любили. По правде сказать, Луизе тоже хотелось попасть в команду, но вопрос о её принятии неоднократно ставился под сомнение.

— По-моему, она слишком корчит из себя «барышню», — сказал, в конце концов, Марко.

— Да, я тоже так считаю, — добавила Джованна, измерив девочку взглядом с головы до ног.

Луиза действительно очень стремилась быть красивой и украдкой даже мазала себе губы помадой. -

После высказывания Джованны вопрос о принятии Луизы в команду снова был отложен.

ГЛАВА V

Пирожные приводят к катастрофе

Что может быть прекраснее дружбы, особенно для того, кто в ней очень нуждается?!

После знакомства с санлоренцианцами слепой буквально преобразился. Прохожие удивлялись, видя, как ни с того ни с сего мальчик начинал смеяться; это нахлынувшая на него радость переливалась через край. Больше он не был одинок. Нандо чувствовал: дети с удовольствием находятся в его обществе, и теперь ему казалось, будто он ничем не отличается от своих друзей. Мальчик ждал их с нетерпением, и можно было подумать: он приходит к театру не просить милостыню, а на свидание.

Каждый раз, перед тем как подойти к Нандо, ребята останавливались возле кафе. Не желая доставлять излишних неприятностей гарсону, они подходили к витрине, подавали ему знак, и вскоре Чезаре выбегал на улицу с пирожным, уже завёрнутым в бумагу.

— Сегодня «безе», — говорил он, получая пятьдесят лир. — Я отложил самое большое.

Теперь ребята сами относили пирожное Нандо.

Но однажды случилось нечто непредвиденное. Нандо, держа эклер в руке, спросил:

— А почему вы никогда не едите пирожные? Если у вас нет денег, я не хочу, чтобы вы тратили на меня последние.

— Какие там последние! Денег у нас хоть отбавляй! — воскликнул Казначей и покосился на свою тетрадку, где в графе «расходы» уже выстроился целый столбец записей по 50 лир.

— Я не стану есть один, — сказал Нандо, — вот держите…

— Как тебе не стыдно! — воскликнул Казначей и, чтобы не лишить Нандо удовольствия, отважился на широкий жест.

— Знаешь, — сказал он, — глядя на тебя, нам тоже захотелось съесть по пирожному. Я сбегаю сейчас в кафе и куплю ещё шесть штук.

Для бюджета команды этот роскошный жест явился настоящим бедствием, тем более, что потом он неоднократно повторялся. За несколько дней касса почти опустела. Но тут Пертика внёс рациональное предложение.

— Давайте делить пирожные пополам, — сказал он, хлопнув себя рукой по лбу. — Тогда вместо шести мы сможем покупать только три: Нандо ничего не заметит, и мы сэкономим деньги.

Но, несмотря на эту уловку, в кассе вскоре осталось всего сто пятьдесят лир. Опустению казны способствовало ещё одно обстоятельство: видя, что мальчик разговаривает с друзьями, прохожие не давали ему милостыни, а потому перед уходом домой ребята клали в чашку деньги, но так, что Нандо даже не подозревал об этом.

Во время собрания команды на площади Сан Лоренцо Казначей объявил о постигшей катастрофе.

— Друзья, деньги на исходе, — сказал он. — Теперь для матча с командой Сан Джованни нам придётся купить резиновую камеру или довольствоваться тряпичным мячом.

Никто не жалел о том, что деньги были истрачены на слепого. Но вот поднялся Марко.

— Что за чепуха?! — возмутился он. — Какая там ещё камера?! Нам нужен футбольный мяч номер пять, такой, как принесли с собой санджованнианцы, когда пригласили нас. Кроме того, мы не можем играть с ними во дворе; нам нужно арендовать настоящую футбольную площадку: это же вопрос чести! До тех пор, пока мы не победим санджованнианцев, они будут считать нас слабцами. Нам необходимо достать две тысячи двести лир на мяч и пятьсот лир на площадку!

Все молчали. Эти тридцать ребятишек никогда не видели больших денег: их родители трудились много, а зарабатывали мало. Только отцу Джиджино удавалось сводить концы с концами.

— У меня есть сто десять лир! — воскликнул мальчик. — Я их охотно отдаю…

Казначей схватил деньги и тотчас же включил их в графу приходов.