Ватага из Сан Лоренцо, стр. 22
Нандо, не обращая на него внимания, продолжал бежать.
— Глупые! Глупые! — внезапно закричал мальчик. — Никогда ещё не ощущал он так ясно, как сейчас, всей нелепости этой баталии. Слепой совершенно потерял голову. Задыхаясь от обиды и гнева, он повторял: — Глупые! Глупые!
Вдруг слепой споткнулся о проволоку и упал на траву.
— Глупые! Глупые! — не переставая твердил он и в отчаянии стучал кулаками по земле. Разве такими злыми и глупыми он представлял себе друзей?! Как объяснить им, что бессмысленно драться и ненавидеть друг друга?
— Это я во всём виноват! Это я во всём виноват! — неистовствовал Нандо; он лежал на животе и до боли продолжал стучать по земле кулаками.
— Нандо, перестань! Тебе же больно! — услышал он голос Леоне.
Слепой поднял голову; плотным кольцом его обступили санлоренцианцы и санджованнианцы; они взяли его под руки и помогли подняться.
— Не трогайте меня! Я не хочу с вами разговаривать! Оставьте меня в покое! — закричал в отчаянии слепой, пытаясь высвободиться.
— Это я, Леоне, — сказал тот, кто помог ему встать, — успокойся, прошу тебя.
Но Нандо был вне себя. Ему казалось, ребята смотрят на него свысока и смеются над ним, пустым мечтателем. «Это я глупец! — подумал он с досадой. — Я слепой и ничего не понимаю в жизни!» Мальчик в отчаянии сжал кулак и изо всех сил ударил стоявшего поблизости от него Леоне, который от неожиданного удара даже слегка покачнулся.
— Я тоже буду, таким, как вы! — закричал Нандо. — Леоне, я ударил тебя; чего же ты ждёшь, отвечай! Таков ведь ваш закон; ударь меня!
Чьи-то сильные руки обхватили Нандо, но он всячески пытался высвободиться и, не унимаясь, продолжал кричать:
— Я был фантазёром, я был действительно слепым! Оставьте меня, я тоже хочу драться! Я тоже хочу быть таким же, как вы! Леоне, защищайся!
Вдруг слепой ощутил тёплое дыхание на своём лице: это губы Леоне прикоснулись к его щеке.
— Нандо, ты прав, — прошептал расстроенный капитан санджованнианцев. — Оказывается, мы были слепыми.
Придя в себя, Нандо провёл, рукой по щеке и сразу же почувствовал, что по пальцам у него текут слёзы. Он порывисто обнял Леоне и, тяжело вздохнув, поцеловал его.
— Извини меня, — сказал Нандо, — я совсем потерял голову; я был в отчаянии.
Отбросив в сторону хозяйственную сумку с боеприпасами, Джованна кинулась обнимать своего друга.
— Это мы во всём виноваты! — Это мы потеряли голову!
Конечно, в жизни никогда не случалось так, чтобы мир воцарялся подобным образом, то есть при помощи удара, нанесённого одной из враждующих сторон! Но своим поступком Нандо показал детям, как ужасно то, что они сами затеяли. Раскаяние и угрызения совести можно было прочесть на лице слепого, и те же самые чувства переживали ребята.
— К тому же мы ведь все римляне, — сказал Марко, пожимая руку Леоне. — И Нандо, конечно, прав: глупо воевать нам друг с другом…
И в самом деле, приятно пожать руку товарищу в цветущем саду Сан Джованни и не думать о том, что находишься на «вражеской» территории.
— Только благодаря тебе, Нандо, мы покончили с этой глупой историей без драки, без победителей и побеждённых, — сказала Джованна.
Слепой, с ещё мокрыми от слёз глазами, не отвечал: он был слишком взволнован. Мальчику показалось, что тот кусочек мира, в котором он жил, воспринимая его слухом и осязанием, вдруг наполнился удивительной теплотой, которую теперь ощущали и его друзья: эту теплоту излучала дружба.
Радость и возбуждение обеих команд проявились ещё более странным образом, нежели способ, каким был водворён мир. Беппоне, схватив помидор, замахнулся и бросил его в ни в чём не повинное дерево.
— Долой сраженье! — закричал он. Это послужило сигналом.
Санлоренцианцы и санджованнианцы тотчас же начали производить убийственный обстрел: они хватали боеприпасы и изо всех сил швыряли ими в первую попавшуюся цель. Следуя примеру друзей, Нандо, который смеялся и плакал в одно и то же время, взял гнилое яблоко и метнул его в дерево. А когда боеприпасы кончились, в воздух взлетели сломанные рогатки и даже хозяйственная сумка Джованны.
От радости дети совершенно обезумели.
Прохожие остановились у садовой решётки и в удивлении смотрели на ребят, которые, расшвыряв все боеприпасы, обнимались и крепко пожимали друг другу руки.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
До свиданья, друзья!
Заключить мир — не сложно, особенно, когда в этом принимает горячее участие такой мальчик, как Нандо. Значительно труднее найти ребят, которые смирились бы с тем, что их футбольную команду считают хуже команды другого квартала. Тут-то дело и приняло серьёзный оборот.
Через час после того, как был водворен мир, санджованнианцы и санлоренцианцы, чтобы позлить полицейских, разлеглись на зелёном газоне сада погреться под чудесным лет-ним солнышком.
Вдруг Марко сказал:
— Я очень рад, что мы помирились, но вопрос о том, какая из футбольных команд сильнее, всё-таки не решён, и с этим я никак не могу согласиться!
Санджованнианцы встрепенулись.
— Мы же у вас выиграли, — сказал один из них. — О чём тут ещё спорить?
— То есть, как это так? — подпрыгнул Пертика. — Мы имеем право на реванш! — Но тут же он прикусил язык, ведь денег на мяч и футбольную площадку по-прежнему не было.
Все смущённо замолчали. Тогда заговорил Нандо, предварительно шепнув что-то на ухо Леоне, который в ответ на его слова кивнул головой и улыбнулся.
— Пертика прав, — произнёс Нандо. — Я предлагаю устроить матч-реванш сегодня же, не откладывая дела в долгий ящик. О мяче я позабочусь сам, а в отношении площадки что-нибудь придумаем.
— Как ты достанешь мяч номер пять? — спросил удивлённый Марко.
Нандо торжественно приложил руку к сердцу и произнёс:
— Я обещал и не отказываюсь от своих слов: я достану мяч, и он будет именно таким, какой вам нужен!
— Ура! — подпрыгнул от радости Джиджино. — Увидите, мы выиграем у вас, по крайней мере, со счётом пять — ноль! Я буду центральным нападающим!
— Ты будешь играть в защите! — поправил его Марко.
— Это не имеет значения! Всё равно я им забью!
Марко поднял глаза к небу.
— Нашей команде только недостает Джиджино! Мы пропали!
Но Джованна так сердито взглянула на капитана, что он тотчас же замолчал.
Матч состоялся. Настоящую площадку, разумеется, арендовать не смогли; пришлось играть на лугу, но размеры его вполне соответствовали нормам, как утверждал, для пущей важности, Пертика.
Нандо действительно принёс мяч, но, представьте себе, какое совпадение! Он был точь-в-точь такой же, как у команды Сан Джованни.
— Скажи, уж не Леоне ли дал тебе мяч? — спросил Казначей.
— Ну, что ты, конечно нет! — воскликнул Нандо, в подтверждение своих слов прижимая руку к сердцу, но по лицу его было видно: он хитрит.
Когда Леоне прибыл со своей командой, он внимательно осмотрел мяч, взвесил его на руке, попробовал упругость.
— Мяч в порядке, — совершенно серьёзно сказал он в заключение.
Все рассмеялись, но тем не менее притворились, будто на самом деле поверили в то, что мяч каким-то таинственным способом достал Нандо.
Матч начался ровно в пять часов вечера.
Зрители разместились на пригорке, возвышавшемся над лугом, и хотя санджованнианцы и санлоренцианцы сидели вперемежку и каждый страстно болел за свою команду, никаких происшествий не произошло, разве что пришлось разнять четырёх самых беспокойных болельщиков, которые вцепились друг другу в волосы. Но такие явления — дело обычное даже среди ребят, которые никогда не ссорились.
Само собой разумеется, следовало ожидать, что победят санлоренцианцы. Однако получилось наоборот. Они проиграли, и больше всех мазал, если судить по крикам болельщиков, конечно, Джиджино, хотя он пыжился от важности, словно индюк. Матч судил Чезаре: он ведь жил в Трастёвере, а потому не принадлежал ни к одному из враждующих кварталов, но, если быть беспристрастным, нужно признать, что он очень старался помочь своим друзьям.